Сергей Михеенков - Штрафники против гитлеровского спецназа. Операция «Черный туман»
Голос пулеметчика и его настрой обнадеживали.
– Каминцы, что ли? Или мы вышли на наш северный опорный пункт? – Численко осторожно поднял голову, вытащил из-за пазухи бинокль и начал осматривать косяк береговой полосы, высовывавшейся из ольховых зарослей. – Ни хрена не видать.
– Вряд ли. Видимо, кто-то из наших. – У Воронцова вдруг мелькнула надежда: полковая разведка. Ведь Калюжный вел их не на северо-запад, а, скорее всего, на северо-северо-запад. Стрельба, которая два часа назад бушевала севернее Малых Василей, возможно, доносилась именно оттуда, куда они сейчас подошли. А значит, где-то здесь поблизости хутор Закуты? Но звуков близкого жилья не слыхать. Да и Калюжный обмолвился, что Закуты остались правее их движения.
– Не стреляйте! – перевалившись на спину и запрокинув голову, так что видны были отраженные в воде ольхи, закричал Воронцов. – Мы из хозяйства капитана Солодовникова! Кто вы?
– Хозяйство старшего лейтенанта Васинцева! – отозвались из-за протоки. – Назовите имя командира Седьмой роты!
– Кондратий Герасимович! – крикнул Воронцов, уже узнавая голос, окликавший их из зарослей ольховника. – Иванок! Это ты?
– Я, Сашка! Тропа левее! Держите на большую сосну с двойной макушкой!
Первыми пошли Воронцов и Численко. Темникову Воронцов приказал, на всякий случай, держать на мушке береговую полосу правее ольховых зарослей. Именно там Численко засек какое-то движение.
– Егорыч, молоти сразу по всей косе. Мы заляжем. Бей через головы.
– Понял, Александр Григорьич, – отозвался пулеметчик и начал устраиваться за сосной, поторапливать своего второго номера.
Лучников, словно парализованный, двигался медленно, ронял конец металлической ленты с плоским наконечником, и в конце концов Темников сам схватил ленту и заправил ее в приемник. Крышку придавил двумя руками, осторожно, чтобы не щелкнула, и оттянул рычаг затвора назад.
Пожилые солдаты стали называть Воронцова по имени и отчеству. Это заметил даже подполковник Кондратенков:
– Уважают тебя в роте, Александр батькович. Цени.
А он про себя подумал: когда на смерть уходишь, и черта братом назовешь. Но теперь, поднимаясь с сырой земли и чувствуя, как холодная влага пропитала комбинезон на локтях и коленках, он действительно чувствовал в своем пулеметчике брата. Все приказания были отданы. Капитан Омельченко торопил:
– Давай, смоленский, давай вперед.
Но уйти просто так Воронцов не мог. Оглянуться на своих солдат он не рискнул: вдруг они разглядят в его глазах испуг? И, не оглядываясь, он сказал им, обращаясь почему-то к Темникову:
– Ну, Егорыч, где наша не пропадала.
– С богом, командир, – ответили ему. Кто сказал эти слова, он уже не разобрал. Может, Темников, может, Лучников, может, кто-то из роты Нелюбина.
Вначале под ногами хрустела влажная, спрессованная в тонкий пергамент листва, пронизанная, как арматурой, мертвыми сучьями деревьев и кустарников. Потом зачавкала вода. Действительно, левее обнаружилась вдруг отмель, ровная, с двумя колеями посередине. Похоже, что это была рукотворная дамба. Значит, те, кто окликал их с той стороны голосом Иванка, неплохо знали местность. Или успели хорошо ее разведать.
Боковым зрением Воронцов заметил, как Численко отвинтил колпачок на деревянной ручке трофейной штоковой гранаты и нащупал шарик вытяжного шнура. Он держал автомат на плече, как делал это всегда перед атакой. Палец на спусковом крючке. Их напряжение, видимо, заметили в ольхах, и оттуда вышли тоже двое. Он узнал Иванка и командира взвода конной разведки старшего лейтенанта Васинцева. Иванок во все лицо улыбался, щуря щербатый рот.
– Сашка! – Крикнул он. – Вот так встреча!
Они обнялись. Но напряжение спало только тогда, когда Воронцов увидел остальных разведчиков. Их было всего двенадцать человек. Некоторых из них он знал в лицо. Один лежал на носилках. Раненый даже не взглянул на них, и Воронцов понял, что дела его плохи.
Численко завинтил колпачок гранаты, зачем-то потряс ее и, бормоча что-то себе под нос, пошел умываться.
– Махни там нашим, – сказал ему Воронцов, – пусть переправляются сюда.
Теперь, когда они соединились, их группа стала более внушительной. Теперь здесь, в лесу, они представляли силу, которая могла действовать более свободно. Но капитан Омельченко сразу обеспокоился. Выслушал доклад взводного и тут же спросил:
– Хвоста за собой не тащите?
– Мы оставили заслон, троих человек с пулеметом. Они контролируют дорогу и все тропы из Закут в нашу сторону. Пока все тихо. После боя мы вышли в сторону нашего опорного пункта, имитировали уход домой, а потом, болотами, обводным путем повернули сюда.
– Сколько отсюда до хутора?
– Километра четыре.
– Опасное расстояние. С кем был бой?
– «Древесные лягушки». Одеты как парашютисты. Аэродинамические шлемы. У убитого обнаружили нож-стропорез. – Старший лейтенант Васинцев указал пальцем в небо.
– А где на них напоролись?
– Опорный пункт мы обошли стороной. А в лесу нос к носу столкнулись с ними. Уже было не разойтись. Троих завалили. Одного утащили. Бой они вначале приняли, а потом вдруг начали отходить, даже убитых побросали.
Воронцов слушал разговор капитана и старшего лейтенанта и поглядывал на Иванка. Время и война делали свое дело. Иванок вытянулся. Взгляд уверенный, немного даже нагловатый. Разведчик. Прицел снайперской винтовки зачехлен парусиновым самодельным чехольчиком. Ствол и приклад замотаны полосками, нарезанными из немецкой плащ-накидки.
– Что пишут из дома? – спросил его Воронцов.
Тот прихватил зубами кончик трофейной сигареты, щелкнул зажигалкой, предложил Воронцову:
– Хочешь?
– Не курю.
По тому, как Иванок тянул с ответом, Воронцов догадался, что Иванок получил из дому известие о смерти Анны Витальевны.
– Ты-то сам когда от своих письмо получал?
– На прошлой неделе.
– От Зинки? Значит, все знаешь?
– Об Анне Витальевне? Знаю, – кивнул Воронцов.
– А больше никаких новостей.
О Радовском говорить Иванку не стоило. Вокруг много посторонних ушей. Да и неизвестно еще, о чем договорятся командиры групп. Капитан Гришка уже дважды произнес слово «партизанщина». Никто пока ни слова не сказал о самолете и о той задаче, с которой его группа сюда прибыла. Наконец Васинцев обронил, что они имеют информацию о том, что южнее их действует другая группа, имея то же задание, что и они.
– Какое задание? – тут же спросил капитан Омельченко.
– Если вы, товарищ капитан, та самая группа, то наша задача в Чернавичской пуще та же, что и у вас. – Ни один мускул на лице разведчика не дрогнул.
– Понятно. Не понятно только, как мы двигаться будем к одной и той же цели. Разными маршрутами? Чтобы в следующий раз где-нибудь все же перестреляться?
– В таком случае, – ответил Васинцев, – необходимо запросить штаб полка. Мы подчиняемся ему. Там растолкуют.
– Там-то, в вашем штабе, растолкуют. – Омельченко оглянулся на Воронцова. Что означал этот взгляд, Воронцов понял не сразу. Но на всякий случай переместился на два шага ближе к говорившим. Иванок ушел к раненому.
Омельченко снова спросил:
– Когда в последний раз выходили на связь?
– После перехода не выходили на связь ни разу. У них тут служба перехвата поставлена так, что, закинь на дерево антенну, через полчаса взвод полицаев с пулеметом будет здесь.
– Это хорошо, что не выходили. Мы тоже пока молчим.
Значит, полковая разведка ничего не нашла. И Омельченко снова посмотрел на Воронцова. О найденном летчике, которого группа Нелюбина, возможно, в эти минуты переправляла через линию фронта, капитан помалкивал. Да и о проводнике, который вел их прямиком к упавшему самолету, тоже.
– Нужен проводник, – сказал Васинцев. – Мы думаем взять его вот здесь. – И он ткнул пальцем в карту, где среди зеленого поля сплошного леса чернел квадратик хутора Чернавичи.
– И кого вы там хотите взять в проводники?
– Есть там один человек. То ли полицай, то ли партизанский связной.
– Заболел он, ваш партизан. Запоносил.
– Понятно. Значит, вы там уже побывали.
– И мы побывали, и те, кто в карманах стропорезы носит, тоже побывали. Только зачем им, на своей территории, с парашютов прыгать?
– Скорее всего высадились не здесь, а там, за протоками, на нашей стороне.
– Тогда слишком замысловатый маршрут. – Омельченко провел по карте размашистый зигзаг. – А вот если они так же, как и мы, действуют двумя группами, то картина вырисовывается более реальная. Одни обшаривают южную часть пущи, другие – северную. Западную наверняка уже оцепили каминцы. Ищут.
Капитан Омельченко и старший лейтенант Васинцев с минуту молча смотрели друг на друга. Воронцов наблюдал за этим поединком.
– Их маршрут и их действия укладываются в следующую логику. Первое: точного места, где упал самолет, они не знают. – Омельченко не сводил глаз с Васинцева. – Второе: они действуют двумя-тремя группами и имеют проводников, которые хорошо знают здешние места. Третье: если самолет они еще не нашли, то круг их поисков с каждым часом сужается.
