Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
– Да откуда же я все это возьму? У меня на все про все я сам да трое фельдшеров. И санинструкторов с десяток! – жалобно возопил чертов лекарь.
– Да хось годи, – грубовато ответил разозлившийся Берестов. По рангу он вообще-то был ниже, чем стоявший перед ним потный и жалкий военврач третьего ранга, но по положению и должности – пожалуй, и постарше, а уж по знаниям – и тем более.
– Как вы со мной разговариваете? – возмутился невзрачный лекарь в плохо подогнанной и помятой форме.
– Хах могу! Сам ше видишь! – поставил его на место Берестов и тем же шепеляво невероятным говором своим, изменяя сейчас привычке помалкивать при посторонних (потому как стеснялся своего корявого произношения), прочел краткую лекцию о том, что раненых бойцов и командиров с поля боя надо вытаскивать в ротные пункты сбора раненых, из них – в батальонные, а оттуда – еще глубже в тыл – в полковой. Откуда их эвакуируют в медсанбат, спасая жизни и здоровье. Причем на всех этапах эвакуации надо оказывать соответствующую помощь: от первой в роте и первой медицинской – в батальоне до врачебной медицинской хирургической в санбате. Все это чертов терапевт должен был знать и сам, да и получше пехотного командира, ан слушал внимательно, чуть ли не как откровение свыше.
Назначил ему место сбора раненых его полка, который как раз спешно окапывался и покатил обратно в медсанбат, украшая по дороге деревья потрепанными фанерными указателями «медсанбат» со стрелкой да кусочками бинтов, так как этих указателей было всего шесть на все про все. А ведь еще два полка искать надо. Впечатления у старлея были мерзкими. И безграмотный в военном деле одинокий терапевт в полку, и то, что по прикидкам опытного пехотинца в самом полку штат был не заполнен не только медиками, но и строевыми командирами, да и полосу обороны нарезали вроде как вдвое большую, ехать пришлось вдоль позиций что-то долговато – все это сильно портило настроение. Подловили нас немцы со спущенными штанами – вертелось в голове. И надо же сообразить – отпустить всех лекарей из полка в отпуск прямо перед войной! Ведь не шарашкина контора, армия! Должны же планировать отпуска командного состава! Так ведь и заместитель командира дивизии по медчасти – тоже в отпуске и не вернулся еще! Судя по бурчанию Мешалкина, и у шофера возникли те же мысли:
– Жизни нет, счастья нет,
Кубок жизни допит, —
Терапевт-торопевт
На тот свет торопит.
Нет, то, что война – это организованный хаос, Берестов отлично знал и на собственном опыте. И все знать невозможно, и все предусмотреть – тоже, потому как противник старается поломать все твои планы и намеренья, это ж драка в полный мах и насмерть, а не дружеские посиделки! На войне человек часто попадает в ситуацию непоняток и растеряшек. Когда ни хрена умного придумать не сможешь или не успеешь. Для этого вызубрен устав, поступай по нему. Но ведь не зря Родина тратила время и средства, обучая тебя всякому-разному. Если чувствуешь себя в состоянии выработать оригинальное решение – действуй, победителей не судят. Но должок сполна отдай. Нельзя подводить тех, кто рассчитывает, что план ты отработаешь полностью. Может, от этого все сейчас и зависит, хоть ты и не знаешь. И растяпство терапевта очень разозлило.
– Друг-желудок просит пищи,
В нем танцует аппетит,
В нем голодный ветер свищет
И кишками шелестит! – своеобразно напомнил о том, что наступило давно время обеда, шофер. Как раз въехали на территорию разворошенного муравейника, который назывался по недосмотру медсанбатом.
– Повшаса да все пго все! – строго сказал старлей.
– А заправиться? – искренне удивился Мешалкин.
– Да все! – не отступился Берестов.
Шофер приуныл и косолапо побрел прочь, безнадежно бурча под нос:
– Прекрасное, увы, недолговечно,
Живучи лишь обиды и увечья!
А Берестов сразу же кинулся жену искать. Все, что он сегодня видел, – страшно не понравилось и он хотел уже в который раз попросить ее немедленно уехать, как вольнонаемная она это сделать могла, так уж получилось, что хоть и военнообязанная, а не призвали пока формально. Нашел достаточно быстро, она обрадовано улыбнулась, и на душе у мужа потеплело, но надоевший ей разговор пресекла сразу и жестко:
– Мусик, я же тебе объясняла уже, что – извини, но – нет! Вот еще мне не хватало сейчас тут мотаться куда ни попало под бомбами! Ты же сам видел, сколько беженцев – в таком потоке ничего хорошего быть не может, и стреляют по ним с воздуха, и бомбы кидают! А тут мы в лечебном учреждении, нас защищает европейское мировое право и конвенции – тут точно безопаснее. И кто меня, толстеющую, кормить будет, а медиков как-никак снабжают очень неплохо, у врачей вообще паек, как у летчиков, седьмой категории! Немцы, хоть и фашисты, а всегда были приличными людьми, законопослушными, вот и Левин говорит. Если подписали конвенции – будут соблюдать. Давай прекратим этот ненужный спор, – пресекла она бульканье мужа.
И добавила:
– Скажи «Аддбуз!»
– Аддбуз, –
