Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Лейтенант подхватил ящик с гранатами и принялся минировать подступы к их убежищу, буквально перед полянкой на глубину в пятьдесят метров от центра по окружности. В дело пошли «лимонки» и противотанковые гранаты, провод зелёной окраски. Одновременно лейтенант учил этой опасной науке товарища Таню.
– Ну вот, теперь можно спокойно спать ночами. Сторожа надёжные, не уснут на посту и нас предупредят. Только ты хорошо запомни каждый секрет, чтобы не напороться на взрыв.
– Здесь есть белки, они не смогут взорваться?
– Белки вряд ли. Зверьки редко спускаются на землю. А вот русак своей массой на скаку может сдернуть сторожку. Будем надеяться на лучшее. А теперь, пока светло, схожу за оставленными боеприпасами.
– Костя, милый, мне тебя жалко! Ты один за всех.
– Таня, выбрось из головы жалость. Не то сейчас время. Мне же легче, когда ты не переживаешь. Верь в мою отвагу и сама будь мужественной, это наполнит покоем твою и мою души.
– Я постараюсь, возвращайся быстрее.
Ночью лейтенант спал спокойно, надеясь на своих «сторожей». Сон был глубокий, сберегающий силы. А их надо было пополнить: почти бессонные ночи, тревога за малоподвижность группы, многоразовый перенос боеприпасов, нелепое столкновение с майором, вылазки порядком измотали. Таня несколько раз просыпалась, прислушиваясь к шуму леса, вновь засыпала с желанием на рассвете проснуться первой. Но все же Костя опередил. Поцеловал спящую подругу, она проснулась, ответила благодарной улыбкой. Влюбленные пожелали доброго утра.
– Как нога у тебя, Танюша?
– Опухоль спала. Ночью я вставала и свободно наступала. А что, возьмёшь с собой?
– Есть у меня одна задумка, немцам мозги задурить. Одновременно одеждой разжиться, чайником или котелком.
– Посвяти меня в свою задумку?
– Выйдем к просёлку, тогда.
Росистое раннее утро расплескало алые брызги зари по колонии облаков на восточном небосводе, охватывало прохладой, идти было легко, дышалось свободно и первые два километра Таня даже не ощущала тяжесть карабина, своей санитарной сумки, правда, с минимумом бинтов, ваты, йода, а также с двумя банками каши и сухарями. Сосны вперемежку с берёзой и дубами молчаливо провожали бойцов – был полный штиль. Вспорхнули горлицы с куста калины и ушли на близкую опушку, которая просматривалась сквозь негустой соснячок.
Тихо, спокойно. Воздух после вчерашнего ливня сырой, плотный, насыщенный кислородом. Звуки в лесу глохнут почти тут же, а на просёлке полетят далеко, как в трубу. Лесная дорога – она и есть труба, проторённая среди сосен, берёз, осины, ольхи, а кое-где меж кряжистых дубов. Так и кажется – богатыри русские в дозор выехали. Костю удивил небольшой табунок мандаринки, кормящийся желудями, которыми усыпана земля под разлапистыми кронами. В глаза бросился самец с ярким блестящим сине-зеленым хохолком и разноцветными, широкими изогнутыми кверху маховыми перьями. Он даже приостановился, указал Тане рукой на птиц, обошёл их, чтобы не вспугивать, не обнаруживать себя. Даже в душе похвалил: идут они бесшумно, осторожно, словно плывут по воздуху. Вот и дорога. Настоящий лесной коридор, в котором ожерельем лучей увита изумрудная даль. Лейтенант остановился, прислушался. Никого.
– Минируем дорогу в широкой прогалине, чтоб меньше подозрений у фрицев было. Переходим на ту сторону дороги, заметаем следы, устраиваемся против мины. Будем вести огонь оттуда. И уходить вглубь, в противоположную сторону от нашего бивака, если немцы вздумают устроить облаву.
Выбрали удобную позицию для обстрела довольно с близкого расстояния, в полусотне метров по ширине прогалины, которая выглядела нечесаной куделей с осокой, кочками и была сырой после ливня, куда здравый человек соваться не станет.
Ждали долго. Наконец послышался треск мотоциклов и гул грузовика.
– Мотоциклы пропускаем. Я подрываю машину, ты немедленно бей из винтовки по мотоциклистам. Веди их под прицелом сразу же. Сокрушительно ударю из «дегтяря». Если откроют сильный ответный огонь, снимаемся и уходим. Огрызнёмся выстрелами, когда лес нас прикроет. Покажем фрицам, в какую сторону драпанули. Задача понятна?
– Так точно, товарищ командир!
Внезапность всегда ошеломляет. Таня вздрогнула от прогремевшего взрыва и промедлила с выстрелом. Лейтенант прицельно ударил из пулемёта по крытому брезентом грузовику, окутанному дымом шашки и фонтаном земли и песка, затем быстро перенёс огонь по второму мотоциклу, который накренило от взрывной волны. Солдат он срезал. Таня ударила по первому мотоциклу. Попала в пулемётчика, который упал грудью на оружие.
Лейтенант видел, как мотоциклист рванул вперёд, но Танина пуля его догнала, и машина ушла в кювет. Костя вновь резанул по грузовику, откуда выскакивали уцелевшие солдаты, прячась за завалившийся грузовик и походную кухню на прицепе. Огонь пулемёта прижал их к земле. Раздалась команда открыть огонь. Но «дегтярь» бил и бил короткими очередями.
Немцы так и не смогли ответить дружным огнём, видно, немногочисленная нестроевая поварская команда не отличалась боевой подготовкой и полегла вся.
– Молодец, товарищ ворошиловский стрелок, рука не дрогнула!
– И не дрогнет впредь. Я до жути насмотрелась бедных калек мальчишек. У кого руку оторвало, у кого ногу, кому живот осколком вспороло. Один совсем мальчишка в атаке упал, я – к нему. Он сидит, сгреб в руки своё хозяйство, на лице ни кровинки, а из-под рук фонтан крови. Осколком мины обрезало хозяйство.
«Как я теперь жить буду без невесты? – кричит в истерике. – Она ждёт меня целого!»
– Как может рука дрогнуть после таких ужасов? Этот ужас они принесли на нашу землю и разлеглись на ней навечно. Мы что, всех прикончили? – всё же с нервной дрожью в голосе спросила Таня.
– Успокойся, родная. Всех, нечего им тут делать. Сама говоришь.
– Мужики-то какие здоровые, откормленные.
– Это нестроевики, повара. Видишь, кухня сзади. Подождём, не зашевелится ли кто? Можно схлопотать пулю. Держи под прицелом, я обойду каждого. – Лейтенант вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя и, настороженно, окидывая взглядом лежавшие вразброс трупы, не спеша подошёл к машине. В кабине было два трупа, сильно окровавленные. Один из них унтер-офицер. «Вот его бы форму», – подумал лейтенант. Но тут же отказался, грудь была вся в крови. В кузове лежали два трупа на ящиках и мешках с провизией. В углу котелки. Раздался стон раненого, лейтенант выстрелил в поднимающуюся фигуру.
