С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч
– Ну, для газоотвода, – замялся я.
– Хорошо… – По глазам Мёрфа было видно, что мы его задолбали. – Больше или меньше при переключении?
– Больше, – выпалил я.
– Ты долбоёб? – задал прямой вопрос Мёрф и посмотрел на меня в упор.
Его взгляд говорил, что таким образом у меня очень мало шансов перейти из разряда долбоёбов в разряд хоть как-то сносного бойца.
– Объясни, – выпалил я.
Мы смотрели друг на друга. Я не знал, чего сейчас ожидать. То ли пиздюлину за свою тупость, то ли…
– Садись! – приказал Мёрф.
Мы упали за стол. Мёрф расписал на бумаге, что происходит при переключении этого самого регулятора. Потом показал, как действует пулемётчик в случае отката группы. И не поленился сам показать, падая при этом на пол. Уж поверьте, ни хрена не чистый! Затем мы плавно перешли к тактике работы группы. Как идут дозоры, то бишь голова. Как действует группа огневого прикрытия. Потом объяснил, для чего нам необходимы гранаты, так как пидоры, когда берут вагнеров в плен, не жалеют нас, и почему гранату надо поближе к голове подносить.
Потом рассказал о своём соратнике Леоне. Когда тот, в смысле Леон, служил в Французском иностранном легионе, они нарвались на духов. И вдвоём около восьми часов вели бой против семи или там десяти человек, неважно. Когда напарника Леона убило и закончился боезапас, Леон принял решение подорвать себя, чтобы не попасть в плен. Духи увидели взрыв и не пошли проверять, а Леон каким-то чудом остался жив. В итоге его спасли. Так что, господа, гранату поближе к голове, будьте добры. И повыше. Чтобы наверняка.
От Мёрфа тогда мы услышали, что даже если мы проработаем год, то не станем спецами. И что дисциплина бьёт класс. Он всегда знал, что говорил.
32
На следующий день объявили, что кто хочет позвонить родным, пусть собирается. За нами заехал Гешефт. Он был у Шинника водителем. Мальчишка из Москвы или Подмосковья. Совсем головастик. Все, кто собрался, и я в том числе, загрузились в «каплю» и поехали на звонок. Доехав до места, мы выгрузились и, оставив Гешефта куковать в одиночестве, пошли позвонить. Спустились в какой-то подвал, возглавляемые Цыганом, и, пробираясь по тёмным коридорам, мы дошли до комнаты, из которой доносились приглушённые голоса.
Цыган сказал обождать, зашёл туда, появился через минуту и сказал:
– Давайте тихо, и по одному заходите.
Звонили, используя определённое приложение. Чтобы дозвониться до дома, уходило минут пятнадцать-двадцать. Это если вообще получалось дозвониться. Так мы мурыжили трубку, пока нас всех не позвали внутрь. Там я увидел Дикого. Все поздоровались. Я один не поздоровался. Отвлекся немного. Честно говоря, не отвлекся, а просто затупил.
– А ты чего не здороваешься? – спросил Дикий.
Не помню, что я тогда ему ответил, но что-то невнятное.
Хочу пояснить. В жизни я довольно-таки стеснительный человек, ну, по крайней мере я себя таким считаю. Скромность вообще мой конёк. Шучу, конечно. Просто с обычными-то, так сказать, людьми я не особо приветлив и открыт, а тут целый командир отряда. Ну и я как-то растерялся, что ли.
Потом я осмотрелся по сторонам. Скажу честно, такого я не ожидал от слова совсем. Для меня было откровением, что в таких спартанских условиях ведёт работу командир отряда группы «Вагнер». Дикий на всю жизнь стал и будет для меня примером отношения к делу и своим обязанностям. Ну, и Первый, и Девятый тоже.
В итоге я не дозвонился. Так как я и думал, мама, похоже, не установила эту программу. Да даже если и установила, то там был ряд условностей, которые надо было преодолеть. Но я не особо расстроился из-за этого, потому что, как вы помните, объяснил ей, что если понемногу деньга идёт, то, значит, всё путём. А деньга шла, и было всё путём.
Уже на выходе я услышал общение Дикого с одной из наших разведгрупп:
– Так, парни, закрепились? Всё на сегодня. Окапывайтесь.
Потом я про них узнал, что парни ослушались командира. Не окопались. И эта группа понесла очень серьёзные потери. Погибли уж если не все, то большая часть группы.
Вообще потери на войне – это отдельная тема, так как восемьдесят процентов потерь личного состава происходит оттого, что людьми не соблюдаются приказы командиров, которые имеют большой опыт ведения боевых действий, во всяком случае в нашей Компании. А также из-за безголового отношения к элементарным правилам техники безопасности. Да, на войне есть тоже своя техника безопасности. Ряд пунктов оттуда я уже описывал выше (не брать ничего, не ты ставил, не тебе снимать, ничего не поднимать и так далее), хотя сами мы частенько нарушали эти правила в начале своего пути.
На следующий день сидим мы, чаи гоняем, курим. Хуем груши околачиваем, в общем. Тут заваливает в цех человек. Весь такой в тактикульном: каска, очки, форма – фантастика, разгрузка – бомба, АК-12. Красивый, как с картинки. Ну ёкарный бабай! Росгвардия к нам, оказывается, заехала. Охранять, оказывается, очень важный объект.
– Парни, а где вы стоите? Где нам можно встать?
– Да везде, где мы не стоим, там и располагайтесь. Сколько вас человек?
– Двадцать.
– Понятно.
Тут уже наши стали подтягиваться. И приглядываться к парню.
– О, а это чего? АК-12? Слышь, давай поменяемся?
– Не, не могу, мужики, – сказал росгвардеец и убежал.
Через пару-тройку часов пошла молва, что росгвардейцы недалеко от нас, на территории ТЭС окапываются и занимают круговую оборону. Солидно. Это там-то, где мы в трусах уже с месяц ходим, а такие похуисты, как Библос, сразу же с момента взятия ТЭС.
Потом Бомбалейла добыл нам хлеба в Светлодарске. Боже! Какой он был вкусный, горчил, правда, но это был хлеб. Серый вкусный хлеб. Сожрали за пять секунд.
Потом ходили группой на учения. Сами устраивали. Отрабатывали движение группой, штурмовали дом, условно занятый противником. Помню, Суета говорит: «Я же снайпер, так я тут буду на оттяжке». Слышали бы его снайперы, которые реально работали перед Бахмутом на берегах Северско-Донецкого канала, а потом рубились уже в самом Бахмуте.
Также встретились мы с Роммелем. Конечно, этой встречи не могло не состояться. Поздоровались. Присели.
– Ты зла на меня, Габыч, не держи, – сказал Роммель.
– Та ну ты шо? Какое зло, Роммель? Всё хорошо. Я попал в ту группу, в которую мне и надо было.
– Вот и ладушки. А я в отпуск ухожу. Через неделю. Мёрф пробил, отпускает.
– Отлично. Отпуск – это хорошо.
Официально в Компании все работали по схеме, которую можно назвать «четыре плюс». Вроде как, но это неточно. То есть через четыре месяца работы тебе полагался отпуск. «Плюс» в том, что могли задержать, если нужно. В Молях нам тоже это втирали. Но когда мы приехали за ленту, Хрусталь объявил, что у нас «шесть плюс», про четыре забудьте. В связи с войной длительность командировки увеличили. Правда, многие почему-то не расслышали тогда эти слова Хрусталя, но об этом после.
– Я предложил Мёрфу распустить группу и раскидать по другим подразделениям, – продолжил Роммель.
– Да, думаю, что это верное решение.
Я не видел никого, кто мог бы взять эту группу в свои руки, взять ответственность за жизни парней. Все мужики хорошие, но вот, как говорится, с ответственностью есть сложности. И это во всём нашем обществе, а не только в Компании. В принципе, во всём мире такие проблемы. Не тыкать в кого-то пальцем,
