Даир Славкович - «Я вернусь, мама!..»
Группа прикрытия должна была встретить обоз, если все будет хорошо, уже груженный снарядами. Если же нависнет опасность, прикрывать его отход в лес, вступать в бой с врагом.
Все обошлось благополучно. Как потом рассказывали партизаны из группы захвата, склад был взят без боя, тихо, только сняли охрану. Близился рассвет, когда группа прикрытия, залегшая во влажной от росы ржи, увидела на шоссе первых лошадей…
Более двадцати пароконок, тяжело нагруженных снарядами разных калибров, спокойно свернули в сторону Колодинского леса и растянулись по проселочной дороге, выдавливая глубокие колеи на отсыревшей земле…
Из захваченных снарядов партизаны выплавляли тол, а то и просто использовали их вместо мин. И снова поднимались на воздух вражеские мосты и машины, летели под откос эшелоны.
Дня через три Костя увидел Ивана. С комиссаром Муравьевым они проходили близ шалаша, возле которого Костя остругивал жердь для Дюкова, под котлы.
— Молодец, Костя! — сказал Муравьев. — Мне Егоров все рассказал…
— За что же молодец, товарищ комиссар? — смутился мальчик. — Ведь без меня догадались…
— За то молодец, что думал, выход искал. И нашел его. Знаешь, что Суворов сказал? Побеждают не числом, а уменьем.
Танковый завод
Подпольщики из Минска и партизанская разведка сообщали: скоро передышке конец, немцы завершают подготовку к новой карательной экспедиции. Выдержать второй такой бой, как под Александрозом, отряд пока не был в силах. К тому же и местность не позволяла вести многочасовой оборонительный бой. Поэтому начали готовиться к рейду. Командование отряда отдало приказ: из трофейных пароконок готовить пулеметные тачанки. Так Костя попал на партизанский «танковый завод», как шутя называли его в отряде.
Мальчик работал без особой охоты. Как, впрочем, вся «строительная бригада». Многие не верили в полезность этого дела. Разве тачанки — современное вооружение?
На «танковый завод» пришел Муравьев.
— Слышал, друзья, работа не шибко спорится?
— Точно, товарищ комиссар, — признался пожилой плотник Лихарь. — Не лежит к ней душа. Делаешь-делаешь, а что толку? В первом же бою увидите: весь наш труд коту под хвост.
Лихарь был старый опытный мастер. Он, Дорохов, Лапцевич да Костя делали помосты в задней части тачанок — для пулеметов: прорезали дырки для колес «максимов», устанавливали крепления, ладили сиденья для пулеметчиков.
— Нет, дорогие товарищи, — убежденно сказал комиссар. — Очень нужным делом вы занимаетесь. Отсиживаться долго немцы нам не дадут. Отряд пойдет в рейд. И тогда, уверяю вас, тачанки себя покажут. Это же движущиеся пулеметные точки! Их всегда можно перебросить с хвоста в голову колонны и на фланги.
Подошел капитан Никитин. Молча послушал, что говорил комиссар, и добавил:
— Я думаю, не лишне было бы и мешки с песком положить: надежная защита от пуль.
— Товарищ командир, — запротестовал Лихарь, — тогда эти «танки» совсем неповоротливыми станут.
— Ничего, маневренности у них хватит, — твердо стоял на своем командир. — Да и мы можем лишнюю лошадиную силу дать. Зато пулеметчики будут более надежно защищены от пуль. И помните: станок пулемета должен быть как влитой, пулемет, помост, тачанка — одно целое, при всякой езде. А ствол легко и быстро должен поворачиваться в любую сторону.
На «танковый завод» добавили еще двух человек: набивать песком немецкие мешки и обкладывать ими тачанки.
И вот настал день испытания «партизанских танков». На первую тачанку сел за пулемет сам командир отряда.
— Кастусь, будешь править лошадьми, — сказал он.
— Слушаюсь, товарищ капитан! — У Кости от радости перехватило дыхание.
Мальчик вскочил на тачанку, схватил вожжи и, пригнувшись, гикнул на лошадей. Те рванули галопом.
— Быстрее гони, быстрее! — крикнул Никитин.
Кнут свистнул в воздухе, и кони полетели стрелой.
…Мчится тачанка по лесной дороге, по корням, ухабам. Костя свищет кнутом над спинами лошадей. А к пулемету, прочно закрепленному в специальных прорезях на дне тачанки, припал капитан. Он ловит на прицел пни, деревья, проверяет, удобно ли будет вести пулеметный огонь на ходу.
— Быстрее, Костя, быстрее!
«Эх, — думает юный партизан, — проверить бы сейчас тачанку в бою, дать настоящую очередь из „максима“ по фашистам!»
Кнут
В деревни близ Колодинского леса начали съезжаться полицаи и немцы. Сомнений не было: фашисты наращивают силы вокруг партизанской базы. Над лесом стали чаще летать вражеские самолеты. Иногда они будто повисали над бором, кружились, как хищники, высматривая добычу.
По всем направлениям командование партизанского отряда послало усиленные разведывательные группы.
Костя получил самостоятельное задание: отправиться в разведку в деревню Колодино — именно оттуда ждали главного удара врага.
В рваных штанах, посконной рубашке, с кнутом через плечо шел он, ни от кого не скрываясь, в деревню Колодино. Но уже при входе в деревню мальчика задержали.
— Кто такой? — окликнул постовой полицай, настороженно рассматривая Костю. — Откуда?
— Из Рудкова. Корова наша потерялась, дяденька, — жалобным голосом ответил разведчик. — Вы не видели? Пегая, белое пятно на лбу, один рог сломан.
Полицай повернулся к хате, крикнул:
— Старшой!
«Караульного начальника зовет», — догадался Костя.
Появился полицай в надвинутой на переносицу пилотке.
— Задержал, — доложил постовой. — Говорит, из Рудкова, корову потерял.
— Да гони ты его в шею, чтоб не болтался под ногами, и делу конец! Нашел из-за чего шум поднимать. — Костя хотел уже шмыгнуть за угол, но старшой вдруг спохватился.
— Стой! Был приказ — всех, кто появится со стороны леса, задерживать. Ведь он из леса? — повернулся полицай к постовому.
— Из леса.
— Не имею права нарушать «Инструкцию по борьбе с партизанами». Раз из леса — отведем в штаб.
В расчеты Кости вовсе не входило попасть в штаб, на допрос, но куда деваться?
— Цырун! — позвал караульный начальник.
Из хаты нетвердыми шагами вышел молодой полицейский в расстегнутом мундире, с синяком под глазом.
— Отведи в штаб. Пусть допросят, — кивнул начальник на Костю: — Корову, видишь ли, ищет!
— Нашел забавку — с детьми возиться, — недовольно проворчал полицай и сплюнул сквозь зубы. — А там братва в очко режется и мне банковать.
— Успеешь еще свои марки проиграть, — цыкнул начальник. — Выполняй приказ!
И полицай повел Костю на другой конец деревни. Улица была забита машинами, к некоторым прицеплены пушки. Машины, замаскированные ветками, стояли и во дворах.
— Дяденька, отпустите! — начал канючить Костя, хотя и знал: дело дохлое. Надо как-то по-другому выкручиваться. — Мне без коровы домой никак нельзя — отец прибьет. Отпустите, дяденька!
— Я тебе не дяденька, дорогой племянничек, — с усмешкой сказал полицай. — И корову искать толку мало. Тю-тю! Поймали в лесу твою корову партизаны и сожрали сырую, без хлеба и соли.
— Да ну? — Костя, изобразив на лице ужас, замер на месте.
— Чтоб мне так кучу денег выиграть! — Полицаи опять сплюнул сквозь зубы. — Ноты, парень, не горюй: не успеют бандиты твою корову переварить… — Полицай замолчал.
— Почему? — наивно спросил мальчик.
— Почему! — Полицай хмыкнул. — Тридцать машин полиции из Узды, Койданова и Минска прибыло. А по тот край — немцы. Как вдарим с двух сторон — потрохов от этих «мстителей», будь им неладно, не останется.
— Мне, дяденька, без коровы домой, в Рудково, никак нельзя, — опять захныкал Костя. — Отец убьет.
Полицай нахмурился, буркнул:
— Всех убьют. Кого раньше, кого позже. Пошли!
— Я и завтра, и послезавтра, и хоть три дня искать буду, — бубнил на ходу Костя, — но должен Подласку найти. Без коровы мне нельзя домой появляться…
— Если отпустят в штабе, то и сегодня и завтра можешь искать, — сказал полицай. — А потом — лучше ноги в руки и жми без оглядки. Тут такое начнется! Света белого не увидишь. У Кости сильно забилось сердце: какие сведения! Их как можно быстрее надо в лагерь доставить. А тут шагай с этим подвыпившим полицейским. Что же делать?
— Дяденька, отпустите!
— Нельзя. Приказ.
Костя понурил голову. «Бежать бесполезно, пристрелит, — лихорадочно думал он. — Что, что предпринять?» Ничего путного на ум не приходило.
Штаб находился в высоком пятистенном доме. В комнате, заставленной столами, было несколько полицейских чинов из «высокого начальства». Одного из них Костя узнал: тот присутствовал, когда его допрашивали в полицейском застенке в Узде.
Конвоир доложил, вытолкнул задержанного на середину комнаты и, спросив разрешения, ушел.
