Альберт Зарипов - Дембельский аккорд
Замком группы судорожно сглотнул слюну от внезапно возникшей перспективы возвращения на гражданку, на которой ведь нужно непременно работать, то есть вкалывать руками и ногами, чтобы каждый месяц получать зарплату. Он тут же вспомнил свой курс молодого бойца, и показал на левую ногу:
- Товарищ старший лейтенант, я не могу бегать, потому что натер ногу.
Я внутренне усмехнулся, услышав почти детскую отмазку, но продолжал задавать вопросы строго и сухо:
- У вас, наверно, и запись есть в книге больных?!
Прапорщик ответил, что в санчасти он еще не был, но может сходить туда прямо сейчас. Естественно, что он вернулся бы только утром, а терять столь ценные и хамоватые кадры, да ещё в присутствии остальных обнаглевших дедушек, мне очень уж не хотелось и потому я нашел для него другое занятие.
- Раз вы не можете бегать, а генерал Дудаев уже летит со своей ядрёной бомбой, то вы будете передвигаться по этому же маршруту пешком. Но не по дороге, где вас могут снести проезжающие грузовики и пробегающие подразделения, а по обочине. Там конечно грязь и камни, ну а что тут поделаешь? А ля хер, ком а ля хер! Что означает - на войне, как на войне. Вперед!
Мерхулов помялся чуть-чуть и направился было вперед прямо по дороге. Но моя корректировка возымела свое действие, он сместился на обочину и зачавкал по ней, уходя от нас в ночь.
- "Дела пошли потихоньку да полегоньку… И Слава Богу!"
Отправив в пешее путешествие своего заместителя, я повернулся обратно к строю.
- Товарищи солдаты, я дико извиняюсь за эту задержку, но мы прямо сейчас воспользуемся счастливой возможностью выполнить ваши любимые упражнения. Уверен, что вы рветесь вперед, тем более что Дудаев уже на подлете… Бегом… я сказал бегом МАРШ!
Но дедушки не оправдали моих надежд и не бросились аллюром вперед по асфальтовой дороге, залитой жидкой грязью. В место горячих рысаков мне представилось жалкое зрелище дробно семенящих в одном строю стареньких осликов, готовых вот-вот развалится на ходу от столь сильных перегрузок… Иного сравнения подобрать было просто не возможно… Поскольку хоть они и бежали дружно в ногу, однако делали это так медленно, что их мог догнать быстро идущий пешеход. И, тем не менее, я не стал их подгонять. Часы показали двадцать два тридцать и времени у меня было очень много…, до самого подъема.
Чтобы преодолеть расстояние до шлагбаума и обратно, а это составляло около пятисот метров в одном направлении, группе потребовалось минут десять. Подбегая ко мне они подчеркнуто громко и дружно затопали ботинками, но я не стал их перебивать и развернул дедушек на второй круг. Пораженные и возмущенные таким вероломством дембеля неспешно добежали до шлагбаума и решили устроить там перекур. В ночной тишине перестал раздаваться их дружный топот, и я направился к левой оконечности палаточного лагеря, откуда мой фонарик без труда осветил старичков, окончательно добивающих свое здоровье никотином.
Моим громким окриком были спасены остатки их жизней. Сигареты полетели наземь, а строй направился в обратный путь.
Я не стал покидать свой наблюдательный пост, откуда мог контролировать бунтовщиков на всем протяжении маршрута. Мимо меня размеренно шлепал по густому месиву мой заместитель, медленной рысцой пробегали пофигистически настроенные дедушки. Ночь была холодная, но одет я был в меховой бушлат и теплую шапку. Правда немножко мерзли ноги и, все таки, ради рождения дисциплины можно было потерпеть.
В любой людской массе всегда есть один или несколько негласных лидеров, которые и устанавливают свои определенные правила поведения всем остальным товарищам… Сейчас вся группа была настроена к моей персоне крайне отрицательно и мне нужно было определить или вычислить того самого вожака стаи, который и диктует негативный настрой всему личному составу. Затем его следовало либо отдалить от всех бойцов, отправив на какую-нибудь тяжелую работу, либо полностью нейтрализовать прямо здесь в строю, подавив его морально или физически. После этого группа очень быстро станет управляемой и послушной… Если так можно назвать нормальное отношение к армейской службе… Но это могло произойти не очень скоро.
Через полчаса, когда дедушки вбежали в слабо освещенный круг под единственной лампочкой на столбу у трансформаторной будки, я скомандовал "Стой" и подошел к строю. Повернув их лицом к себе при помощи команды "нале-ВО", коротко спросил:
- Ну что, товарищи солдаты, будем наводить порядок в палатке?
Упрямые дембеля все также угрюмо молчали.
- Понял! Не буду вам мешать. Бегом марш.
Рано или поздно,но этот неформальный лидер все-таки должен был себя проявить, устроив какую-нибудь дерзкую выходку или открыто выступив в роли защитника дембельских прав… По моим наблюдениям, такими боссами могли быть уже знакомые мне эСВеДешник Мирошник или бывший замкомгруппы Шумаков, или кто-то еще. Но Шум всем своим видом показывал отсутствие какого-либо неповиновения и почти всегда молчал, занимая место в середине строя. Чтобы проверить другую кандидатуру, отдав крайнюю команду "Бегом-марш", я назначил Мирошника старшим строя, чтобы он контролировал порядок во время бега. Но услышав короткие смешки и едкие подначки в адрес новоиспеченного командира, мне стало ясно, что снайпер Мирошник не пользуется абсолютным и полным авторитетом среди личного состава группы. И его фамилию можно было вычеркивать.
Через следующие тридцать минут я вновь повторил этот вопрос. Тут старческие нервы не выдержали, и послышались возмущенные голоса с разных концов строя:
- Почему мы должны за молодых вкалывать? Пусть они сами для себя.
Я выждал когда все утихнет и после этого стал упрямо гнуть свою линию, медленно прохаживаясь перед строем.
- Объясняю еще раз, что вы должны сломать эти нары не "за молодых", а для наведения элементарного порядка и чистоты. Во-первых, на левой половине образуется пустое пространство и построения личного состава группы, в том числе и вас, можно будет проводить в теплой палатке, а не на морозе. Во-вторых, под левыми нарами валяется столько старого обмундирования в перемешку с патронами, гранатами, ВОГ-двадцать пятыми, что недалеко и до беды. В-третьих, ваши матрасы, подушки, одеяла находятся в метре-двух друг от друга, а вы любите курить в постелях. Уроните ночью бычок и проснетесь все уже на том свете. И в-четвертых, вас всего двадцать два человека и вы все спокойно уместитесь на правой половине. А также в - пятых, эти самые нары сооружали вы. Значит вам и ломать! Что вам еще не ясно?
Дембельский гонор продолжал бурлить и выдал очередную реплику из заднего ряда:
- Да мы старослужащие, мы не должны работать!
Я уже давным давно знал эту песню и потому спокойно парировал:
- Это вы на гражданке своим девушкам, мамкам и теткам будете рассказывать какими вы были старослужащими и дембелями. Я сам демобилизовался после Афганистана в 89-ом году. И вы все для меня сынки в пятнадцатом поколении… Но я же вас не гоняю, как молодых и зеленых духов.
В строю кто-то рассмеялся:
- Вы уже не дембель…, а офицер! Вам не положено!
Я на секунду остановился у правого фланга и торжествующе поднял вверх указательный палец.
- Правильно! Я же ваш командир и обращаюсь к вам, как к своим подчиненным… И все это строго по Уставу. А там ничего не написано про дембелей, стариков, дедушек и старослужащих, которые должны валяться на кроватях, ничего не делать и дожидаться своего увольнения. В Уставе этого ничего нет.
- А нам Устав не нужен! - прогнусавил стоящий в середине первой шеренги высокий и круглоголовый солдат, после чего с шумом втянул в себя содержимое всей носоглотки и смачно сплюнул перед строем.
Я не дошел до него лишь метра и от такой наглости только сжал правый кулак. С трудом сдерживая ярость я коротко спросил:
- Полуничев, в чем дело?
- Простыл, товарищ старшлейтнант, - ответил солдат и опять сплюнул передо мной.
Я уже овладел своими расшалившимися нервишками и предупредил:
- Еще раз такое повториться - накажу!
Сопливый дед был не прав и даже очень неправ… Но я сдержался и продолжил читать свои нотации личному составу.
… Потому что строевой Устав запрещает нарушать дисциплину строя такими вот плевками и прочими пакостями. Когда подразделение находится в одном едином строю, то всем военнослужащим нужно соблюдать дисциплину, уважать себя, стоящих рядом товарищей и своих командиров. Так… Рядовой Полуничев, выйти из строя!
Это я, развернувшись у левого фланга вовремя заметил шумные приготовления бойца к очередной издевке и вывел его из строя.
- Полуничев, пробегись-ка до поворота дороги, громко там высморкайся и вернись обратно. Вперед!
В полной тишине я терпеливо ждал, пока сопливый боец не "умчится" в темноту… И пока он не вернется обратно.
