Проверка огнем - Александр Александрович Тамоников
После полуночи сдались и немецкие офицеры, они обустроили себе что-то типа лежака на настиле из веток, неподалеку таким же манером расположились на сон остальные охранники, а пятерых автоматчиков оставили присматривать за трудягами, лежащими по всему периметру.
Капитан Шубин выждал момент, когда и остальные тоже погрузятся в крепкий сон. В четыре часа утра почти все вокруг него спали, сморенные усталостью. Разведчик решил подождать еще полчаса, пока на строительную площадку опустится утренний туман, чтобы скрыться в нем, словно за занавесью. Он чувствовал, что и сам стал вареным из-за страшной усталости. Шутка ли, уже вторые сутки без сна и мало-мальского отдыха. Мысли в голове еле ворочались: «Оля навряд ли сможет идти. А нам надо будет не идти, а бежать. Со всех сил, вначале вниз в овраг, а потом по ручью выйти к руслу реки и дальше вдоль Буга до лесного массива. Подальше от немецкого тыла, как можно ближе к линии фронта. Днем идти не сможем, придется где-то затаиться… Тогда и можно будет отдохнуть, лечь и уснуть».
Разведчик сам не заметил, как страшная усталость накрыла его с головой, налились тяжестью веки. Глебу показалось, что он лишь на секунду прикрыл глаза, но на самом деле он крепко уснул, лежа на земле в окружении таких же трудяг, как и он.
Ольга Белецкая также не выдержала напряжения последних суток и провалилась в сон, не справившись с усталостью.
Та пара часов, что разведчик отвел на побег, прошли мгновенно. Вдруг проснулся один из охранников, за ним второй и третий. Они начали поднимать несчастных работяг, чтобы заставить их снова копать траншеи. Люди вставали с трудом, короткий ночной отдых не дал им сил, однако деваться было некуда, и на площадке снова стал раздаваться стук лопат о твердую землю.
Русский охранник снова окликнул Шубина:
— Эй ты, старик, иди за водой! — А потом обратился к едва движущимся рабочим: — Скоро привезут еду. Кто не выполнит норматив, тот не получит хлеб. Слышали, давайте старайтесь, ленивые свиньи! От вас никакого толку, еле тащитесь.
Капитан поспешил выполнить поручение, это было ему на руку — снова можно переговорить с Белецкой. Их разведка опять пошла не по плану, остался лишь день на выполнение задания, а они все еще в трудовом плену у фашистов и не придумали, как из него вырваться.
Внизу оврага разведчик торопливо набрал воды и со всех ног кинулся наверх. Там он начал свой обход с чистильщиков. И то, что увидел Шубин, ему не понравилось: Белецкая с трудом стояла на ногах, у нее от перенесенных тягот явно начался жар; лицо девушки было покрыто каплями пота, а кожа казалась восково-бледной, глаза лихорадочно блестели. Девушка не могла сдержать кашель, который, будто судорогой, то и дело скручивал худенькое тело. Она сделала несколько глотков, а потом закашлялась.
— Глеб, — через боль в горле прохрипела разведчица, — уходите без меня, я останусь здесь.
Шубин молчал, он понимал, что Белецкая в какой-то мере права, жертвуя собой. Все сведения он сможет передать без нее, и одному у него больше шансов выжить, уйти от фашистов, чем с ослабленной девушкой на руках. За ночь Ольга поняла, что уже не выдержит путь назад, ее последние силы исчерпало неожиданное трудовое рабство.
Но, с другой стороны, Глеб и представить не мог, что бросит хрупкую девушку в беде, оставив в лапах фашистов. Он понимал, что Ольгу ждет мучительное умирание от лихорадки на этой стройке, никто не отпустит ее домой и не отправит на лечение в больницу. Охранники равнодушно избавятся от слабой девушки, пожалев для нее даже патрона. А местные слишком слабы, чтобы позаботиться и выходить больную девушку.
Согласиться с решением Ольги означало оставить ее здесь на верную смерть. Поэтому капитан только покачал головой в ответ:
— Я придумаю что-нибудь. Я виноват, что не выдержал и уснул. Проспал время, когда можно было сбежать. Теперь придется терпеть до следующей ночи.
В этот раз отрицательно замотала головой Ольга:
— Я не выдержу до утра, мне немного осталось, Глеб. Я знаю точно. Сегодня во сне видела маму, она звала меня с собой покататься на лодке. Мы раньше с родителями часто по выходным катались по морю, рыбачили. — Девушка зашлась в тяжелом кашле так, что чуть не упала. Дыхание у нее было тяжелое, хрипящее с посвистом. Она с трудом просипела:
— Бегите, как только будет возможность. Только дайте мне знак, и я все, что нужно, сделаю.
Охранник, который заметил задержку, прикрикнул на водоноса, и разведчик был вынужден идти дальше с ведром по рядам. Воды не хватило, и Шубину пришлось еще раз ходить на ручей, чтобы напоить и вторую половину трудового лагеря.
Он двигался медленно, механически — черпал воду, аккуратно, чтобы не разлилось ни капли, протягивал людям кружку. А сам смотрел в оба, выискивая, где же та щелочка, куда он сможет незаметно протиснуться с Ольгой и сбежать. Но все старания были напрасными. Надсмотрщики, встревоженные чем-то, буквально не сводили со своих рабов глаз, то и дело подгоняли их криками или ударами.
И уже скоро капитану Шубину стало ясно, почему так нервничала охрана. С ревом по слякоти стройки пробрался штабной «Форд», откуда выбрался толстый, неповоротливый майор. Он с неудовольствием выслушал доклады офицеров, оглядел готовые окопы и зашагал вдоль участка, где шла работа. Все внимание было приковано к германскому майору: охрана подобралась на своих местах, изображая усердие; подчиненные шли за ним по пятам, то и дело переглядывались между собой, мирные жители со страхом вслушивались в незнакомую речь — не накажут ли их за плохую работу; все с напряжением и опаской наблюдали за прибывшим. Кроме разведчика…
Капитан Шубин не сводил глаз с автомобиля, на котором прибыл майор — вот оно, их спасение! На технике можно пробраться через посты и по дороге уйти от преследователей до лесного массива, а там уже он сможет затаиться так, что его не найдут. И ночью, уже под прикрытием темноты, он с Ольгой доберется до советских позиций! Этот шанс нельзя упустить, пора действовать именно сейчас, когда все внимание сосредоточено
