Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Но я впервые из снайперской винтовки прикончила фашистов. Это важное для меня событие.
– Наливай! С удачей!
– За Победу!
Они выпили граммов по сто шнапса. Он им показался слабым против ста граммов фронтовых. Принялись утолять голод.
– Костя, я заметила, ты так быстро ешь, не торопись. Кто тебя гонит?
– Время, Танюша, время. Мне, точнее нам, надо очень многое совершить. Привычка тоже торопит. Пацаном, помню, поесть некогда было. Всё куда-то спешил, в учебке за столом – считанные минуты…
Неожиданно лейтенант насторожился, жестом руки приказал Тане замереть. Шли двое. Слышно, как чавкает под ногами мокрая трава. Лейтенант подхватил пулемёт, скользнул за заминированную линию. Вскоре Таня услышала окрик:
– Стой! Кто идёт! Руки вверх!
– Окруженцы.
– Какого полка?
– Новобранцы из стрелкового, номер не знаем.
– Где полк?
– От него остались рожки да ножки, – зло ответил щуплый белобрысый боец, с виду похожий на подростка, переодетого в армейскую форму, с неумело намотанными обмотками.
– Выходит, рожки это ты, а ножки – твой напарник? Смотрю, у вас и оружия нет. А документы?
– Солдатские книжки пока при нас.
– Покажите, да опустите руки, я вижу, у вас в штанах уже что-то накопилось под моим прицелом. Как вы на меня вышли?
– Случайно. Лёха, рядовой Шелестов, почуял запах тушёнки и дымок. У него нюх как у собаки, – ответил щуплый, – а мы голодные как волки зимой.
– Он не ошибся. Идите за мной, но след в след, если жить хотите.
– Что, мины? Откуда они здесь?
– Отставить разговоры, но прежде я вас обыщу. Нет ли у вас кинжалов. Ты, рядовой Шелестов, подошёл ко мне, руки назад.
Долговязый и такой же белобрысый, как первый боец, с печальными провалившимися светлыми глазами, одетый в широченные галифе и такую же просторную гимнастерку, висевшую на нем как на колу, Шелестов сам вытащил из обмоток штык и ручкой вперёд подал лейтенанту. Костя быстро обшарил бойца. Больше ничего не было, кроме ложки, спрятанной в тех же обмотках.
– Второй рядовой, ко мне.
– У меня тоже штык, возьми, лейтенант. Накорми, падаем от слабости.
– За мной!
Лейтенант не повел гостей в своё убежище, а приказал сесть на краю балки под другой сосной, а сам пошёл и принёс одну банку с кашей и немного сухарей.
Ели быстро и жадно. Для двоих – только заморить червячка.
– Стоп-стоп, с голодухи надо есть медленнее, прожевывать пищу.
Лейтенант участливо смотрел на пацанов, прикидывал их возраст.
– Через два часа дам ещё. А теперь рассказывайте, кто вы, где воевали. Книжки я вижу новенькие.
– Нигде мы не воевали, – уныло рассказывал щуплый боец Фёдор Осинин. – До передовой не доехали, попали сначала под обстрел штурмовика, но дружно дали залп из винтовок, он отстал, и вскоре попали под танки. Смяли две машины нашей роты. Хорошо лес рядом оказался, мы с Лёхой успели в нём скрыться.
– Где это было?
– А бес его знает, везли какой-то Локоть оборонять.
– Локоть – это наша станция, – подала голос Таня, прячась до времени за деревьями.
– Где же ваши винтовки?
– На кой ляд такая тяжесть, если ни патронов, ни харчей нет. Себя-то едва тащим от голодухи.
– Да как же вы посмели бросить личное оружие?
– Мы не бросили, сначала отстреливались, пока патроны были и сержант с нами живой. Лёха одного с засученными руками автоматчика завалил. Сержанта в грудь ранило, он у нас на руках умер. Тащили по лесу метров сто. Слышим, стонать перестал. Опустили на землю, а он – мертвый. Мы документы вытащили и ушли дальше, потому что в нашу сторону стреляли, видно, за нами гнались. Патронов у нас всего два подсумка было, расстреляли, потому винтовки оставили в приметном месте. Если надо, принесём.
– Очень надо. Куда шли?
– На юго-восток к своим.
– Почему не на восток?
– Немцев там больно много. На Москву гады прут, а на юге тише. Шли и на сбитый тот самый штурмовик наткнулись.
– Вот как, его сильно повредило от взрыва?
– Сильно. Пилот на ветках дерева болтается. Тухлятиной несёт.
– Вы можете место найти? Мне компас нужен. У пилота на руке наверняка был, а может, в кабине цел остался.
– Мы шибко не рассматривали, побоялись, вдруг тут немцы окажутся. Утекли сразу.
– Да, смелости у вас хоть отбавляй! – с усмешкой сказал лейтенант. – Стреляете-то хоть метко?
Парни нерешительно пожали плечами.
– Что же мне с вами делать? Обучать стрельбе – патронов мало и времени нет. Балласт. Только часовыми пока будите, а дальше – посмотрим.
– Разрешите спросить, товарищ лейтенант?
– Разрешаю.
– Вы-то сами кто будете и что на уме?
– Я, как ты заметил, лейтенант, пехота. На уме – одно, бойцы. Драться!
– Сколько же вас в отряде, коль пулемёт имеете и кашу с сухарями?
– Пока это секрет. Поживёте, покажете себя надежными бойцами, узнаете. А сейчас отыщите в балке место посуше и отдыхайте, набирайтесь сил. Ночью, возможно, в караул встанете. До ветру ходите вот по этой прогалине, след в след, иначе взорвётесь.
Бойцы испуганно переглянулись.
– Разрешите отдыхать?
– Отдыхайте, вот вам банка каши и горсть сухарей. Костёр жечь запрещаю.
Лейтенант проследил, как бойцы спустились в балку, отыскали сухое место, принялись есть.
Таня вышла из укрытия, спросила:
– Что ты о них думаешь? И как с ними поступишь?
– Не подарочек. Я допускал встречу с окруженцами, но с обстрелянными бойцами, а эти зеленые, как огурцы. Словом, пока обуза.
– Жалко мальчишек. Им всего по восемнадцать. Самая пора влюбляться, за девчонками ухлёстывать, а они чуть не погибли. Как же наши командиры такую зелень в бой на танки бросают?
– Тут ты, конечно, права. Они младше нас с тобой в совокупности на три года.
– Как это? – не поняла Таня.
