Владимир Шатов - Возвращение
- Куда нас гонят? – переспрашивали друг друга военнопленные.
- Скоро узнаем…
Один красноармеец шёл впереди, один сзади. Так они шагали в направлении Риги до огромного сборного лагеря, подготовленного Красной Армией. Здесь офицеры были отделены от простых солдат. Охрана обыскала взятые с собой вещи.
- Вам разрешено оставить немного нательного белья, носки, одеяло, посуду и складные столовые приборы. – Объявил пьяный начальник пересылки. - Больше ничего…
- Это грабёж! – начали возмущаться немцы.
- На Украине – вот где вы устроили грабёж! – рявкнул русский майор.
От Риги пленные шагали бесконечными дневными маршами на восток, к бывшей советско-латышской границе в направлении Дюнабурга. После каждого марша они прибывали в очередной лагерь. Ритуал повторялся: обыск всех личных вещей, раздача еды и ночной сон. По прибытию в Дюнабург их погрузили в товарные вагоны.
- Хотя бы еда хорошая, - делились между собой бывшие товарищи по оружию, - хлеб и американские мясные консервы «Corned Beef».
- Русские победили нас американской едой!
Поезд рывками двигался на юго-восток. Те, кто думал, что они едут домой, был сильно удивлён. Через много дней они прибыли на Балтийский вокзал Москвы.
- Когда-то мы мечтали оказаться здесь… - тихо сказал Иоганн.
- Только в другом качестве! – обречённо вздохнул незнакомый фельдфебель.
Рядом с посёлком, состоявшим из трехэтажных деревянных домов, находился большой сборный лагерь, настолько огромный, что его окраины терялись за горизонтом.
- Сплошные палатки и пленные...
- Они согнали сюда весь Вермахт?
Неделя прошла с хорошей летней погодой, русским хлебом и американскими консервами. После одной из утренних перекличек двести пленных были отделены от остальных. Их погрузили на грузовики и перевезли в новый лагерь.
- Зато будем жить в лесу. – Наивно обрадовался Иоганн.
Лесной лагерь состоял из трёх или четырёх деревянных бараков, расположенных частично под землёй. Дверь располагалась низко, на уровне нескольких ступенек вниз. За последним бараком, в котором жил немецкий комендант лагеря из Восточной Пруссии, находились помещения портных и сапожников, кабинет врача и отдельный барак для больных.
- Вся территория, едва больше, чем футбольное поле. – Отметил наблюдательный Майер. - И огорожена колючей проволокой.
- Почти домашняя обстановка! – засмеялся Ганс Милов, офицер с которым он неожиданно подружился.
Для охраны предназначался несколько более комфортабельный деревянный барак. На территории также располагалась будка для часового и небольшая кухня.
- Это место на несколько следующих месяцев, а может быть и лет, станет нашим новым домом.
- Да, на быстрое возвращение домой это непохоже.
В бараках вдоль центрального прохода тянулись в два ряда деревянные двухэтажные нары. По окончанию сложной процедуры регистрации всех разместили на нарах с набитыми соломой матрацами.
- Я займу верхнюю полку. – Сказал Иоганн худому как скелет офицеру-пехотинцу.
Расположившиеся на верхнем ярусе имели возможность смотреть наружу в маленькое застеклённое.
- Как хочешь! – тот безразлично пожал плечами.
… Пленные офицеры имели право ношения формы. На работу, как на праздник, чистили и «надраивали» сапоги, пуговицы на кителях. Работали «по охоте».
- Присел отдохнуть пленный офицер, конвоир – слова не скажи. – Жаловались друг другу охранники.
- Иной так на тебя посмотрит, - сказал прыщавый красноармеец, - будто я ему денег должен…
По дороге на работу, при входе в город, офицеры переходили на строевой шаг. Доходяги-конвоиры в длинных не по росту шинелях, в ботинках с обмотками, с винтовками-трёхлинейками семенили следом.
- Еле ноги тащим от плохих харчей…
- Лучше бы попасть в строевые части!
Ближе к зиме в лагерь приехал какой-то начальник, посмотрел на эту неподобающую для победителей картину, и приказал выдать конвоирам яловые сапоги. Выдали автоматы вместо винтовок со штыками и подогнали шинели по росту.
- Чтобы «укоротить» спесивых фашистов, разрешаю давать им за неповиновение «зуботычины». – Разрешил он.
Время было голодное, кормили военнопленных камсой, половина из которой разворовывалась охраной. Четыре немца попытались убежать от такой жизни.
- Их поймали и вернули в лагерь. – Шептались пленные через пару дней.
- Как бы на нас не отыгрались…
Советский офицер построил остальных пленных. Им раздали в руки палки и приказали «пропустить сквозь строй» беглецов.
- Nein! - Гордые арийцы отказались бить своих товарищей.
Тогда начальник охраны сам стал на проходной завода с палкой в руке и одного из «беглых» так ударил по затылку, что тот упал замертво. За это он был осуждён, разжалован и посажен в тюрьму.
… Ежедневно ровно в 6 часов кричали подъём. После этого все бежали к умывальникам. На высоте приблизительно 1,70 метра начинался жестяной водосток, смонтированный на деревянной опоре. Вода спускалась примерно на уровень живота.
- Очевидно, русские сами редко умываются! – едко заметил какой-то офицер.
- У них почти всегда зима…
В те месяцы, когда не было мороза, верхний резервуар наполнялся водой. Для мытья нужно было повернуть простой вентиль, после чего вода лилась или капала на голову и верхнюю часть тела.
- Варвары!
- Но они победили нас…
- Поэтому и победили – пока мы чистили зубы, они обходили с тыла!
После этой процедуры ежедневно повторялась перекличка на плацу. Ровно в семь часов подневольные работники шагали на лесоповал в бесконечные берёзовые леса, окружавшие лагерь.
- Я не могу припомнить, чтобы мне пришлось валить какое-то другое дерево, кроме берёзы. – Весело сказал Милов.
- А чем тебе не нравятся берёзы?
- Такими темпами их просто не останется…
На месте их ждали «начальники», гражданские вольнонаёмные надзиратели. Они распределяли инструмент: пилы и топоры. Создавались группы по три человека: двое пленных валят дерево, а третий собирает листву и ненужные ветки в одну кучу, а затем сжигает.
- В особенности, - учил Ганс менее опытного Иоганна, - при влажной погоде это целое искусством.
- Я уже понял…
Конечно, у каждого военнопленного была зажигалка. Наряду с ложкой, это наверно самый важный предмет в плену.
- Но при помощи такого простого предмета, состоящего из огнива, фитиля и куска железа можно поджечь размокшее от дождя дерева зачастую только после многочасовых усилий.
Сжигание отходов дерева относилось к ежедневной норме. Сама норма состояла из двух кубометров срубленного дерева, сложенного в штабеля. Каждый деревянный обрубок должен был быть два метра длиной и минимум 10 сантиметров в диаметре.
- С таким примитивным орудием как тупые пилы и топоры, - ругался измученный Майер, - состоявшие зачастую лишь из нескольких обыкновенных кусков железа, сваренных между собой, едва ли можно было выполнить такую норму.
- У русских только оружие хорошее, - пошутил весельчак Милов, - а инструменты дерьмовые…
После выполненной работы штабеля дерева забирались «начальниками» и грузились на открытые грузовики. В обед работа прерывалась на полчаса. Выдавали водянистый капустный суп и кусок хлеба.
- Впрочем, хорошего на вкус. – Справедливо отмечали пленные.
Те, кому удавалось выполнить норму, получали вечером дополнительно к обычному рациону, состоявшему из 200 граммов влажного хлеба, столовой ложки сахара и жмени табака, ещё и кашу прямо на крышку кастрюли.
- Одно успокаивает, - заметил Иоганн и указал товарищам: - питание наших охранников немногим лучше.
- Так и есть…
Зима оказалась очень тяжёлой. Пленные, стремясь сохранить ускользающее тепло, затыкали в одежду и сапоги комки ваты. Обычно валили деревья и складывали их в штабели до того момента, пока температура не опускалась ниже 20 градусов мороза по Цельсию. Если становилось холоднее, все пленные оставались в лагере.
- Лучше бы морозы не прекращались.
- Как по мне, - сказал теплолюбивый Майер, - здесь никогда не бывает тёплых дней…
Одни или два раза в месяц всех будили ночью. Они вставали с тощих соломенных матрацев и ехали на грузовике к станции, до которой было где-то десять километров. Иоганн видел огромные горы леса.
- Это поваленные нами деревья.
- Дерево должно было быть загружено в закрытые товарные вагоны и отправлено в Тушино под Москвой. – Командовал старший конвоир.
Горы леса внушали ему состояние подавленности и ужаса. Немцы должны были привести эти горы в движение.
- Сколько мы ещё продержимся? – гадал уставший Майер. - Как долго это ещё продлится?
- Пока не закончится…
