Мариус Габриэль - Маска времени

Сжимая палку, как копье и последнюю надежду, Кейт вышла из спальни, широко раскрытыми глазами продолжая вглядываться во тьму. Бесшумно она скользнула по ковру.

Затем, как призрак, Кейт проплыла через весь коридор прямо к стеклянным дверям.

И вдруг дверь предательски скрипнула. Она оглянулась, и через плечо увидела высокую фигуру на фоне окна. Темная голова повернулась в сторону Кейт.

Мгновенно фигура выгнулась и бросилась к женщине. Теперь отчетливо слышны были тяжелые шаги.

Задыхаясь от страха, Кейт бросилась в сторону и выставила прямо перед собой лыжную палку, сжимая ее изо всех сил обеими руками. Она почувствовала, как острие вошло в тело — где-то на уровне лица и груди, и кто-то даже взревел от боли. От неожиданного удара Кейт сама потеряла равновесие и упала на пол, почти выронив палку из рук.

Из последних сил Кейт пыталась вновь встать на ноги, чувствуя тяжелое дыхание прямо над головой. Что-то массивное прошло рядом с ухом. Это была нога в грубом ботинке. Одним ударом верзила хотел размозжить ей голову.

Кейт перекатилась на другой бок и, схватив лыжную палку, теперь подняла ее вверх. Дыхание перехватило. Страх продолжал давить на грудь. В любой момент верзила мог нанести еще один удар, и тогда конец.

Тяжелые подошвы заскрипели по паркету. Кейт вновь попыталась встать, по-прежнему держа перед собой лыжную палку: слабая, ненадежная защита. Вдруг яркая вспышка света ослепила Кейт на несколько секунд. Фонарь. У него в руках оказался фонарь. Свет вспорол тьму и обнажил ее ноги, ударил по глазам.

И тогда она вновь ткнула во что-то своим копьем с такой жестокостью, на которую только была способна, целя прямо в голову. Наконечник воткнулся во что-то, и слабая палка согнулась от напряжения. Фонарь вырвался из рук и отлетел. В ответ Кейт услышала отборную брань, полную животной ненависти.

Не теряя ни секунды, она рванулась к двери, ведущей на кухню, и закрыла ее за собой. Дальше она побежала к черному ходу, по дороге больно ударившись об угол стола. Превозмогая боль, Кейт в отчаянии схватилась за ручку и пыталась найти ключ. Ключ повернулся и вдруг застрял. Замок заело. Тогда Кейт поняла, что она гибнет.

Она стонала, продолжая бороться с дверью, уже представляя себе, как ее тело с минуты на минуту начнет сгибаться под сильными ударами, которые вот-вот должны были посыпаться откуда-то сверху. Лыжная палка стала выпадать из рук. Кейт попыталась удержать ее, прижав было коленом к стене.

И вдруг она почувствовала, как открывается дверь за ней. Кейт в ужасе взглянула через плечо. Мужчина ворвался в комнату, луч света разрезал тьму, ища жертву.

Ключ не поддавался. Пол трещал под подошвами верзилы. От первой атаки все-таки удалось увернуться.

Но затем удар пришелся в самое горло, и Кейт как подкошенная повалилась на пол. Она стояла теперь на четвереньках и, теряя сознание, пыталась еще схватиться за кухонный стол. Кейт не знала, чем ее бьют и что сейчас занесли над ее головой.

Нечто тяжелое размозжило череп. Свет в глазах рассыпался на тысячи осколков, и Кейт погрузилась во тьму. Очнулась она на полу, оказавшись у самых ног незнакомца. Незнакомец освещал ее, словно мощными фарами автомобиля. Прямо перед собой Кейт увидела грубые ботинки армейского образца, начищенные до такой степени, что на черной коже можно было разглядеть собственное отражение. Последнее, что увидела Кейт: верзила сделал к ней шаг, чтобы нанести последний, сокрушительный удар.

Телефонный звонок вырвал Анну из забытья. Потянувшись к трубке, она увидела работающий телевизор. Поняла, что заснула прямо у экрана на софе. Анна нажала кнопку и убавила звук.

— Да. Здравствуйте.

Звонили из другого города, и сигнал был нечетким.

— Анна Келли?

— Да. Кто это?

Низкий мужской голос ответил:

— Меня зовут Филипп Уэстуорд. Я звоню из Вейла, штат Колорадо.

— Да? — настороженно произнесла Анна.

— Я хочу сообщить о вашей матери. Только что ее отправили в госпиталь. В дневнике я нашел ваше имя и помер телефона.

От этих слов сердце стало биться реже.

— Она больна? — крикнула в трубку дочь.

— Нет. Несчастный случай.

Анна ощутила, как холод охватил ее всю.

— С ней все в порядке? Она сможет поговорить со мной?

— Простите, но ее поместили в реанимацию.

— Что произошло?

Мужчина явно колебался, прежде чем ответить.

— Похоже, что на нее напали.

— Нет! Господи! Нет!

— Вашу мать жестоко избили. У нее много повреждений. Сейчас ей делают рентген.

— Что? Изнасиловали? Я спрашиваю: мою мать изнасиловали?

— Не знаю.

Анне показалось, что она еще спит и, как в кошмарном сне, все происходит не с ней, а с кем-то другим.

— Простите, как вас зовут?

— Филипп Уэстуорд. У нас была назначена встреча, но она не пришла. Тогда я решил заглянуть к ней домой. Дверь оказалась открытой. Я нашел вашу мать лежащей на полу. Она оказалась без сознания.

— Нет! — Чтобы не расплакаться, Анна больно прикусила костяшки пальцев.

— Кому еще я могу позвонить?

— Конни, — нашла в себе силы ответить Анна. — Конни Граф, ее начальница. Кемпбелл Бринкман — это ее друг. Он тоже живет в Вейле.

— Кемпбелла Бринкмана сейчас допрашивают в полицейском участке.

Еще одна новость и еще один жестокий удар.

— Что? Это он сделал?

— Не знаю. Полиция забрала Кемпбелла с собой в Денвер прямо из гостиницы. Мисс Келли, мне кажется, что было бы лучше, если бы вы приехали сюда.

— Да, да. Конечно.

— Хотите, я найду вам ближайший рейс до Денвера?

— Да, пожалуйста.

— Я перезвоню, как только все узнаю. Встретимся в Стэплтоне и полетим до Игла вместе в моем самолете. О'кей?

— О'кей, — ответила Анна покорно, как ребенок.

— Ждите. Через пять минут я перезвоню.

— Спасибо.

Трубка замолкла, и Анне показалось, что она повисла в безвоздушном космическом пространстве и потом вдруг начала быстро-быстро падать вниз — туда, где ждала ее земля.

II

ПРИЕМНАЯ ДОЧЬ

1959 –1960

1

Она проснулась, услышала плач и поняла, что все кончилось.

Путаясь в ночной рубашке, замирая от страха, Катарина быстро сбежала вниз по лестнице, распахнула дверь и застыла на пороге.

Старухи, как слетевшееся воронье, окружили постель больной и враждебно смотрели на девочку. Казалось, они видели сейчас в Катарине самого ангела смерти, впрочем, и немудрено. Черные волосы растрепались во все стороны, лицо поражало бледностью. Катарина взглянула на ту, что лежала на смертном одре, увидела руки, скрещенные на груди, и закричала что есть мочи.

Это был дикий вопль, полный истинного, искреннего отчаяния и горя. Одна из старух начала креститься от неожиданности.

Продолжая выть, девочка бросилась вперед.

— Бабушка!!! Ба!.. — кричала она, тряся труп. Окоченение еще не наступило, поэтому челюсть отвалилась. Тогда Катарина опомнилась и коснулась губами холодного лба. Ей так не хотелось принять эту смерть. Но старухи все знали заранее. Поэтому, пока Катарина спала, женщины, предвидя конец, собрались вокруг постели больной, дабы самим увидеть приближение смерти. Ох, как Катарине хотелось бы прогнать всех этих ворон… Но сил на гнев не осталось.

Она попыталась закрыть коченеющий рот бабушки, но чужие руки отстранили девочку. Ухаживать за мертвыми — дело старух, а не молодых.

Женщины принялись причитать, наполняя комнату звуками печали и горя. И в этом плаче угадывался особый ритм, древний, как сама смерть. Катарину будто вытолкнула из комнаты какая-то сила. Лицо бабушки казалось теперь таким далеким и таким чужим. Девочка задержалась на пороге, но прощаться уже было не с кем. Она вступила в мир одиночества — мир без жалости.

2

Снег не переставая сыпался из нависших над землею туч. Огромный и темный лес молчаливо вбирал в себя людей, делая неслышными шаги заключенных и окрики охраны.

Связанный одной веревкой со стариком, который плелся сзади, заключенный Е-615 по имени Иосиф Александрович, или Джозеф, сын Александра, брел вместе со всеми по лесу. Зэки шатались от усталости. Все они были обриты наголо и необычайно худы. Многие передвигались из последних сил, как тот старик, что был привязан сзади к Джозефу. Старик был знаменит тем, что снял когда-то пропагандистскую ленту об индустриальном пятилетнем плане товарища Сталина. А теперь всякий раз, когда он спотыкался, веревка с болью врезалась в запястье Джозефа. Джозеф пытался не обращать внимания на эту боль. Он пытался не обращать внимания и на холод, который пронизывал его тело насквозь, и на неотступное чувство страха, рвущее душу на части. Джозеф решил целиком сосредоточиться только на мысли о побеге.