Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
Но возможно, что толковый и головастый наводчик не хотел рисковать зря, добираясь в одиночку до медсанбата, а оттуда что-то никто не приезжал. И не удивительно бы было, что раненый просто тянет время, потому как надо покидать знакомую обстановку и пускаться путешествовать, что не каждому нравится, много среди мужчин домоседов, хотя сдуру публика считает, что как раз мужчины – авантюристы, а женщины – любят тихую жизнь. Очень большая ошибка, потому как именно женщины не терпят однообразия.
Командир расчета Калинин подумал об этом всем мимоходом, вскользь. Ему-то как раз было лучше, что пара острых глаз наблюдает за тем пространством, что было сзади за батареей. Потому как сейчас весь дивизион работал в одном направлении – в пяти километрах немцы поднялись в контратаку. И теперь тяжелые минометы гулко харкали в небо пудовыми рыбками, сильно толкая землю и накрывая плоскими чернодымными разрывами невидимых отсюда врагов. Минометчики носились, как посоленные, корректировщики подтвердили накрытие при пристрелке батареями, и сейчас надо было дать огня, сметая летящими над землей стальными роями осколков скопившуюся для рывка пехоту и подходящие резервы. Чем больше и метче высыплют боезапаса на головы приготовившихся к рывку зольдат, тем жиже выйдет контратака, тем больше будет выбито врагов, тем меньше шансов, что придется встретиться с уцелевшими.
– Темп, темп, Калинин! – подгонял взводный, но сержант про себя считал, что пятнадцать выстрелов в минуту – как написано в инструкции про максимальную скорострельность – вполне достаточно. Слыхал, что легендарные братья Шумовы успевали бахнуть восемнадцать раз, но так и рванула у них мина в стволе, то ли бракованная была, то ли просто предыдущая не успела вылететь и воткнулась в поданную новую, часто такое происходило.
Дорога, которой любовался раненый наводчик, проходила метрах в семистах, и острый взгляд ухитрялся различать, кто там тащится. Ясно, что в толпе штатских и военные ползут, но пока нет техники, можно не шибко опасаться атаки оттуда. Два дня назад под городишком со странным названием Ютербог все же попытались фрицы достать до минометчиков, и Калинин из своего «самовара» на дистанции в полкилометра мастерски накрыл жидкую цепь зольдат несколькими минными всплесками, работая на пределе возможности миномета, ствол почти под прямым углом стоял. Вроде и простое оружие – стальная труба, тяжелая опорная плита да двунога с прицелом, – а лютое оно в драке. Полсотни врагов как корова языком слизнула. Дурачье, что говорить. Зря легли, совсем не причинив никакого вреда. Спеклись немцы.
Но ухо держать было нужно востро – мало ли что. И тут от наводчика – прямая польза. Что и оказалось очень скоро.
– Фриц с белым флагом идет! – громко сказал наводчик как раз в тот момент, когда последовала команда огонь прекратить. Минометчики шустро забегали, подтаскивая к своим «собакам» (такое прозвище было у словно сидяших на своей плите, опираясь на передние лапы, орудий) тяжеленные деревянные укупорки, в каждой из которых лежало по две мины, пустые забирали в грузовики, без возврата тары возникали проблемы на складе, хотя Калинину и другим его бойцам это было непонятно – последние дни со складов мины шли немецкие, да, совершенно одинаковые с нашими, благо немцы целиком передрали наш 120-мм. миномет и его боеприпасы, не без шпионов явно дело обошлось, но уж чего-чего, а укупорка сейчас дефицитной вряд ли была, не 42 год чай.
Сержант встрепенулся, из-за попорченных ног он не участвовал в возне с ящиками, перехватил поудобнее автомат и заковылял к наблюдателю. Немец, явно офицер из заслуженных, потому как на солнышке поблескивали бликами всякие железяки на груди, шел по полю спокойно и уверенно, словно к соседу в гости, помахивая белым полотном на палке. Больше всего на скатерть походило это полотно – рисуночки по углам.
– Стрельнешь? – спросил наводчик.
Калинин оценивающе поглядел на гостя – тот уже был метрах в двухстах.
– Нет. Поглядим, чего скажет. Шлепнуть я его всегда успею.
Подошел взволнованный взводный – пухлощекий мальчишка, только что из училища. При нем стрелять в человека с белым флагом совсем было неуместно.
Офицер с кучей наград на груди подошел метров на двадцать, помахивая белым флагом. Выглядел спокойным, но сейчас было видно, что мундир измазан и кровью, и грязью, и еще чем-то, небрит несколько дней и устал как собака, держится только на морально-волевых.
– Я есть из комитета Зейдлица, «Свободная Германия» Свяжитесь с корпусным отделом Смерш, сообщите – Густав–17 привел две сотни сдавшихся, – с акцентом, но довольно чисто вдруг заявил немец.
– Где пленные? – спросил взводный.
– Через дорога. Укажите место складывания оружия и снаряжения, а также где их расположить. И у вас есть вода?
Мальчишка-лейтенант чуть было не ляпнул что-то поспешное и неразумное, но Калинин покашлял и показал своему легкомысленному командиру глазами в сторону – фуражка комбата виднелась как раз за поворотом окопа и приближалась. Некоторое время ушло на утрясание деталей, пункт складирования оружия определили как раз в пятистах метрах – у ориентира номер 8, туда же навели четыре миномета на всякий случай, и скоро напившийся воды немец пошел за своими распропагандированными подопечными, и те, появляясь грязными кучками на поле, поспешно кидали еще имевшееся оружие в кучу под кустом, который и был ориентиром на карточке стрельбы.
Все поволновались, потому как всякое бывало на войне, и не один уже боец и командир дорого поплатился за излишнюю доверчивость, когда за первыми сдававшимися внезапно оказывались вооруженные, и вся затея приводила к нежданному бою на короткой дистанции и прорыву «капитулировавших». Но здесь обошлось без осложнений, двести тридцать три немца, не считая самого офицера, теперь расслабленно сидели в овражке под присмотром пяти бойцов с автоматами и гранатами и никак не проявляли желания устроить заваруху. Вели себя смирно, да и видно было, что устали, хотя морды и не голодные, но явно вымотанные до предела.
– Что там? – не удержался взводный, поглядывавший на впечатляющий иконостас сдавшегося офицера, который имел какие-то дела со Смершем и был из немецкого антигитлеровского комитета, про который взводный слышал, но полагал, что это выдумка, все немцы – гитлеровцы. А тут, видишь, как выходит.
– Там? Там – ад. Дороги завалены трупами, ранеными, кучами битой техники, горелыми танками и
