Валериан Скворцов - Тридцать дней войны
— Китайские части, вклинившиеся на нашу территорию в этом районе до десяти километров, оттеснены до шести километров. Сегодня утром взломано кольцо окружения вокруг Донгданга. В ходе оборонительных боев и контратак разгромлено двенадцать батальонов противника. Но по нашим данным, он сосредоточивает силы для нового удара…
Штаб располагал и первыми сведениями о зверствах, чинимых пекинской солдатней в оккупированной приграничной полосе. Близ Донгданга дотла сожжены огнеметами две деревни. Не успевшие скрыться жители, в том числе женщины, дети и старики, уничтожены. Немногие оставшиеся в живых свидетели рассказывали, что озверевшие от упорного сопротивления защитников Донгдапга оккупанты топили детей в трясине рисовых чеков. Пассажиры рейсового автобуса, захваченные на шоссе между Лангшоном и Донгдангом, расстреляны прорвавшимися кавалеристами. За китайскими частями идут мародеры из пограничных провинций КНР. Они вывозят на подводах и грузовых машинах имущество крестьян, сельскохозяйственные машины, зерно и удобрения, принадлежащие вьетнамским кооперативам, демонтируют на предприятиях оборудование, отправляют его в Китай.
— Тяжелые и кровопролитные бои продолжаются, — говорил старший полковник. — Мы ни на минуту не сомневаемся, что отстоим территорию нашей священной родины, всю, до последнего сантиметра…
Битве за Лангшон тогда предстояло длиться еще десять дней и ночей, прежде чем китайское командование силами вторжения бросило на это направление еще один армейский корпус. Возглавляли командование ближайший «сподвижник» Дэн Сяопина, командующий Гуанчжоуским военным округом Сюй Шию и бывший заместитель командующего китайскими добровольцами в Корее, назначенный за месяц до этого командующим Куньминским военным округом в провинции Юньнань, Ян Дэчжи. Заваливая трупами горные распадки, враг прорвался на окраину Лангшона, затем вышел к центру города, но полностью овладеть им так и не смог. Все это еще предстояло увидеть, как и полностью превращенные в руины старинные улочки. А сейчас мы ехали вдоль уютных домов и старинных вилл. Оконные стекла дребезжали и лопались от артиллерийских залпов.
Мы пробирались в район перекрестка дорог IA и IB. Там, у высот 611, 417, 608, 800, 556, 568 и 473 разворачивалось основное сражение, в котором с обеих сторон участвовали десятки тысяч людей.
…С потемневших от времени стропил буддистской пагоды, превращенной в наблюдательный пункт, в такт минометным выстрелам ссыпалась хлопьями древняя пыль. Звякали бронзовые курильницы на подставках, пристукивали, пошатываясь, деревянные фигурки божеств с угрожающе нахмуренными бровями из конского волоса. В окошко с оторванными ставнями виднелась лесистая гора Надон, господствующая над Донгдангом, или, говоря по-военному, высота 611, где шел напряженный бой. Распахнутая дверь выходила на позиции минометчиков, через которые девушки с карабинами гнали в тыл буйволов.
Ха Дык Хунг, пожилой агроном, секретарь партийной ячейки общины Хоапгдонг, комиссар местного ополчения, неторопливо заваривал чай, изредка посматривая в сторону горы.
— Не в первый раз ломятся по этой дороге, — спокойно говорил он. — Китайские солдаты прошли здесь в последний раз в 1946 году, очистив до зернышка амбары и склады, содрав с крестьян последние рубашки… И к нынешним боям мы тоже готовились. Схватки на границе шли уже несколько лет. И когда я услышал стрельбу с китайской стороны, сразу отдал ополченцам приказ получить оружие и боеприпасы, а через два часа такое же указание с планом эвакуации мирного населения поступило из центра…
Хунг уже воевал здесь в прошлом. Достав из полевой сумки клееную-переклееную французскую старинную «трехверстку» полосы укреплений вокруг Лангшона, датированную 50-м годом, он пояснил мне стратегическую важность этого района. Тем, в чьих руках район находится, обеспечены контроль над широкой полосой вдоль границы и над главными дорогами вьетнамского севера. Карту Хунг добыл в 1950 году в боях у Лангшона с французскими войсками, которые, потеряв город, затем потеряли всю территорию вплоть до дельты реки Красной. Урок этот, несомненно, учла китайская разведка. И теперь Сюй Шию хотел в такое же положение поставить вьетнамцев.
Я видел мельком старые французские укрепления близ Килыа, северного предместья Лангшона, в пещерах на склонах гранитных скал и на их вершинах, которые полковник Констан, начальник колониального гарнизона, некогда назвал своей «Гибралтарской горой».
Хорошо вооруженные, располагавшие всем необходимым оснащением, запасами продовольствия, французы все же не решились на оборону против Вьетнамской освободительной армии. Уход иностранного легиона в 1950 году из Лангшона означал сдачу и Као-банга, и Тхаткхе северо-западнее, а также Тхайнгуена западнее. Вьетнамцы тогда же и заняли эти города. Но теперь они защищали освобожденную родину.
Сто тысяч лангшонцев в разное время — в пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годах, вплоть до полного освобождения Вьетнама в 1975 году, служили в действующей армии. Эти опытные бойцы и сражались теперь на подходах к Килыа в составе батальонов ополчения и региональных вооруженных сил провинции.
— Враги, напавшие на нас сегодня, — говорил Хунг под гул минометов, — зверствуют на захваченной земле, убивают жителей, жгут дома, расстреливают вьетнамских коммунистов. Руководство Пекина, организовавшее все это, — враг не только нашего, но и своего народа…
Окруженные молчаливыми парнями с автоматами и гранатометами, покидаем пагоду. С кромок ее крыши в сторону окутавшейся дымами взрывов высоты 611 вырезанные из дерева головы драконов тянут извивающиеся языки. Комиссар перехватывает мой взгляд и с улыбкой говорит:
— Большой дракон, Китай, набросился на маленького, на наш Вьетнам… Но он слишком громоздкий и слабый, чтобы победить.
Используя складки местности, обходим стороной знакомое шоссе на Донгданг. Грохот взрывов снарядов, посылаемых вьетнамской артиллерией со стадиона в Лангшоне в сторону границы, здесь слышался явственней. Хунг дает мне старенький японский бинокль, и я вижу, как по склону высоты 611 перемещаются вверх какие-то кусты. Такой же камуфляж используют бойцы, обгоняющие нас в ста метрах правее, за насыпью железной дороги Ханой — Пекин.
В окопах Хунг знакомит меня с бойцами народной полиции, занимающими здесь оборону. Командир отряда сержант Фам Ван Тао — посеревшее переутомленное лицо — курит так жадно, что на минуту исчезает в сплошных клубах дыма. Он рассказывает:
— В четыре утра 17 февраля наш пост 209 близ границы внезапно обстреляли с территории Китая из минометов и орудий…
Тяжелым был этот рассвет для девятерых оборонявшихся на приграничной высотке. Сразу после обстрела враг начал атаку, и трудно сказать, как сложился бы бой, если бы с левого фланга, где противник подошел особенно близко, не ударил по китайцам ручной пулемет. Это жена капрала Буй Ван Мыонга, 25-летняя Хоанг Тхи Хопг Тием, прибежала с несколькими ополченцами из ближайшей деревни. Тием была убита в тяжелой, неравной схватке. К исходу дня героически погиб и ее муж.
Сержант Тао протягивает мне узкие полоски китайских листовок. Читаю: «Мы спасем вашу жизнь и накормим вас. Мы вылечим вас в больнице. Сдайте добровольно все военное снаряжение, и вам оставят ваше личное имущество. Скажите вашим друзьям, что они сопротивляются напрасно, пусть сдадутся, тогда их жизнь будет в безопасности».
— Есть у нас поговорка, — говорит Тао, — «Не бойся тигра с тремя пастями, но держись подальше от человека с двумя лицами».
Сержант приподнял брезентовую кошму. Я содрогнулся, увидев то, что лежало под ней: труп молодой женщины. У нее был вспорот живот. Труп подобрали неподалеку, на дороге. Рядом лежал зарубленный тесаком мальчик.
— Пусть мы все до единого погибнем здесь, но дальше врага не пустим… Будем сражаться, как наши соседи на высоте 800, которых теперь называют «стальной десяткой», — сказал солдат Чан Дык Шон из отряда Тао.
Пологую гору, именуемую высотой 800, атаковали китайские танки, подползшие по серпантину, и пехота, карабкавшаяся напрямую по склонам к вершине. Десятка ополченцев стойко держалась весь день на своей позиции, используя выгодное положение. В течение нескольких часов герои обеспечивали таким образом поддержку оказавшимся в критическом положении пограничникам в Донгданге. Десятка не дрогнула даже тогда, когда враг, вклинившись в сторону Лангшона, вышел к ней в тыл. Лишь истратив все боеприпасы и получив приказ командования об отходе, «стальная десятка» оставила позицию.
Подобных рассказов на передовых рубежах в провинции Лангшон приходилось мне в тот день услышать множество. Героизм становился массовым.
Вернувшись вечером в корреспондентский пункт, я передавал по телефону в «Правду»: «Сотни людей собираются в эти дни близ здания ханойского почтамта на бульваре Динь
