Брюс Федоров - Острова желаний
Вопросы делового содержания, казалось, были окончательно забыты. Воцарилась атмосфера спокойствия и взаимной благорасположенности, когда между людьми торжествует только согласие и взаимопонимание. Все начинают слышать друг друга и понимать с полуслова. И нет споров, возражений и контрдоводов.
Однако всему даже прекрасному, когда-нибудь приходит конец. Прозвучал голос очаровательной хозяйки дома о переходе к десерту и чайной церемонии, и мужчинам был назначен десятиминутный перерыв.
– Ну что, Михаил, пойдем на балкон, перекурим тему, – улыбнувшись, предложил Влад, доставая из своего саквояжа, с которым прибыл в Петербург, кожаный футляр для хранения сигар.
– Ты знаешь, что я не курю, а вот ты, как я вижу, не изменяешь привычкам.
– Не скрою. Люблю сигары и предпочитаю их сигаретам и трубке. Может, возьмешь одну гавану? Что не хочешь? Возьми просто так и оцени, как пахнет настоящий сортовой табачный лист.
– Убеждать ты умеешь. Вижу, развил в себе коммерческие замашки. Тем не менее, давай ближе к делу. С чем приехал? Schies los, как скажут немцы.
– Послушай Майк, дело вот в чем. Кстати, ты не против того, что я тебя называю вторым именем? Хорошо. Вкратце; поступило обращение от одной международной компании. Предлагается, одного реально плохого парня вынуть из его уютного охраняемого гнездышка и передать в руки хорошим парням.
– Ну, это, если вкратце. Поясни мне, по крайней мере, в каком регионе предусмотрено проведение операции, какими силами, и что ты от меня ожидаешь, в конце концов?
– В Южной Америке. Её ты хорошо знаешь. К мероприятию привлекаются комбинированные силы: наши и иностранцы. Уверен, что как специалист по этим странам, ты сохранил там какие-то связи, какие-то возможности. Всё это может пригодиться.
– Ну, а конкретней. Что я-то должен делать?
– Для начала выехать в страну твоей последней командировки. Она как раз недалеко от места предполагаемых событий. Восстановить некоторые свои связи и определиться, как ты сможешь собрать, а лучше подобрать сорок-пятьдесят местных парней для несложной тренировочной подготовки.
Закончив фразу, Влад перегнулся через невысокие периллы балкона и задрал голову вверх, стараясь определить, нет ли этажом выше любопытных ушей.
– Ты совсем меня запутал. Разучился говорить ясно? Хватит переливать из пустого в порожнее. Какие мои связи, какая тренировка?
– Не горячись Майк. Я догадываюсь, что у тебя в загашнике сохранились подработанные связи, которые не были включены в агентурную сеть Центра. Вот они и пригодятся на роль помощников, особенно капитан мотошхуны, которого ты так нахваливал в свое время. А тренировка не сложная, в объеме общей военно-спортивной подготовки. Пусть побегают, попрыгают недельки две-три.
– Влад, ну ты пройдоха. Откуда ты вообще о моих делах знаешь? Верно, у меня должны сохранится три-четыре неплохих кандидата на стадии продвинутых разработок. Но эти люди не были достаточно проверены и закреплены на наших заданиях. И, кроме того, прошло почти десять лет. Срок немалый для человеческой жизни. Всякое могло случиться за это время. А шхуна-то, она тебе зачем?
– О твоих связях я знаю только понаслышке. Поверь, что специально, я никого и не о чем не расспрашивал и в твои прошлые дела нос не совал. Так, видел пару документов и все. Месяца через два тебе надо вылететь в Южную Америку, проехаться по ряду стран и разыскать твоих ребятишек. А если не найдешь, то подобрать новых и шхуну с капитаном в придачу, чтобы могла взять всю эту команду на борт. Надлежащие денежные средства у тебя будут. Кстати, как тебя воспринимают эти люди? Надеюсь не как русского.
– Успокойся. Воспринимают как надо. Они меня знали, как итальянца по происхождению, жителя Нью Йорка. А что же в отношении птенца в лукошке?
– И не в лукошке, а в гнездышке. И скорее наш клиент не птенец, а целый жирный каплун. И перышки ему придется ощипывать нам вдвоем, – проговорил Влад, чувствуя нарастающее внутреннее раздражения от лишних и второстепенных вопросов. – Ты лучше скажи, тебя что-то беспокоит?
– Беспокоит. Не попахивает ли здесь дешевым наемничеством? И вообще, во что мы ввязываемся?
– Попахивает. Но я назвал бы это контрактом. Обычным контрактом на предоставление услуг, – с расстановкой, стараясь выдержать ровную тональность голоса, произнес Влад и замолчал, задумавшись на минуту и зачем-то всматриваясь в обвисший на конце сигары серый пепел, из которого прозрачной вьющейся струйкой поднимался белесый дымок. Вижу, что я должен кое-что тебе пояснить.
То, что мы делаем или собираемся сделать, никак не связано с нашими принципами и установками. Ты прекрасно осведомлен, что в последние провальные годы даже из нашей среды выползли, как говорят наши друзья кубинцы, хитроумные gusanos и устремились за лучшей долей в сторону Запада, прихватив с собой рюкзачки, набитые конфиденциальной информацией. По-хорошему, по нашим правилам их надо бы разыскать и поставить перед лицом военного трибунала. Но сейчас об этом больше предпочитают помалкивать. Есть и другие, которые бросились за лучшей долей и примкнули к различным группировкам или определенного свойства частным компаниям, что почти одно и то же, и пробивают себе дорогу в новую жизнь рукояткой пистолета. Но большинство держится на малых оборотах, прибившись к разным фирмам и компашкам, и мучительно перемалывает свой внутренний мир.
Присягу мы давали Советскому Союзу. Его больше нет, и все наши тайны принадлежат только и исключительно ему. Остались только наши руки и навыки.
А если говорить о моем предложении, то это лишь разовое мероприятие. Тем более за пределами нашей страны. Сделали и забыли. Получим деньги и для себя и поддержим других.
– Всё это слова, одни слова. – Несколько раздраженно отреагировал Михаил на пояснения своего друга. – Каждый может так сказать, а совесть потом не замучает? А то, что мы отверженные, я и без тебя знаю.
– Я понял твой намек, Майк. А совесть ты лучше не тревожь. Объясняю: по плану операции, если конечно провести её как надо, все должны остаться целенькими и здоровенькими. Поражающие спецсредства применять не предполагается. Только имитационные и нейтрализующие. А объект, то есть плохой парень, которого мы должны выдернуть из его обители как гнилую пробку из бутылки дешевого вина, всего лишь должен, насколько я знаю, согласиться с предложением, от которого как говориться, невозможно отказаться. То ли кивнуть головой, то ли что-то подписать, но это уже не наше дело.
А если ты имеешь в виду честь, то есть честь офицера, хотя бы и запаса, то мы её не нарушали и не будем этого делать. И ты не хуже меня знаешь, что за страну мы стояли до конца, и не разменяли её ни на денежные посулы, ни на должности, хотя в условиях обретенного капиталистического "рая" сразу нашлись некоторые, которые запели по-другому.
– Это как же?
– Я так понимаю, что для них и честь не в честь, коль нечего есть.
Разговор затих, как бы сломавшись, и главная тема, если ещё и не была до конца исчерпана, но обсуждать её больше не хотелось. Михаил стоял, скрестив на груди руки и опираясь спиной на косяк приоткрытого дверного проема. Влад отошел к краю балкона и почти скрылся в темноте, периодически обозначая свое присутствие вспышками огонька сигары.
Вьюжные порывы ветра стихли. Из занавешенного облаками ночного неба, как бы из глубин мироздания, медленно спускались хороводы крупных многострельчатых снежинок.
За пределами похожего на сруб колодца двора, где устроился уснувший под снеговой шапкой "Мерседес" Влада, за стенами длинного неухоженного дома постепенно затихал большой город, давая приют и отдых своим жителям, своим площадям и проспектам, и труженикам-мостам, поднявших к звездам свои уставшие руки.
Город, в котором не только пилили и делили легкие барыши находчивые неофиты новой формации, а в цветных отблесках зеркальных шаров и лазерных импульсов стробоскопов ночных клубов и казино как всегда безоглядно, не думая о завтрашнем дне, порхали ночные бабочки.
Не только. В этом городе жили, надеялись и трудились, растили своих детей миллионы людей, истинные новые герои непростого времени.
Почему-то, несмотря на поздний час, ещё не закрыл свой обшарпанный кабинет молодой лейтенант уголовного розыска, напряженно стараясь собрать кубик Рубика из противоречивых улик запутанного преступления. Потому что, вор должен сидеть в тюрьме.
В комнате угомонившейся, наконец, коммунальной квартиры пожилая петербурженка, склонившись у ночника, высыхающими руками перелистывала в его неярком свете семейный альбом с пожелтевшими фотографиями, вглядывалась в дорогие ей мужественные лица своих предков, офицеров императорской гвардии, героев первой мировой, и думала о своих внуках. Что им уготовано и кем они станут в этой стране?
Немолодой уже реставратор просматривал архивные чертежи Михайловского замка с уверенностью, что они когда-то и кому-то пригодятся, и замок будет восстановлен и открыт для публичного посещения. И так, наверняка, будет.
