Лео Кесслер - Стальные когти
— Подумать только, — пробормотал за спиной фон Доденбурга один молодой боец, — а ведь сейчас мы могли бы нежиться в чистой и теплой постели… И на завтрак нам подавали бы кофе с горячими булочками…
— И абрикосовым джемом, — поддержал его другой эсэсовец. — Вместе с горячими булочками всегда дают абрикосовый джем.
— А может быть, вам на завтрак дают еще потрогать женскую сиську? — вмешался в эти сладостные размышления грубый голос Шульце. — Лучше бы помолчали, идиоты! Вы что, думаете, это пикник?
Несмотря на то, что из-за яростного ливня фон Доденбург уже насквозь промок, он не смог сдержать улыбку. Как всегда, Шульце был в своем репертуаре. Он мог буквально несколькими словами спустить любого мечтателя с небес на землю.
Вдруг до них донесся незнакомый голос:
— Эй, фриц — слышишь меня?
С мокрого лица фон Доденбурга улыбку стерли будто губкой. Он застыл. Все остальные бойцы также замерли под дождем.
— Никому не двигаться! И ничего не отвечать русским! — еле слышно прошептал обершарфюрер, направляя свой «шмайссер» в ту сторону, откуда доносился незнакомый голос.
— Эй, фриц, — снова раздался все тот же голос. — Что с тобой случилось? Почему не отвечаешь?
— Молчать… молчать… ничего не отвечать! — бешено прошептал фон Доденбург.
Ветераны «Вотана» зажали грязными, перепачканными в мокрой глине руками рты молодым бойцам, чтобы те сдуру не отозвались на призыв неприятеля. Неподалеку прозвучал одиночный выстрел. Потом еще один. Затем выстрелили в другом месте.
Немцы неслышно опустились на землю. Все страшно нервничали. Лежа на мокрой земле под тугими струями дождя, фон Доденбург взмолился про себя, чтобы ни у кого из его людей случайно не сдали нервы и он не выстрелил в русских, выдавая тем самым позицию всей роты.
Над головами эсэсовцев простучала пулеметная очередь. Затем кто-то выстрелил из автомата сзади. Но потом пальба внезапно прекратилась.
— Терпите. И молчите. Ничего не делайте, — еле слышно приказал фон Доденбург. Он знал, что это — самое тяжелое испытание из всех. Им нельзя было двинуться ни вперед, ни назад. Стоило им только обнаружить себя, и на них обрушилась бы вся мощь огня русских — и тогда бы от них ничего не осталось. Слава богу, все бойцы проявляли недюжинную выдержку.
Медленно тянулись минуты. Затем они услышали тихие шаги слева. Очевидно, иваны двигались по направлению к ним — настолько тихо, насколько возможно. Вероятно, они обмотали тряпками ноги, чтобы не было слышно шагов, и оружие, — чтобы ничего случайно не звякнуло в темноте.
Фон Доденбург ткнул Шульце локтем в бок:
— Слышишь, как они идут?
— Да.
— Передай это всем.
Штурмбаннфюрер почувствовал, что русских очень много. Он осторожно вытащил и приготовил гранату.
В десяти метрах впереди мелькнула человеческая тень. Затем рядом с ней выросла еще одна. По тому, как они стояли, было ясно, что русские не представляли, насколько близко оказались от немцев.
— Огонь! — закричал фон Доденбург и швырнул гранату.
Он увидел, как исчезла в пламени разрыва фигура русского солдата. По неприятелям забили бешеные автоматные очереди эсэсовцев, косившие русских солдат одного за другим.
Но в следующую секунду иваны, опомнившись, устремились в атаку на немцев. Раскисшее под дождем поле превратилось в арену ожесточенной ночной схватки. Бойцы резали, кололи, убивали друг друга, поскальзываясь на мокрой глине и то и дело падая. Со всех сторон доносились душераздирающие стоны раненых.
Огромного роста русский, от которого издалека несло махоркой и чесноком, бросился на фон Доденбурга. Куно остановил его на бегу прицельной очередью из автомата в живот. Русского отбросило назад, и он упал в грязь. Подбежав к нему, Куно бешено ударил прикладом автомата по его лицу. Затем из-за пелены дождя вынырнул еще один русский. В руках у него был автомат с круглым диском. Но фон Доденбург опередил его, выстрелив первым. Русский нелепо замахал в воздухе руками, из его простреленного горла доносились невнятные хрипы.
Затем заработал единственный огнемет первой роты. Неожиданно вырвавшись вперед, длинный язык обжигающего пламени облизал передовые укрепления врага. До фон Доденбурга донесся душераздирающий вскрик коренастого офицера, тело которого исчезло в огне. С насыпи скатился объятый пламенем молодой боец, и еще один. Неожиданное применение огнемета посеяло панику в рядах иванов. Не в силах противостоять этому страшному оружию, русские обратились в бегство. Ряды их расстроились. Бойцы «Вотана» незаметно проскочили сквозь них, словно тени, и растворились в ночном степи.
Через некоторое время русские спохватились. В воздух взлетели осветительные ракеты. Снаряды «сталинских органов» обрушились на то место, где сейчас только что находилась первая рота фон Доденбурга. Но немцев здесь уже не было. Бросив мертвых и тяжелораненых, они под прикрытием непрекращающегося ливня ускользнули в неизвестном направлении, где русские уже не могли их достать.
Глава четвертая
Точно серые волки, эсэсовцы выскользнули из темного ночного ельника. Время приближалось к трем часам ночи — к тому моменту, когда русских должны были атаковать основные силы батальона. Вокруг было относительно тихо. Вражеские минометы давно перестали бить по степи. Слышны были лишь отдельные пулеметные очереди. Видимо, иваны думали, что немцы бродят где-то рядом по степи.
Перед эсэсовцами застыли хорошо укрепленные позиции русских. Фон Доденбург беззвучно дал условный сигнал, и двое ветеранов «Вотана», вооруженные лишь ножами, неслышно скользнули вперед. Русские часовые даже не сообразили, что происходит. Эсэсовцы мгновенно уложили их, расчистив путь для всех остальных.
Впереди темнели силуэты реактивных минометов «Катюша». Рядом с ними высились деревянные ящики со снарядами. Заметив полусонного часового, Шульце, не раздумывая, ударил его кастетом в зубы. Часовой безжизненным кулем свалился на землю.
— Приготовить гранаты, — приказал фон Доденбург.
К офицеру подполз ССманн здоровенного роста, который тащил на себе несколько увесистых связок гранат и три ленты патронов для пулемета MG-42. Он снял с себя гранаты и аккуратно положил их на землю.
— Тебе я поручаю взорвать их главное орудие, — сказал фон Доденбург. — Заложишь в него часовую бомбу. — Он посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов. — Время взрыва — ровно через пять минут.
Огромный эсэсовец уполз вперед. Фон Доденбург дал знак остальным, чтобы они приблизились к нему.
— Разбейтесь на двойки. Проверьте, чтобы у всех были гранаты. Встанете перед входами в доты русских. Начнете действовать, как только увидите первые вспышки сигнальных ракет на юго-востоке. Это означает, что там пошли в атаку основные силы батальона. Схема действий следующая: бросаете гранаты внутрь дота, дожидаетесь взрыва, затем врываетесь туда и добиваете всех, кто уцелел.
— А пленных брать?
— Нет. У нас нет на это времени. Да и людей, чтобы сторожить пленных, тоже нет. Просто уничтожьте всех Иванов, которые засели в дотах, и всё. Общая задача такова: мы должны захватить эту позицию и удерживать ее до прихода сюда второй роты под командованием гауптштурмфюрера Шварца. Вопросы есть?
Фон Доденбург обвел пристальным взглядом бледные лица бойцов, по которым стекали струйки дождевой воды.
— Шульце, ты пойдешь вместе со мной. Всем остальным я желаю удачи.
— Вам тоже удачи, господин офицер! — откликнулись эсэсовцы.
Панцергренадеры разбежались и застыли при входе в доты русских. Из них доносился лишь храп ничего не подозревавших солдат противника. Вдалеке стучал неприятельский пулемет.
Фон Доденбург взглянул на циферблат часов. До условленного времени начала операции оставалось еще две минуты. Казалось, время вообще остановилось. Напряжение все возрастало, становясь невыносимым. Фон Доденбург почувствовал, как всего тело покрывается потом. Это было вызвано чудовищным волнением.
Неожиданно в воздухе раздалось странное шипение. Фон Доденбург удивленно повернулся. В небо взлетела осветительная ракета. За ней — еще одна. Свет залил застывшее лицо Шульце, замершего рядом с фон Доденбургом. В небо взмыла еще одна ракета. Неподалеку заработал пулемет. Русские, находившиеся внутри дота, беспокойно зашевелились. Фон Доденбург понял, что надо действовать немедленно.
— Вперед! — крикнул он.
Шульце одним ударом сапога распахнул дверь дота и швырнул внутрь гранату. В следующее мгновение он закрыл дверь.
Раздался приглушенный грохот взрыва. Послышались человеческие крики. Шульце опять распахнул дверь и отскочил назад. Прижимая автомат к бедру, фон Доденбург дал длинную очередь. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Русские полегли как подкошенные. Лишь двоим — с черными, обожженными взрывом лицами — удалось, шатаясь, выбраться наружу. Они шли, точно пьяные, бессвязно выкрикивая единственное немецкое слово, которое знали:
