Давид Каспер - Невиртуальная реальность (сборник)
– Со мной играть в открытую – легитимно. Не уверен, что это правильный термин.
– Ты меня совсем загрузил. – Голос ее дрогнул, и из глаз потекли слезы. – Почему ты хочешь уехать?! Я одна! Совсем одна! – Ника кричала. – Уже давно одна! И вдруг ты!
Максим покачал головой и позвал.
– Иди сюда.
Рыдая, женщина бросилась в его объятия.
– Почему все так сложно? – она плакала в его плечо.
– Так надо, милая. Так надо. – Он гладил ее спину. – На этом сайте знакомств полно мужчин. Напиши любому, и все будет очень просто. Только тебе вряд ли понравится...
* * *Голова ее лежала на коленях у Максима. Он нежно гладил светлые волосы. Ника закрыла глаза и что-то тихонько напевала. Потом лениво потянулась и негромко попросила.
– Поцелуй меня, пожалуйста.
Макс с кряхтением нагнулся и поцеловал длинный нос.
– Мне хорошо, – прошептала она. – Хорошо и очень спокойно.
– Так и должно быть. Я ведь обещал тебе волшебную ночь, где законы не действуют.
– Это точно. Кто бы мне сказал, что на первом свидании я полезу целоваться?
– Ты просто встречала неправильных людей.
– А ты правильный?
– Доказано опытным путем. Ты моя женщина – я твой мужчина.
Она взяла руку Максима, прижала к щеке, затем поднесла к губам и поцеловала.
– А как ты относишься к тому, что я не религиозная?
– Все намного проще, чем тебе кажется.
Максим наконец-то закурил и с шумом выдохнул дым. Женщина забрала сигарету и затянулась.
– Нет. Не вкусно, к тому же от этого морщины появляются.
Она отдала сигарету.
– Религиозный, нерелигиозный... – Макс затянулся. – Какая разница? Все мы евреи. Ты ведь еврейка?
– Да. Более того, я еврейка из Одессы. В моих жилах не течет ни капли гойской крови. Насколько мне известно.
– Вот видишь. Так в чем проблема? В том, что у меня на голове кипа?
– А этого мало?
– Этого вообще нисколько. Это еще одна попытка искусственно разделить народ. А отличие между нами в том, что я стараюсь быть настоящим евреем, а ты – нет. Если я нарушаю закон, данный еврейскому народу – расстраиваюсь, а ты нет.
– Неправда! Я горжусь тем, что я еврейка!
Ника села, и теперь Макс обнимал ее за талию, прижав к себе. Она не отпускала его левую руку.
– Это так же глупо, как гордится тем, что ты белая, женщина или тем, что ты человек. В этом нет никакой твоей заслуги, – сказал он.
– Агитируешь меня надеть длинную юбку, парик и заниматься любовью через дырку в простыне?
Максим недоуменно посмотрел на Нику.
– Извини. – Он достал свою руку и отодвинулся. – Ты выглядишь умнее. Забыла о том, что нужно подмешивать в мацу кровь христианских младенцев?
Она подсела к нему и обняла.
– Ну, Максимка! Не обижайся. Но ведь я не собираюсь быть датишной (религиозной)! Я ведь другая... Ну и как ты будешь со мной?
– Дорогая! Есть золотое правило. Нужно решать проблемы по мере их поступления.
– Но ведь проблема уже поступила! Ты – религиозный, а я нет.
– Повторяю. Разделение искусственное. Мы разнополые. Подходящего возраста. Евреи. Насколько я понимаю, ты, как любой нормальный человек, веришь в Бога. Проблемы не вижу.
– Но они появятся! У нас разное мировоззрение. Думаешь, тебе удастся склонить меня к соблюдению всех этих ритуалов?
– И не собираюсь. Если ты и станешь, как ты говоришь, религиозной – это произойдет не из-за любви ко мне, общественного давления или каких-нибудь внешних факторов. Если это и будет, то будет как у меня. Просто потому, что по-другому невозможно. Иначе ты очень быстро возненавидишь религию и все, что с этим связано.
– А как у тебя? Как ты стал таким? Почему ты датишный? Соблюдение заповедей ведь очень ограничивает свободу.
– Не совсем. Если я решаю ограничить свою свободу – то это мой выбор. И я точно так же свободен это ограничение убрать и делать все, что мне хочется. Но мне хочется именно этого.
– Тогда почему не убираешь? Зачем ты сам себя мучаешь разнообразными запретами? Кстати, как давно ты в кипе ходишь?
– Давно. Лет 15. А что касается свободы... Понимаешь, всю мою жизнь со мной происходили чудеса.
– Да? Расскажи.
– Не буду. Ты, вероятно, не поймешь. Скажешь – это случайность, цепь совпадений. Мне это будет неприятно. Видишь ли, я понимаю, что все мои оценки – субъективны. Но они и должны быть субъективными, ведь это происходило со мной, и только у меня есть право решать, что это было.
– Конечно, конечно, – успокаивала Ника, но, видимо, эта тема оказалась для Максима очень важной, и успокаиваться он не желал.
Ника снова легла и положила голову на колени Макса. Он погладил ее по щеке.
– Ну вот. – Он закурил вторую сигарету подряд. – Я вижу, сколько добра мне делает Всевышний. Постоянно. И я хочу отблагодарить Его. Это ведь нормально?
– Да.
– А что я могу для Него сделать? Чего Ему не хватает?
– Не знаю.
– И я не знаю, но в синагоге – очень даже знают... Так что можешь считать меня религиозным из благодарности...
– Странно... – промурлыкала Ника. Она засыпала и большую часть монолога Максима – пропустила. Макс это видел, но не останавливался. Он сознавал, что разговаривает сам с собой, но это ему не мешало.
– Ну так вот. Ты думаешь, что если я буду в связи с тобой, и, надеюсь, не только платонически, это грех?
– Угу, – не открывая рта ответила женщина.
– И этот грех будет постоянно давить на меня, нарушая мою внутреннею гармонию?
– Угу.
– И я буду подсознательно искать возможность как-то расстаться с тобой, для того чтобы строить свою жизнь по религиозным принципам? – Ответа не последовало, и Максим, поправив плед и поцеловав Ничку, продолжал: – Хорошо. Связь с женщиной, не являющийся твоей женой – не приветствуется и считается развратом, но абсолютный запрет распространяется только на замужних и женщин во время их ритуальной нечистоты, так сказать – «обычное женское». Ну, понятно, близких родственниц и так далее. – Ника глубоко дышала. Макс ласково улыбнулся и погладил ее лицо. – А теперь вопрос. Как быть мне? Я ведь здоровый, не старый мужчина. Никто из нормальных, не потерявших привлекательность женщин не пойдет за меня, выплачивающего алименты на троих детей. Таким образом, желая быть праведником, я попадаю в западню. И эта западня – смертельна. И даже решив все-таки пойти на компромисс и выбрать меньшее из зол, но не отказаться от выполнения других религиозных запретов, я все равно нахожусь в трудной ситуации. Кому нужен друг, который в единственный выходной сидит дома и даже тогда не смотрит телевизор? Не водит в большинство ресторанов и носит на голове кипу.
Ника зашевелилась.
– Рассказывай, я слушаю, – пробормотала она.
– Правда, что ли?
– Угу.
– Ну ладно. Уж не думал. Ну так вот. Раз на то пошло, что хочет от нас Бог?
– М-м-м, не знаю, – зевнула женщина.
– Вот и я не знаю. Исполнение заповедей – это только необходимый, обязательный минимум. А что кроме этого? Мы ведь не роботы. Зачем было создавать такую, безумно сложную систему, чтобы смотреть, как послушные воле Творца евреи молятся в субботу и кошерно режут барашка?
– А-а-ай! – Ника села и стала тереть глаза кулачками. – Зачем ты задаешь риторические вопросы? Ответа ведь нет.
– Думаю, что очень частично я его знаю.
– Ну?
– Ему нравится, когда люди счастливы. Нравится, когда они делают счастливыми других.
– Это как?
– А как сейчас. Я счастлив быть с тобой, и ТЫ. – Макс подчеркнул последнее слово. – Тот, кто делает меня счастливым.
Ника обняла его и поцеловала в шею.
– Спасибо. И ты делаешь меня счастливой. И я знаю, что Бог простит тебе этот грех.
– А кто ты такая, чтобы решать за Него что прощать, а что нет? Но я буду просить. Ведь Бог знает мельчайшие нюансы, побудившие меня быть с тобой. – Он поднял к небу глаза и негромко сказал: – Спасибо, Бог. – Этому детскому, но очень чистому и искреннему благословению Макс научился у своей младшей, трехлетней дочери.
– Да будет так. – Ника снова легла головой на колени Максима и обняла его за пояс. Вскоре женщина заснула, слегка посапывая.
Стояла глубокая ночь. Ветер притих и море больше не разбивало волны о прибрежные валуны, а с тихим шорохом, во многовековой игре с мелким песком, наступало и отступало.
Внезапно Ника резко села.
– Время? – Она говорила хриплым голосом.
– Деньги. – Ответил Макс недовольный нарушением такого покойного состояния.
– Я спрашиваю, который час?
– Поздний. – Максим забыл о таком переменчивом понятии как время. – Или ранний. Да не знаю я! Нет у меня часов. Чего ты встрепенулась?
– Поехали! – Ника выглядела встревоженной.
– Что случилось? Забыла попугая покормить?
– Макс! Не заставляй меня говорить то, что мне хотелось бы оставить несказанным...
– Что?!
– А ничего! Ты в туалет хочешь?
– Нет. Спасибо.
– Ну!!
– Ой. Извини. Торможу. Так, Ничка, если ты хочешь продлить эту волшебную ночь...
