Лёнька. Украденное детство - Астахов Павел Алексеевич
– А-а-а-а, вон оно, значится, как?! – снова отозвалась Фроська и насмешливо вскинула глаза на стоявшего перед ней хромого мужичка: – Ну, а кто ж, позволь спросить, товарищ командир, воевать-то будет? Лёнька, поди, что ль? Он у нас один вооруженный! Ха-ха-ха!
Теперь засмеялись, хоть и не громко, все женщины, включая девок Вороновых.
От этих ироничных слов тетки Фроськи и смеха баб Гольтяпин сконфузился и даже покраснел. Если б не сумрак, царивший внутри домика, все бы увидали, как залился румянцем бывалый конюх. Он и впрямь очень слабо понимал, как будет создаваться его отряд. Еще меньше он представлял, чем и как они будут воевать, и совершенно не понимал, каким образом будут жить и кормиться. И тут в который раз на помощь пришел мальчишка:
– Теть Марусь, баб Фрось, дядь Прош, ну чего вы ссоритесь? Нам же здесь долго теперь жить. Все наладим! За харч я отвечаю! Ночью свинью добуду, обещаю! Я ж видал – там все кабанами изрыто. Они сейчас у Бездона держатся, личинку копают, корешки. Я стрельну, а мужики потом принесут, и разделаем. Мяса вдоволь будет. Грибы вон пошли, ягода есть на болоте – черника. А там и клюква пойдет. Я тут все места знаю.
– Ух ты! Весь в батю, – улыбнулась тетка. Она устало вздохнула и погладила парня по вихрастой голове:
– С тобой точно не пропадем. А на этих мы еще посмотрим, какие они вояки и добытчики. Ладно, садитесь, чаю попейте брусничного. А после будем вместе думать да решать, как жить и как воевать.
* * *Чай из брусничного листа был душистым и вкусным. В его аромате таилась необъятная гамма лесных вкусов, запахов и мотивов. Маленький, почти незаметный кустик брусники растет во мху и собирает своими плотными глянцевыми листочками по крупицам сок земли, солнечные лучи, запахи трав и секреты леса, рассказанные веселыми березками древнему великану дубу, чтобы в конце лета рассыпаться по мягкому мшистому зеленому ковру яркими сочными бусинками спелых ягод. Из терпких пунцовых ягод помимо традиционного варенья готовили квас. Особенность этого удивительного напитка состояла в том, что он не требовал никаких дополнительных ингредиентов, кроме воды. Мало того, сколько бы ни разбавляли его, он все одно набирал и восстанавливал свой нежный вкус. Водица, которую в него добавляли, пополняла запас вкусного, полезного и даже целебного напитка. Казалось, что брусника специально предназначена для того, чтобы отдать себя человеку без остатка. Помимо ягод, из ее листиков заваривали прекрасный бодрящий напиток. Таким чайком, как и домашним брусничным кваском, очень любил побаловать домашних и гостей отец Лёньки – дед Павлик. Этому нехитрому кулинарному искусству он обучил и сына.
Едва уместившись за небольшим дубовым столом, мужчины дружно пили чай. Запас сухарей, всегда хранившийся в заимке, был съеден еще вчера, а сушеные корешки да травки не могли бы накормить всех нежданных гостей Павликовой сторожки. Лёнька разобрал свой камуфляжный костюм, аккуратно сложив веточки и пучки травы, которыми был обвешан, видимо, для маскировки от подкарауливаемых кабанов. Он знал, что такие хитрости не спасут от свиноматки, тонко чувствующей за километр любого чужака, а потому вокруг пояса и шеи подвесил целую гирлянду свежих еловых лап. Вот они и были главным маскировочным нарядом, который перебивал даже запах костра и дыма, пропитавшего Лёньку за эти дни. Лёнька не пил с мужиками, а продолжал рассуждать вслух:
– Нам бы мяска раздобыть да картохи. Тогда бы зажили богато! А еще б оружия. С оружием другое дело, был бы настоящий отряд. А так… бабья команда.
Прохор закряхтел и сурово зыркнул на пацаненка:
– Ишь, вояка, развоевался. Оружие ему подавай. Я у тебя сейчас и это конфискую. Не дело это, паря, по лесу с винтовкой бегать. Сам поранишься того гляди.
– Дядь Прош, я не поранюсь. Я с батей с трех лет в лес ходил. В пять лет уже косого брал, лиса сам добывал, куня бил. Нешто я не понимаю?! – обиженно загнусавил мальчишка.
Он ни за что не готов был расстаться ни со своим ружьем, ни с безграничной свободой, которую обрел, сбежав из деревни. Здесь ему никто не указывал, что и когда делать, когда и где спать, а главное, здесь он себя чувствовал хозяином и командиром. Теперь вот на свою голову он окликнул и привел в сторожку еще трех мужиков-конкурентов. А Прохор и вовсе себя уже командиром назначил. Приходилось вновь бороться за свое лидерство, доказывая полезность и умелость:
– Я ж говорю, могу кабана добыть. Факт, дядя Прохор! Вот только смеркаться начнет, я и засяду на тропе. К утру секачишку возьмем.
– Ты вот что, Лёнька… – Прохор поднялся и подошел к парню. – Не серчай, но ружо твое я конфискую. Нам теперь оно нужно не для зверя, а для немца проклятого. Чтоб защититься, значит.
Лёнька нехотя выпустил винтовку и насупился, едва сдерживая горячие слезы, готовые брызнуть из его больших карих глаз. Увидев его обиду, хромой конюх смягчился и чуть приобнял его:
– Ну-ну, ты не журись. Гляди, какое я тебе потом задание дам. Оно важнее будет кабана твоего.
– Какое еще задание «поважнее»? – сердито огрызнулся незаслуженно обиженный спаситель.
– А вот ближе к вечеру подойди ко мне с Иваном. Расскажу и объясню. А сейчас хорошо б чего-нибудь перекусить да отдохнуть хорошенько. Нам надо силенки копить да беречь. Иди пока, Лёнь.
Мальчишка шмыгнул носом, еще минуту посопел обиженно и вдруг просиял от какой-то посетившей его мыслишки. Он подтянул штаны, схватил лукошко, висевшее на гвозде снаружи дома, и побежал по какому-то важному делу.
Глава десятая
Ракушка
Захватив территорию, немцы не смогли покорить советский народ. Наш народ ненавидит оккупантов, он берется за оружие и организует партизанскую борьбу в тылу немецкой армии. Партизаны наносят серьезный урон живой силе, технике и дезорганизуют тыл противника. Однако партизанское движение еще не развернулось полностью, еще не стало делом всех и каждого, кто очутился в лапах немецких хищников, тогда как налицо все условия для повсеместного быстрого развития всенародной партизанской борьбы против немецких оккупантов[57].
До начала специального важного задания было еще далеко, и Лёнька решил всех удивить и порадовать. Он отпросился у командира сбегать на озеро и раздобыть еды. Прохор после сурового разговора и отобранного ружья сменил гнев на милость и отпустил пацана. Беспокоиться за него было бессмысленно, так как он лучше всех в отряде, да и во всей деревне, знал здешние места и все тропинки. А с припасами ситуация становилась совсем тяжелой: сухари закончились, обещанного кабаньего мяса не достали, а пить чаек вместо полноценного питания надоело даже нетребовательной тетке Фроське. Видя голодные глаза девчонок, баб и своих товарищей по отряду, чувствуя, как подкатывает все ближе к горлу голодный ком, парень решился на вылазку. Озеро Бездон образовалось не только за счет глубоко бьющих в темной бездне родников, но и за счет нескольких лесных речушек, которые более походили на ручейки, неся свои чистые холодные воды в бездонный водоем. В одной из них отец как-то показал сынишке тайную заводь, дно которой в солнечный день переливалось загадочными яркими цветами. Мальчишка от увиденной картины замер и, открыв рот, пытался разглядеть, что за диковинный ковер покрывает песчаное дно ручья, пока отец не опустил по локоть руку и вытянул наверх три крупных, с кулак взрослого мужика, раковины.
– Смотри, сынок, это настоящее сокровище природное!
– Сокровище… – прошептал восторженно мальчишка.
– Да, мой любимый. Сокровище. Зовется это чудо ракушка-беззубка. Речная мидия. Ты видишь, какая вода в ручье чистая?
Лёнька видел. Он видел всё. Мельчайшую песчинку, травинку и заплутавшую личинку – ручейника в своем слепленном из хвойных иголок и соломинок домике и бесчисленные волнистые бока ракушек, сомкнувших свои створки в едином строю, – всё это острые мальчишечьи глаза ухватили и отчетливо разглядели сквозь безукоризненно прозрачную толщу воды. Он вслед за отцом осторожно протянул руку и вытянул из песчаного ложа две крупные раковины, плотно стиснувшие свои половинки. Поднял вверх, медленно вращая, и восхищенно рассматривал. Ничего более прекрасного и идеального он никогда не встречал и не видел. Поэтому, когда отец, вдруг положив их на плоский камень, резко ударил другим камнем и расколол раковину, Лёнька вскрикнул:
