Сергей Поляков - Партизанская искра
Николай помолчал немного и, широко улыбнувшись, закончил:
— Вот и вся история, Парфень.
— История интересная. Как будто все гладко.
— Пока — да. А что будет дальше — трудно сказать. Мало ли что может выйти.
— Но батько твой молодец.
— У меня батько… — Николай закрыл глаза и покачал головой. Видно было, что сын восхищался отцом. Парфентий заметил, что всякий раз, когда Николай упоминал батька, в его голосе и в улыбке угадывались сыновняя любовь и благодарность.
Парфентий сам любил и почитал своего отца, и эта черта в Николае нравилась ему. С каждой минутой он все более и более проникался уважением и товарищеским доверием к этому сильному доброму парню.
Николай Демиденко был лет на пять старше Парфентия. Он окончил крымскую среднюю школу за два года до войны. В комсомол Коля Демиденко вступил рано, когда был еще в седьмом классе. Живая, шумливая комсомольская жизнь с ее собраниями и нагрузками подхватила и понесла его. Он с готовностью принимал все поручения, которые давались ему, и выполнял их честно, не по обязанности, а из любви к делу.
Вскоре о Николае Демиденко стало известно в райкоме комсомола, и по окончании школы Николай был взят в Первомайск на работу инструктора райкома.
Но юношу тянуло в большой город. Он давно интересовался машинами, станками, мечтал стать рабочим-специалистом. Вскоре он уехал в Одессу и поступил на судоремонтный завод.
Но, как говорят, шила в мешке не утаишь. Вскоре и тут, на заводе, проявились его организаторские способности. И райком комсомола рекомендовал Демиденко секретарем цеховой комсомольской организации.
На этом Николая застала война. В те тревожные грозные дни, все, кому дорога была родная земля, просились на фронт, чтобы грудью своей встать на защиту Родины. Побежал в военкомат и Николай Демиденко.
Но там ему сказали:
— Вы нужны здесь.
То же самое сказали и в райкоме, а затем в обкоме комсомола.
Враг подступал к Одессе. Город был объявлен на осадном положении. И Демиденко остался оборонять его.
Шестьдесят девять дней героически сражался город, насмерть стояли его защитники. В одном из боев Николай был ранен и попал в окружение. Бойцы выходили из окружения подразделениями и в одиночку. Вышел и Демиденко. Но это была земля, занятая врагом. Выбора не было, сначала нужно было залечить рану.
Домой Николай пойти не решился, знал он, как расправляются фашисты с коммунистами и комсомольцами.
Он вспомнил, что в Доманевском районе живет его бабушка. Это было удобно, и он направился туда. Там он нашел пристанище и четыре месяца спустя, подготовив почву, явился, наконец, в родное село.
Николай был парень огромного роста и богатырского сложения. Хорошие пропорции тела и литая, словно из меди, мускулатура, придавали ему сходство с гладиатором. Несколько тяжеловатая нижняя часть лица с крупным ртом и могучая шея также говорили об его огромной физической силе. Лицо у Николая было на редкость простое и доброе. Небольшие светлокарие глаза смотрели на мир с открытой и даже, казалось, с детской наивностью. Как почти все силачи, он обладал мягким, покладистым характером. Николай был подвижен и необычайно энергичен.
Поскольку встреча с Демиденко была рекомендована Владимиром Степановичем, Парфентий решил говорить с Николаем открыто.
— Ты догадываешься, зачем я к тебе пришел? — спросил Парфентий.
— А если не догадываюсь, намекнешь, — заулыбался Демиденко.
Они понимающе переглянулись. И всё же это была их первая встреча, а условия подпольной работы обязывали к особой осторожности, это входило в привычку, становилось чертой характера. И Парфентий решил все-таки начать разговор не прямо о деле, а издалека. — Как жить думаешь? — спросил он. Николай понял скрытый смысл вопроса.
— Есть два выхода, Парфень. Один — это жить так, как диктуют нам «новые хозяева».
— А второй?
— А второй? Наш долг перед Родиной.
— Какой мы выберем?
— Вот об этом и давай думать вместе. Может что и придумаем, — . засмеялся Николай.
— Это уж давно придумано.
Николай пристально посмотрел в глаза Парфентию.
— Говори, Парфень, я все понимаю.
— Гадов этих надо гнать отсюда.
— И я так думаю.
— И наше участие в этом обязательно.
Парфентий рассказал Николаю об организации и о том, что предстояло сделать в будущем.
Демиденко слушал Парфентия, и когда тот кончил, придвинулся ближе и заговорил:
— Я, Парфень, обитал вот тут, прятался и все время думал об этом. Только я еще не знал, с чего и как начать. А ты вот пришел, и все стало ясно, будто праздник с собою принес.
При этих словах Николай протянул Парфентию широченную ладонь и горячо сказал:
— Вот тебе моя рука.
— От имени подпольного комитета тебе поручается создать здесь, в Петровке, подпольную комсомольскую группу.
— Есть. Вот осмотрюсь немного, налажу связь с хлопцами.
— Осторожно прощупай сначала, на кого можно положиться.
— Понимаю. Я начну с Демиденков. Трое уже есть. Николай Демиденко, Петр Демиденко и Борис Демиденко. Это пока, а дальше увидим.
— Работать будешь по заданию комитета «Партизанской искры», но особняком, своей группой. Крепко помни, что члены твоей группы не должны знать о подпольной организации в Крымке.
— Это правильно, — согласился Демиденко, — иначе быть не может.
— Пусть они знают только, что вообще где-то действует такая организация и что его руководят коммунисты. Вот и все. Это для того, чтобы знали, что они не одни, и работали бы смелее и увереннее.
Они с минуту молчали. Парфентий заметил, как выражение лица Николая изменилось, из сосредоточенного и серьезного оно превратилось в юношески-задорное. Глаза затаенно щурились, губы плотно сжимались. Демиденко тяжело опустил на стол свой крепкий кулак и тихо, раздельно сказал:
— Знаешь, Парфень, что я думаю?
— Пока нет.
— Живем мы с тобой в глуши, злодюг всяких у нас на глазах немало. А местечко золотое. Лес, шоссейная дорога, железная дорога, близко савранские леса. Вот я и думаю, каких же делов можно тут наделать, сколько крови этим гадам попортить. Представляешь?
— Представляю, Коля.
Николай встал, голова под самый потолок. Парфентий с радостью смотрел на этого богатыря и думал: «С таким другом можно пойти в огонь и в воду».
— Выпьем еще по одной, — предложил Николай.
Они допили густое, уже простывшее молоко. И, странно, обоим показалось, что этот безвинный напиток легким хмелем зашумел в голове. То шумела неистраченная молодая сила, тот юношеский порыв и благородное стремление совершать подвиги, которых ждет от них, комсомольцев, весь народ.
— Давно у меня на душе не было так хорошо и легко, как сейчас, — тихо сказал Николай и, обняв Парфентия, приподнял его.
— Повоюем, Парфуша. Даю тебе слово, что создам настоящую боевую группу. Так и передай там, что на Николая Демиденко можно положиться, пусть дают любое задание, оно будет выполнено.
Через два дня Парфентий попросил у матери новые сапоги. Лукия Кондратьевна удивилась и вместе с тем обрадовалась, что у сына появилось-желание одеться по-праздничному. Со дня прихода оккупантов в Крымку Парфентий ходил в чем попало и слушать не хотел, когда мать предлагала ему надеть новую рубашку или обуть сапоги. Все, бывало, отмахивался.
— А ну ее, не хочу, мама. К чему это теперь?
Или:
— Не до моды теперь, мама. На душе кошки скребут.
А сегодня просто удивительно. Мало того, что хлопец новые сапоги натянул, но даже рубашку, ту, голубую, которую не любил и называл «попугайкой», надел.
— В гости, что ли, к кому собрался?
— Угу.
— Не на свадьбу ли какую?
— На нее, мама, — лукаво засмеялся Парфентий, — помнишь, все шептались, советовались.
— Ну?
— Так вот, этот парубок женится.
Мать уже знала, что это была шутка, и засмеялась. Она в назидание хотела что-то сказать, но не успела. Парфентий быстро шмыгнул из хаты.
Лукия Кондратьевна легко вздохнула и улыбнулась. Сегодня она совсем была спокойна за сына. Парфуша по-праздничному одет, значит, ничего нет опасного. В ее сердце неизменно вселялась тревога, когда сын долго, сосредоточенно собирался, одевался, во что похуже. Тогда ей казалось, что Парфуша уходит надолго, а может быть навсегда.
Поспешая, Парфентий шагал за околицу, направляясь в Ново-Андреевку Врадиевского района. Здесь жили одноклассники Парфентия Даша Дьяченко и Ваня Власов. Парфентий знал их, как хороших комсомольцев, на которых можно было положиться.
Между школьными товарищами произошел тот же разговор, что и два дня назад происходил в Петровке с Николаем Демиденко. Здесь также была создана подпольная группа, руководителем которой была назначена Даша Дьяченко.
