Григорий Покровский - Развал
— Курт, я одному уже как-то говорил — надо попробовать фантастику писать. Мне, кажется, у вас это не плохо получится.
— Ну почему как что, сразу фантастика. Поверьте мне на слово, я держал в руках много документов из архива института Гитлера «Аненербе». И пусть там было много ученых-придурков, таких как профессор Горбигер, но все же там были и светлые головы. Да, пусть мистика. Пусть девяносто процентов, но оставшиеся десять надо проверять, изучать, чтобы не закончить тем же, и не погибнуть, как это сделали наши предшественники.
— С этим я, пожалуй, соглашусь. Наукой заниматься надо, а не мистикой. Мне рассказывал афганец легенду. Цивилизации воевали между собой, из-за чего и погибли.
— Есть такое предположение. С помощью реактивных двигателей был доставлен из космоса огромный метеорит, и им был нанесён удар по земле противника. Но они ошиблись в расчётах. Удар был такой силы, что сместилась ось земли на 66 градусов и 6 минут. Поэтому в библии и записано число дьявола 666. В результате Атлантида оказалась на южном полюсе, покрылась льдом и стала Антарктидой.
— Вы говорили об описании гравитоплана. Это что такое?
— Это же и есть тарелка, «та, что подлая летает», — засмеялся Курт. — Кроме карты в старых бумагах, свезённых со всего мира, были схемы и картинки летающих объектов, тарелок и ракет. У Гитлера было два направления создании сверх современного летательного оружия. Это «Фау» и тарелки. Принцип ракеты вы прекрасно знаете, я вам рассказывать не буду. А на тарелках немного остановлюсь. Вы наблюдали, как вытекает вода из ванной. Она вращается, причем в разных полушариях в разные стороны. Это происходит потому, что вращается земля. В центре вращения воды образуется воронка: когда воды больше, создаётся полый цилиндр. Это происходит потому, что центробежные силы заставляют молекулы воды перемещаться от центра к краю. Это не что иное, как ослабление гравитационного поля в центре. Так вот, если взять два диска и вращать их в противоположных направлениях, в центре этих дисков возникает гравитационная воронка. Стало быть, и люди и грузы, находящиеся в центре вращения этих дисков, будут находиться в невесомости, но для того, чтобы это все осуществилось, нужен сверхмощный двигатель и сверх прочные материалы. Но у гитлеровских инженеров ничего этого не было. Они создали тарелку вентиляторного типа по принципу современных вертолётов, и дурили Гитлера с целью побольше выколотить денег на исследования. Но и та бутафорская тарелка обладала большой маневренностью. Мне как-то попали в руки документы с техническими характеристиками вертолётов того времени. Вы знаете, впечатляет. А представьте, если бы им удалось сделать гравитоплан. Небольшие реактивные двигатели для управления летящим диском — и тарелка меняет скорость в любом направлении мгновенно. В других летательных аппаратах перегрузки разорвали бы лётчика, а там, в невесомости он ее не будет ощущать. Но, увы, Господь распорядился по-другому. Война подходила к концу. Часть секретов была уничтожена вместе с образцами, а часть вывезена из Германии. Американцам удалось заполучить «Фау». Кое-что перепало и Советскому Союзу. К примеру, завод с инженерно — техническим составом разрабатываемой ракеты А-4. Советские и немецкие инженера её довели до ума. Ваша оперативно-тактическая ракета — это дочка А-4, как две капли воды похожа на маму.
Америке попала в руки документация по ядерным исследованиям, и по тарелкам. А потом дальше — кто у кого, сколько украл. Вот и дурят инопланетянами — «дескать, подлые летают, и руины говорят».
— Мне кажется, они бы давно уже были на вооружении, если бы это было так.
— Э, не скажите, Василий Петрович, не всё так просто. Кроме теории необходимо ещё и соответствие технического уровня. Ученые, когда ракету придумали? А в космос летать стали только сейчас.
— Курт, вы как считаете, Гитлер действительно был придурком, как его у нас в фильмах показывают?
— Я бы не сказал: не дурачком — это точно. Он был просто человек дьявола, как и ваш Сталин, если это рассматривать с точки зрения верующего человека.
— Тогда зачем ему сюда двоих посылать?
— Дьяволу-то, ведь что нужно? Человеческие души, а как их без войны заполучить?! Вот он и посылает двоих, чтобы те столкнули лбами народы. А когда столкнутся, тут уж не до Христовых заповедей — «не убий». Захлебнётся планета в крови. А потом, Гитлер сам по себе не мог прийти к власти. Его сделали вождём. Нацизм — это не его изобретение.
— Да, — подтвердил Бурцев, — дурачок не мог книгу написать.
— Он её не писал. Доктор Клаус Хаусхофер, вот истинный отец этой науки. До «Майн Кампф» он уже писал о «концепции крови и почвы», «Расширение жизненного пространства за счёт низших рас». Всю эту науку впитал в себя студент Рудольф Гесс, он был ему приёмным сыном. Состоял в масонской ложе. И вот, два гомосексуалиста попадают в одну камеру. Гесс влюбляется в Гитлера и боготворит его. Он вместе с Хаусхофером пишет ему «Майн Кампф». Через него масонское ложе, штаб которой находится в Англии, руководит Гитлером. Особенно усердствовал лорд Дуглас Гамильтон, он был противник Черчиллю. Выборы и организация партии требовали больших денег, а у ефрейтора их отродясь не было. Деньги дали масоны и двоюродный брат королевы. Я не знаю его планов. Может, он хотел стать конституционным монархом Европы, завоёванной Гитлером. Но вышло, как вышло. Гитлер пришёл к власти и стал бомбить Лондон.
— Мне это напоминает одну историю, — сказал Бурцев, отпивая пиво из бокала. — Точно также своими деньгами кайзер родил в России большевизм.
— Да, да, родил на свою голову, а за этим и к нам в Баварию революция
пожаловала. Вот и эти, родили нацизм, а потом не знали, куда от него деться. Когда война подходила к концу, Гесс в поисках выхода из этой ситуации сел на самолёт и полетел в Англию к своим патронам, но те его арестовали. После Нюрнберга сидел в тюрьме, хотя это тюрьмой можно назвать с натяжкой: охраняемая вилла. Грозился обо всём рассказать миру. И вдруг в возрасте девяносто трех лет повесился. А может, повесили. Политика — грязное дело. Странно получается, — Курт опять пригубил пиво, — я жил в СССР, а теперь проехал всю Западную Европу и обнаружил парадоксальную вещь. — Курт замолчал. — Не обижайтесь, Василий, — продолжил он, — но вы почему-то не любите своих стариков. Ваши ветераны живут гораздо хуже, чем европейцы, а ведь вы победители. Так не должно быть.
В это время зашли Вольфган и Черняк.
— Может ещё выпьем водочки, — сказал Бурцев, доставая из холодильника бутылку и лёд. — Вольфгану нельзя — сказал Курт, — он своё взял, ему за рулем быть, а мы употребим.
Глава 21
Незадолго до вывода войск, Бурцев поехал в Россию, смотреть место будущей дислокации полка. Василий вернулся крайне раздражённый. Сел в кабинете, никого не вызывал, долго сидел раздумывая. Дверь приоткрылась и в неё просунулась голова начальника штаба.
— Разрешите, товарищ полковник, — сказал Черняк.
— Заходи, чего хотел?
— Много народу желает к вам попасть.
— Чего же не идут?
— Боятся заходить. Говорят, командир какой-то сердитый приехал.
— Глупости вы говорите, Евгений Иванович, служба есть служба, причём тут настроение командира. Устав, это же не домострой, где расписано, как и когда бить жену. Пусть заходят. Один за другим начали заходить штабные. За время отъезда бумаг накопилось много, пока все перечитал и подписал, к вечеру был уставший. Уже, когда за окном было темно, снова заглянул Черняк.
— Ну что вы, Евгений Иванович, голову засовываете в дверь. Пугало, что ли из меня сделали, — раздражённо сказал Бурцев. Что там ещё?
— Василий Петрович, заместители командира полка и комбаты не идут домой.
— Почему они не идут? Пусть уходят.
— Не уйдут. Хотят знать, куда полк выводят.
— Коль так, пригласи их сюда.
Офицеры тихо зашли в кабинет, и также, без шума уселись на стулья, стоявшие вдоль стен. Все устремили взгляд на Бурцева. Они с нетерпением ждали, что скажет командир. В кабинете наступила такая тишина, что было слышно, как жужжит, от чего-то проснувшаяся, муха. Впервые за весь день Бурцев улыбнулся, ему в унисон заулыбался Черняк.
— Скажите, Василий Петрович, не травите душу, — сказал он.
— А что говорить, ребята. Дела не очень хорошие. Выводим полк в Смоленскую область, на полигон. Между Москвой и Смоленском, к последнему чуть поближе.
— Ух, разом вздохнули офицеры. Это же хорошо, — загудел народ, — не Сибирь.
— Чего же хорошего-то? — ответил Бурцев, — иная Сибирь лучше, чем это место.
Полигон, кругом непролазные болота, комары величиной с пчелу. Километрах в десяти, забытая Богом, деревушка в три дома, а остальные развалились или заколочены. Вот вам и Смоленск, и Москва, все разом будут. Жилья нет, работать жёнам негде, школы для детишек нет. Летом можно ещё в палатке как-то прожить, а как зимой?
