С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч
По моему возвращению Артишоку достался гном, а Соляре – два ведра с гранатами к нему. Я изрядно повеселился, когда он экипировался. Вес Солярой был взят, но ни хрена не легко. Штурм близился.
Потом Роммель собрал нас всех. Вернулся Кетон. Поступила команда «к выходу». Выходил я, имея на себе каску, броню, автомат, БК к автомату, гранат девятнадцать штук (добрал, конечно, на штурм же идём). И, как приятный бонус, около двух тысяч патронов к пулемёту в лентах, коробах и россыпью. В общей сложности вся эта халабуда была весом под центнер.
Я загрузился и готов был идти. Шагал я примерно как тот терминатор из жидкого металла, когда его залили на заводе азотом. Вот сейчас и будет момент истины.
17
Роммель скомандовал старт. Я поднатужился, встал. Шаг первый, второй. Не пристраиваться к впереди идущему, держать дистанцию. Подъём, градусов на овердохрена. Дорога уходила вверх. Мы двинули к северу от треугольника, заходя справа от ТЭС. Роммель пошёл в голове. Первым номером.
Роммель! В повествовании я выскажу много мыслей по его поводу. Возможно, читая эти строки, он воспримет их негативно. Быть может, кому-то тоже покажется, что у меня к нему есть какое-то отрицательное отношение. Но нет! Совсем нет. Война – это чистилище. Не ад и не рай или какая другая залупа, в которую я не верю.
Тут ты голый, и все тебя видят таким, какой ты есть на самом деле. Смысла нет кем-либо казаться, как на гражданке. Говно всё равно всплывёт, а идеальных людей не бывает. Ну, кроме меня. Конечно, всё это шутки, но скажу так: благодаря Роммелю мы смогли максимально мягко вкатиться в эту войну. Ну, основная часть моей первой группы. И большое ему за это человеческое спасибо.
Перекрёсток мы пересекали на измене. Было замечено движение живой силы противника на западе от нас. В районе разбитого моста возле ТЭС. Пересекли пространство дороги. Естественно, открытку – бегом. Помните мой вес? Я тоже, блядь, трусцой, только чувствовал, как трусы намокли и прилипли к жопе. Плевать, северяне не сдаются! В общем, движемся. Без задержек.
– Контролить правый фланг, пидоры могут быть в том леске, за сварным забором, – прилетело от Роммеля.
Впереди нас были звуки авиации. Мрази, которые вылезли на открытку, нырнули обратно в зелёнку. Мы увидели, что наши стрижи заходят на вираж, после того как отработали по позициям укропов. Возможно, попали. Отбой воздушной тревоги.
Продолжаем движение. Слева началась открытка. Квадрат размером метров сто на сто. В средине был отвал земли полукругом, в сторону ТЭС. На юго-запад. Половина нашей группы двинула налево с Роммелем. Половина, в которую входил я, заняла позиции в середине открытки у отвала. В круговой обороне.
Поступила команда двигаться за ушедшим с частью группы Роммелем. Ещё двадцать метров, остановиться. Я уже не стал понижать горизонт, идите спать. Я понял, что если я сейчас опущусь к матушке-землице, то она меня не отпустит вверх обратно.
Прислонился шмурдяком к забору. Наблюдаем. Команда. Двинулись вперёд. Зашли через дыру в заборе в рощицу. Справа ров. Стоп. Упасть. Вперёд. Три метра. Стоп. Занять позицию для ведения огня. Отдышался. Команда «вперёд». Ещё пять метров. Стоп. Упасть. Занял позицию для ведения огня. Обратил внимание, кто в какую сторону нырнул. Ждём. Вдох, тук-тук. Выдох, тук-тук-тук. Сердце ломилось из-за рёбер.
Кто-то съехал на жопе в канал. Если бы хохлы были рядом, нас бы, конечно, порвали. Прилично порвали. В эфире, который нет-нет да оживал, впервые услышал Дикого в работе. Роммель въебался в жир ногами и не туда нас завёл. Дикий предлагал ему разобраться и выйти достойно из ситуации. Вывести группу на верный маршрут. Естественно, в радейке звучала другая лексика. Роммель, мне кажется, сам не предполагал, что у него есть столько родственников и какие мероприятия можно было проводить как с ними, так и с ним лично в том числе.
Севернее от нас двигались группы Чарого. Это был первый взвод. Могли покрошить друг друга легко. Особенно если нет связи. Но наш шестой отряд отличался организацией. Дикий не стал нас двигать западнее или севернее. Вместо этого дал указание вернуться на исходные позиции. Мы той же дорогой вернулись на точку Андерсона. Ещё разок с тихим кипишем пересекли тот перекрёсток и вернулись на исходную.
Если честно, то я не знаю, специально ли Роммель пропустил тот перекрёсток и не повёл нас на запад. Или, чтобы не пустить нас сразу в пиздорез, завёл в тот подлесок, где мы упёрлись в непроходимую водную преграду в виде каналов. Официальная версия звучит так. На телефоне в программе навигации были ошибочно не указаны каналы вокруг ТЭС. Припёрлись на исходную.
Сказать, что я был в ахуе, не сказать ничего. Сами, думаю, понимаете. Сотку килограммов туда, сотку килограммов сюда. Присел, прилёг, покурил, вспотел, охуел. Нормально.
В этом нашем первом проникновении в штурм сделал для себя одно наблюдение. В траве с разными интервалами валялись гранаты. Это не пидоры. Какое-то уёбище или несколько скидывало БК. Из наших. Начали пробивать втихую, никто не признался. А гранат мы нашли штук пять-шесть.
Мы вернулись и упали. Начинало сереть, и, судя по небу, дело было к дождю. Все разместились под кронами деревьев. Зажгли таблетки попить чаю после похода. Ещё все безостановочно палили БПЛА. Я же не упоминал о такой радости, как БПЛА? Терминатора смотрели? Нет? Вам пиздец. Проебёшь беспилотник, прилетела арта и убила.
Роммель, по обыкновению, куда-то съебал. Потом подошёл парнишка, спросил нож. Парень харизматичный, приятное лицо и такой же приятный голос. Нашли ему нож, дали. Он вернулся, вернул нож и предложил кофе. Все промолчали. Думаю, тоже промолчу, подожду. Прошло где-то полчаса, я поднял свою жопу и пошёл осмотреть место, где нам пришлось расположиться. Метрах в тридцати увидел паренька, который предлагал нам кофе. С ним сидел Роммель.
– Я за кофе. Я – Габыч.
– Я – Мельник, держи, братан.
Мельник мне дал косметичку, я открыл молнию, там была целая пачка молотого кофе, трофейного. Как же я люблю кофе! Основная масса людей не видела разницы между растворимым и кофе в зёрнах. Или просто не отдупляет.
В пайках был только хреновый, растворимый, в пакетиках. И этих десяти граммов было мало, чтобы выпить кружку напитка, хотя бы как-то напоминающего кофе. Здесь же был кофе. Реальный, сука, настоящий. Я сразу это понял. По запаху.
Вернулся. Достал паёк, сложил подставку под таблетку, установил кружку с водой и задумался в ожидании, когда вода закипит. Вода закипела. Народ, конечно, сразу отреагировал на действие, произведённое мной. Засуетились, зашевелились.
– Есть кофе?
– Идите на хуй. Я полчаса смотрел за вами, хоть бы один жопой шевельнул. Все сидели и ждали, когда кто-то за вас сколотит движуху.
Я заварил себе жирного, горького кофе с пенкой. Поделился я с кем, уже даже и не помню. Вроде с Апкой или Кетоном.
18
Судя по эфиру, наши уже зашли в ближайшие сооружения ТЭС и проникли в подземные этажи этого удивительного мегалита империи сверхлюдей, что жили до нас. Именно так выглядела Углегорская ТЭС. В мраке войны она неотвратимо напоминала какой-то гигантский каменный памятник древних технологий, которые мы безвозвратно утратили.
Подумать только, всего пятьдесят лет назад тысячи людей
