Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
– Так что все логично, – закончил разговор командир медсанбата. Потом печально усмехнулся и добавил: – Новобранцев много. Опять ранения в задницу пошли.
– С чехо так? Таких самостделов не бывает! – удивился капитан.
– Ползать еще не умеют по-пластунски, – сказал Быстров и вернулся обратно в операционную, куда несли очередного пациента.
Берестов глянул вслед и пошел к себе, думая про себя, что кроме жоп простреливают голени всяко. При падении, а иногда и при ползании неумелом завсегда голени вверху. Но особенно при падении – причем высоко приметно и довольно-таки долго торчат.
Новобранцами поступающих раненых – как один тощих и злобных, Быстров назвал не вполне верно. Это были освобожденные из здешних концлагерей наши военнопленные, хлебнувшие тут лиха вдосыт, но, в отличие от попавших в плен по 41 году – уже нужные Рейху в виде рабочих рук. Потому этих все же кормили, хотя и дерьмом совершенным, но все же не дохли они за пару месяцев. Для советских граждан близкое знакомство с тем, что такое на самом деле – рабство, было ошарашивающим, привыкли уже себя считать людьми, а тут вдруг оказалось, что они – просто чужое имущество, и всякие права у них отсутствуют в принципе. Вообще. Даже право на жизнь.
Русского недочеловека, как тут гамузом называли всех советских, не разбирая – казах это или дагестанец, можно было просто так избить до полусмерти, лишить жратвы, что тоже становилось смертельным наказанием, или просто пристрелить – от плохого настроения, например, и от того, что подвернулся под горячую руку.
И после освобождения из концлагерей многие просились – отплатить немцам за плен. Таким давали оружие, часто – с немецких же складов, обмундировывали и они шли драться бок о бок с товарищами. Бывшие пленные воевали зло, изобретательно и безоглядно, только вот за время плена всю военную премудрость большей частью они позабыли и, в частности – многие ползать не умели толком, разучились, если даже и умели раньше. А сейчас этому обучать было некогда – главное было в другом: затрофеено оказалось очень много фаустпатронов, вот общению с ними и учили в первую очередь.
Довелось видеть в медсанбате и норвежских, и датских военнопленных, но те были нормального питания, держались уверенно и высокомерно и одному из них – датскому капитану, устроившему нехороший скандал с медсестричками, досталось – сначала от медсестры Маши пощечина, а потом и прибежавший на шум скандала старшина Волков по своему коронному номеру ему сапогом по яйцам зарядил. Как и всегда – на цивилизованного европейца метод этот вразумления подействовал замечательно.
Немного Берестов поопасался – не будет ли каких дипломатических последствий, но обошлось, если даже датчанин и наябедничал, так вряд ли чего добился, благо знал начштаба, что знакомый его из особого отдела потерял кусок уха именно от посланной датским эсэсманом пули еще под Демянском. Свои счеты часто выручают из скользких ситуаций.
А вчера привезли попуткой трех итальянцев – сильно пораненых и обмундированных в грязнючие полосатые лагерные робы. Пришлось даже акт составлять по старой памяти, потому как оказалось – подобрали итальянцев у расстрельной ямы, гнали немцы колонну из ста тридцати одного бывшего союзника, да планы изменились, и безо всяких-яких расстреляли, не дойдя до следующего лагеря, а конвойных присоединил к себе в команду какой-то бравый гауптман. Этим троим подранкам повезло, что засыпать старый капонир конвоирам было некогда – выползли потом из-под трупов, а там и наших углядели. Черт поймет этих немцев – вроде как порядок у них должен быть, а бардак везде и во всем, что начштаба сильно удивляло.
Причем частенько полный бред и безумие немецкое являлись именно следствием логики и орднунга – как авиаполевые пехотные дивизии, и апофеоз – парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг», в которой не имелось ни одного парашюта. Все, кто имел отношение к авиации были в распоряжении рейхсмаршала Геринга, и он свою власть над ними сохранял, даже когда из-за лютых потерь в пехоту авиаспецов отправляли, а из парашютистов сформировали танковую дивизию. Вроде все логично, а получился нелепый бардак. В том числе и потому, что некому было учить пехотным премудростям в люфтваффе и, как инфантеристы, птенчики Германа были куда паршивее других зольдат, почти как румыны.
Увидел спешащего навстречу своего бывшего замкомвзвода, встревожился, потому как вид у обычно невозмутимого Волкова был растрепанный, руки в крови свежей. Что-то произошло гадкое. Определенно – гадкое. Сказал про себя привычное: «Аддбуз» и приготовился слушать и решать.
Старшина медицинской службы Волков
Как водитель сумел доехать с пулей в животе – толком никто не понял. Грузовик был изрядно избит – весь в дырах, свежие сколы на досках кузова, треснувшие стекла, аккуратные пробоины на железе кабины с круглыми блестящими ямками, где пули скололи краску, промяв ударом железо. Как ни странно, – но и радиатор и двигатель не пострадали при таком граде свинца. Ясно было откуда прикатил – почти час назад четыре машины из эваковзвода отправились за ранеными, скопившимися в стихийно образовавшемся «гнезде», но немцев в той деревне точно не было, и для охраны своих раненых танкисты оставили танк с оторванным ленивцем, а пехотинцы – аж два отделения стрелков, то есть все вроде нормально, но из четырех «Ситроенов» вернулся один. И тот – весь в дырах.
Вытянутый из засыпанной битым стеклом кабины раненый крякал как-то по-утиному и, видимо, уже плохо соображал, но все же выговорил в перерывах между своими странными стонами, что «немцы зажали» и что «наши в подвале». А потом потерял сознание и обмяк. Пульс еще был ниточкой и парня поспешно утащили к операционной.
Командира автовзвода на месте не было, командир эваковзвода теперь, если жив, сидел в подвале. Волков обтер ладони тряпкой, но получилось плохо – кровь засохшая так просто не оттирается, и поспешил к самому уважаемому им тут начальству – к своему бывшему комвзвода.
Капитан суть понял с лету, а вот дальше дело пошло хуже. Те, с кем была связь, помочь ничем не могли, потому как пошел навал немцев и там, впереди, в Луккенвальде, шла молотьба вовсю, а по краям бойни ломились разного размера группы и группки гитлеровцев, причем явно гансы старались помочь выдирающимся из окружения и давили с разных сторон. Хреново. Потому как тут вокруг тыловики в основном, им бы самим прикрыться, да и медсанбат, загруженный изрядно поступавшими ранеными, не крепость бетонная. Начштаба отлучился
