Жена штурмовика - Даниил Юрьевич Туленков
Глава XVIII
В городе Т., под орешником
В первых числах сентября муж наконец-то разжился симкой.
До этого почти месяц, наверное, он тупо таскал с собой везде новенький телефон в коробке, пауэрбанк — и все это, по его словам, едва не потерял во время оставления каких-то позиций.
В городе Т. вопрос с симкой решился, и у нас началось нормальное, ежедневное общение.
Первое, что он сделал отфотографировал свои тюремные записки и выслал все это мне с просьбой во что бы то ни стало сохранить.
Это были фотографии листов обычных ученических тетрадей, исписанных его корявым, неразборчивым почерком.
Что-то из истории, политики.
Все это, я так поняла, он начал писать в лагере, коротая тем свое время и находя для себя какое-то осмысленное занятие.
Видимо, поэтому эти записки были так дороги ему.
Он протащил их с собой через всю войну в своем рюкзаке. Эти записки, состоящие из сборника из нескольких тетрадок, и свою первую книгу, ту самую, которую я переправляла ему еще в СИЗО.
Через его руки за эти полгода прошла куча вещей, с большей частью из которых он безжалостно прощался, если того требовали обстоятельства, но эти тетрадки и книга были всегда при нем.
Из города Т. он и сообщил мне о своем боевом выходе, о котором умолчал ранее, прислав первое развернутое сообщение в мессенджере.
* * *
У морпехов неделю проработал в группе эвакуации раненых. С передка таскал их на пункт эвакуации где-то километра четыре. За это время хохлы с дальних позиций выбили роту артой, и комбат дал добро на отход. Утром по серости снялись с позиций и без палева ушли на погрузку. Хохлы спалили нас уже при подходе КамАЗа. Вышли под огнем, но без потерь. Передохнули три дня, и ротный сказал, что от роты осталось 30 человек, поэтому все санитары в строй, вариантов нет. Так я попал в группу, отправленную в Работино. Вышли по серости, зашли в лесополку без палева. Залегли. Ждем рассвета, чтобы зайти в поселок. В три ночи в эту же лесополку заходят саперы, включенные фары, фонарики, телефоны. Начинают выгружать противотанковые мины с «Урала», через 15 минут лесополка превращается в какой-то пиздец. Мы снимаемся и начинаем организованный отход. Саперы без брони и касок, без оружия ломятся кто куда в панике. Их рисуют дроны, и нас начинают крыть кассетами. У меня двоих товарищей из группы скашивает прямо передо мной, одного в ноги, второго в голову, но не смертельно. Пыль столбом, ничего не видно. Я перевязываю раненого в ноги, жгут, бинт, все вслепую. У второго не могу понять, что случилось, крови нет, он просто мычит и стонет, ничего не может объяснить. Похуй, тащу обоих из лесополки на дорогу. Автомат одного забрал, у второго не нашел в темноте. На дороге, смотрю, «буханка» летит. Не остановил. Вторая. Остановил. Загрузил трехсотых. А пока я с ними возился, мимо меня человек пять пробежали, помощи не оказали мне с ранеными. Побежали дальше, и их метрах в двадцати от нас выкосило кассетой всех. А я вместе с ранеными на этой «буханке» выехал из зоны обстрела. На дисках выезжали, шин нет, все пробито. Встали на дороге в безопасном месте, остановили еще одну машину, трехсотых перегрузили, а я с двумя автоматами, тремя брониками и касками начал выбираться к своим. Короче, в час дня добрался до морпехов и узнал, что я последний из этой группы вернулся. 15 человек ушло, 6 вернулось. После этого в Работино уже никто из нас не ходил. В конце месяца морпехи уехали на ротацию, а меня и ещё нескольких уцелевших вернули в «Шторм Z», от которого к этому времени осталось человек 20. Вот с тех пор мы и сидим тут, ждем покупателей в новую часть. Зэки, конечно, всю свою натуру выявили: самогон рекой, стрельба, игры с гранатами. Командиры все съебались в дальний тыл, оттуда что-то руководят, но это цирк, конечно. На днях наши гаврики в ходе каких-то разборок убили одного из своей компании, ротный приехал, сказал вывезти в лес и закопать, чувака списал в дезертиры. Это, конечно, все очень печально, и надо хоть куда уже сваливать отсюда, в любую часть, где есть порядок и дисциплина. Лучше на передке, чем в разложившейся банде. Поэтому уже самостоятельно шевелим всех здесь в округе, высиживать тут в тылу нечего.
Глава XIX
Штурмовой отряд «Рысь»
В городе Т., под орешниками, они прожили почти две недели, а где-то в первых числах сентября муж написал мне, что идет набор в какое-то подразделение «Рысь» и они с товарищами решили податься туда.
Муж Юли с ними не поехал, зато уехал Антон, муж Вики.
Помню сообщение в мессенджере: «Мы выдвигаемся», а спустя несколько часов сообщение: «Мы на месте».
Чуть позже он прислал мне фотографии: обычная деревня, улица, вдоль нее дома, деревья. Двор дома, в котором их расквартировали. Какая-то мазанка, черепичная крыша — и все кругом в винограде.
Деревня называлась Фабричное.
Несколько дней они просто жили там, он так же, как и из города Т., постоянно выходил на связь, писал что-то совершенно не связанное с войной. Как будто бы ничего не изменилось, просто сменилась локация.
В Фабричном на его карту упала наконец-то первая полноценная зарплата. Ну как — полноценная… Он утащил с собой в тюрьму кучу долгов и непогашенных исполнительных производств, и как только Минобороны завело для него зарплатную карту, соответствующие инстанции тут же наложили на нее обременение на круглую сумму.
Поэтому от первой полноценной зарплаты мгновенно осталось лишь 50 %.
Служба судебных приставов требовала справку об участии в СВО, а справок не было. Справку мы получили только в конце сентября.
Тем не менее начисление зарплаты дало ощущение хоть какого-то порядка и нахождения в легальном, правовом поле.
До той поры иногда и меня, и его посещало ощущение, что эти бойцы — вообще просто какие-то призраки.
Они есть, они ходят на боевые задания, гибнут, калечатся, но их при этом будто и нет.
Сейчас стало немного увереннее смотреть в будущее.
Через пару дней после начисления зарплаты он неожиданно пропал. Я, как обычно, потянулась за телефоном с утра, но там не было привычного мне уже «Доброе утро, любимая жена».
Я написала ему сама: «Доброе утро, любимый
