Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)
Из-за проломленной стены выскочили сразу трое с автоматами и тоже открыли огонь. Из окна высовывалась еще чья-то рожа, в каске. Вот тебе и пустынный завод! Старшина вторым выстрелом свалил пулеметчика. Если и не наповал, то зацепил хорошо. Тот выпустил рукоятку, приклад и тоже сполз вниз.
Осьмин подбежал к Гошке, быстро осмотрел раны: перебитая в двух местах рука, рваная рана на шее и разодранная, пропитанная кровью телогрейка на боку. Гошка оттолкнулся от кирпичного пола здоровой рукой, ойкнул и снова сел.
Раны были несмертельные, хоть и тяжелые. Повезло, что не угодил под разрывную пулю, а бок, кажется, лишь задело вскользь.
– Гошка, уходим! Прибьют.
Подхватил тяжелое, как куль с мукой, тело и потащил вниз. Снова заработал пулемет, видимо, вступил в дело второй номер. Побывав во многих переделках, Осьмин еще не попадал в такую безнадежную ситуацию.
Кроме пулемета, вели огонь не меньше десятка автоматов и винтовок. Немцы уже поняли, что загнали в ловушку двух русских снайперов. Ценная добыча, которую нельзя упускать. Пули пробивали простенки, отваливали пласты штукатурки. Кирпичная стена еще держалась, но рухнул целиком простенок, и оба снайпера на короткое время оказались под прямым огнем.
Тимофею Осьмину пробило голень и вырвало клок мяса из ладони. Он успел оттащить тело Гошки, а в то место, где они только что лежали, уже плющились о бетон, рикошетили от стен пули. Старшина попытался приподняться, хотя и рисковал. Он хотел знать, сумеет идти или нет. Нога бессильно подломилась, и Тимофей понял, что живыми им не выбраться.
Его искореженная винтовка валялась на пятачке, куда хлестали пули. Имелся еще трофейный «Вальтер», массивный, с полной обоймой. В плен снайперам попадать нельзя. Их не просто добьют, а изрежут, исколотят ножами или сожгут из огнемета.
– Тимоха, спасаться надо! Прибьют нас, – собрав все силы, хрипел Гоша. – Вызывай подмогу.
Видимо, тяжело раненный напарник уже мало что понимал. Какая подмога, когда вокруг немцы! Чумазые от дыма костров, возле которых грелись, в ободранных шинелях (тоже понюхали подвальной жизни и ежедневных обстрелов), немцы ждали, когда появятся снайперы. Один из них достал из ножен штык и примкнул его к винтовке.
– Что, в атаку собрался? – спросил ефрейтор, стоявший рядом.
– Кишки на штык краснопузому намотаю.
Стрельба прекратилась, потом голос на довольно чистом русском языке предложил русским снайперам сдаваться, гарантируя жизнь.
– Какую к б…м жизнь! Пощаду они, сволочи, сулят, – крикнул Осьмин и выстрелил наугад. – Кончайте… ну, идите сюда. Боитесь?
Где-то вблизи переговаривались. Тогда старшина с трудом поднялся, сделал шаг, другой. Обернулся к бледному, скорчившемуся на бетонном полу напарнику:
– Гоша, тебе легко не дадут умереть. У тебя на винтовке шесть зарубок. Живьем кишки выдирать будут.
– А ты, Тимоха?
– Буду стрелять, пока не прикончат. Меня тем более не пощадят, когда зарубки на прикладе посчитают.
– А может, в лагерь отправят?
– Брось ерунду пороть, решай быстрее. Если совсем страшно – я помогу.
Тимофей поднял ствол пистолета, но Гошка молчал. Старшина вздохнул:
– Ну, прощай, Георгий. Скоро свидимся.
Сильно хромая, Осьмин двинулся к выходу. Когда до немцев осталось несколько шагов, ему крикнули:
– Бросай пистолет.
Вместо ответа Тимофей успел дважды нажать на спуск. Кто-то шарахнулся в сторону, слегка задетый пулей, а в старшину выстрелили сразу несколько солдат.
Рассматривая его винтовку, немцы не поленились сосчитать зарубки на прикладе.
– Русский фельдфебель перебил целый взвод. Лейтенант, наверное, тоже умрет, у него дыра в спине, сантиметров пять, не меньше.
– Такую не перевяжешь, кончается лейтенант.
Возле раненого Гоши-шахтера столпились кучкой.
– Ире наме? Как зовут? – спросили у истекающего кровью парня.
– Гоша… Георгий.
– Комсомол?
– Нет, не приняли.
– Врет, – сказал кто-то. – В снайперы зачисляют либо коммунистов, либо комсомольцев. Фанатики.
– Жить хочешь? – со смехом спросили парня.
– Хочу. Спасите, я ведь…
Из горла потекла кровь.
– Фанатикам пощады не будет.
Гошу-шахтера добили подобранным на дворе ржавым четырехгранным штыком, пронзив горло. Возбуждение у солдат спало, над головами провыл один, другой тяжелый снаряд, выпущенные с левого берега.
– Всем в убежище, – скомандовал офицер. – Русским снаряды подвезли. Будут стрелять, пока не кончатся.
Солдаты бегом, опережая друг друга, полезли под массивные своды и в подвалы.
Шутка офицера осталась незамеченной. Русские наглеют. Снайперы бьют отовсюду, а русские снаряды весят полцентнера – не всякий подвал спасет.
В эти же дни завершилась учеба на снайперских курсах. Курсантов срочно распределяли, вручали удостоверения. Андрей Ермаков, Саня Матрос и еще несколько человек получили сержантские звания. Но это большого значения не имело. Главное – наконец подвезли необходимое количество винтовок с оптическими прицелами. Воевать можно!
Андрей Ермаков, Матвей Черных и Антон Глухов попали в свой родной третий батальон. Вместе с Андреем сумел проскользнуть и Максим Быков.
Две недели на войне большой срок. Василий Васильевич Палеха получил третий кубик на погоны и был назначен командиром восьмой роты.
– А где Орлов? – вырвалось у Ермакова.
– Соскучился? Я думал, ты меня сначала поздравишь.
– Конечно, поздравляю.
– Насчет Орлова не переживай. Он теперь начальник штаба батальона при Логунове.
– Растет товарищ.
– Да и ты сержантом стал. Попозже сходим к комбату, получишь наконец свою медаль, он решит, куда вас распределить.
Проходя по траншеям, Андрей почти не видел знакомых лиц. В основном, новички. Прибавилось воронок, а когда подходили к штабу батальона, угодили под обстрел.
Не изменяя своей привычке, немцы встретили вновь прибывших минометным огнем. Вместе со снайперами прислали человек двадцать пополнения. Новички забились под стенки окопов, зажимая головы руками.
Комбат Логунов, в овчинной безрукавке, с трофейным «вальтером» на поясе, появился в дверях блиндажа. Встряхнул за шиворот ближнего к нему бойца:
– Ну, чего ты скрючился? Траншея два метра глубиной, и камень вокруг. Винтовку из грязи подбери. Много ты из нее настреляешь!
Винтовки побросали в растаявший снег и некоторые другие новички. Одного легко ранило в плечо. Он прижимал ладонь к дырке в шинели, потом рассматривал кровь на пальцах.
– Ранили, – как заведенный повторял новичок. – Осколком ранили. Куда мне теперь?
– В задницу, – ободрил его батальонный фельдшер. – Ну-ка, сымай шинель.
Рана, как он сразу определил, оказалась пустяковой: вспороло сукно шинели, гимнастерку и оцарапало кожу над ключицей. Логунов ругался по поводу малого пополнения:
– Семь человек на роту. Смеются, что ли, над нами?
Вновь испеченных снайперов собрали в блиндаже комбата.
– Какие дела вокруг творятся, сами знаете, – сказал Логунов. – Потери в полку такие, что лучше настроение вам не портить. Оба полковых снайпера погибли. Позже решим все вопросы с вами, а сейчас всех распределим по ротам.
Спросил у малорослого, сидящего с серьезным насупленным лицом Быкова:
– Своих я знаю. А ты откуда взялся?
– Красноармеец Быков, – вскочил Максим. – Окончил снайперские курсы, а до этого воевал в пехоте.
– Ну, ладно, посмотрим, что ты за снайпер. Больно уж мелкий, а с другой стороны, от огня прятаться легче. Будешь прятаться?
– Так точно, – с готовностью отозвался Быков. Все заржали, а Макся сразу поправился: – Только в случае необходимости.
– Ну и жучок, – покрутил головой Логунов. – Конопатые все хитрые.
– Товарищ капитан, – попросил Ермаков. – У Быкова опыта мало, а снайперам положено с напарниками работать. Пусть со мной пока побудет.
– Пусть с недельку побудет, – согласился Логунов.
– У Ермакова, как всегда, особые просьбы, – подал голос бывший ротный Орлов. – Без помощника не обойдется.
– Я-то обойдусь. В траншеях достаточно побыл, а парнишка ничего толком не знает. Убьют на второй-третий день – кому польза?
– Узнаю Ермакова – без лишней болтовни не может.
– И я вас сразу узнал, товарищ старший лейтенант. Поздравляю с назначением. Вон у вас бумаг сколько, и все важные. Не дай бог, какую перепутаешь. Здесь не каждый справится.
Бывший командир роты сидел у небольшого окошка за столом, заваленным бумагами. Выйдя в батальонное начальство, носил такую же, как у Логунова, овчинную безрукавку, рядом стояла эмалированная кружка с чаем.
– Ты чего Андрюху Ермакова с медалью и сержантским званием не поздравляешь? – насмешливо спросил Логунов. – А винтовка у него какая. Обрати внимание.
И сунул под нос Орлову новенькую снайперскую трехлинейку с пластинкой из нержавейки на прикладе: «Отважному бойцу-сталинградцу от девушек Тульского завода».
