Андрей Геращенко - Учебка. Армейский роман.
С непривычки спать на голой полке было неудобно, и Игорь долго ворочался в поисках удобного положения. Собственно, сном это состояние назвать было нельзя, скорее какое-то полузабытье, в котором прошла почти вся ночь. По-настоящему Игорь уснул лишь под утро.
Глава четвертая
Минск
Минск. Метро и стадион «Динамо». Улица Маяковского. «Тёплая» и эмоциональная встреча старослужащих. Их предположения о том, что ели дома новобранцы и чем они ходят пока в туалет. «Добрый» совет повеситься. Для чего в армии штык-нож. Новая форма. Тищенко не досталось сапог. Новобранцы с бритыми головами и без пилоток — типичные уголовники. Подозрительный солдат, избивающий ремнём деревянную колонну-подпорку. Вторая рота. Чёрные петлицы и чёрные погоны. Тищенко кажется самому себе лихим гусаром.
Не успел ещё Тищенко поспать, как следует, как был разбужен шумом, охватившим вагон. По проходу ходил младший сержант Сапожнев и расталкивал призывников. Все принялись одеваться. Тищенко хотел подтянуть молнию на замке штанов, но сделал это слишком сильно и обломал язычок, с трудом застегнув штаны. Капитан Николаев был уже на ногах и ходил взад-вперёд по вагону, объясняя дальнейшие действия:
— Подъезжаем к Городу-Герою Минску. Как только приедем, не торопиться и выходить из вагона без лишнего шума. Возле вагона всем построиться по команде младшего сержанта Сапожнева. Всем понятно?
Нестройное утвердительное мычание свидетельствовало о том, что понятно всем. Тищенко с интересом смотрел в окно, за которым мелькали кварталы белорусской столицы. Игорю ещё ни разу не приходилось бывать в Минске, поэтому он был полон ожиданий и любопытства: «Интересно, Минск солиднее Донецка смотрится, или нет?! По населению вроде бы немного побольше.»
Поезд сбавил ход и почти остановился. Раздался лязг и грохот тормозящего состава, который с тяжёлым шипением замер на рельсах. Вместе с другими призывниками Тищенко двинулся к выходу.
«А ничего я доехал, с комфортом — отец ведь в товарном вагоне в армию добирался», — подумал Игорь, спускаясь вниз.
На перроне построились и строй призывников, сопровождаемый любопытными взглядами зевак, двинулся в город. Тищенко смотрел по сторонам. Здание вокзала было маловато для столицы союзной республики, но зато имело свой собственный, неповторимый вид. Его замысловатая архитектура, показавшаяся Игорю чем-то схожей с архитектурой Петропавловской крепости, каждым своим камнем дышала девятнадцатым веком. Справа от вокзала возвышался современный железобетонный монстр-преемник, ещё недостроенный, но уже готовящийся вступить в свои законные права. Перед вокзалом была небольшая площадь, густо заполненная народом и транспортом. У стоянки такси выстроилась огромная очередь.
Слева от стоянки находился подземные переход, снабженный синим указателем с буквой «М». «Вот и метро, хорошо бы в нем прокатиться», — Игорь еще ни разу в жизни не был в метрополитене и поэтому с большим интересом поглядывал на переход. Но, к его огорчению, строй повернул направо и заспешил прочь от манящей белой буквы.
Чуть позже, когда уже отошли от вокзала, в дальнем конце широкой улицы Игорь увидел огромные опоры-прожекторы минского стадиона «Динамо». Сколько раз Тищенко смотрел по телевизору отсюда трансляции, и вот он — стадион, во всём своём великолепии представший перед Игорем. «Может, мимо стадиона пойдём?», — подумал Тищенко, но строй шёл вперёд и стадион вскоре скрылся за силуэтами домов.
Дошли до остановки. Здесь Николаев приказал остановиться. Быстро подошёл троллейбус «пятёрка».
— Это наш — заходите! — скомандовал капитан, и все двинулись к дверям.
Игорь стоял у окна и рассматривал неведомый и немного таинственный Минск. Троллейбус вскоре повернул направо и стал удаляться от центра города. Современные многоэтажные дома пёстро чередовались с небольшими, старыми зданиями, а то и вовсе приземистым частным сектором.
— Вот и приехали. Это наша часть, где вы будете теперь служить, — Николаев указал на противоположную сторону улицы.
Часть, слева граничащая с автобусным автопарком, а справа уходящая железобетонным забором далеко вперёд, казалась довольно большой. На ближайшем частном доме, стоящем по эту сторону, Тищенко прочёл табличку: «улица Маяковского».
Перейдя проезжую часть, строй зашагал вдоль забора по чисто выметенному тротуару. «А здесь очень чисто и мусора нигде не видно!», — удивился Игорь.
Подошли к небольшому домику, выложенному из белого кирпича и всем своим видом напоминающему большой пустотелый куб. На домике была прикреплена табличка, на красном фоне которой золотыми буквами на солнце горела надпись: «Контрольно-пропускной пункт войсковой части 52 920». Николаев отдал приказ остановиться, а сам скрылся на КПП. Из-за забора высунулась чья-то голова в выцветшей пилотке, с улыбкой оглядела строй, повернулась назад и завопила:
— Мужики, духи пришли!
Через несколько секунд к первой голове присоединились ещё несколько, и они принялись изо всей силы наперебой орать растерявшимся призывникам:
— Вешайтесь, душары — два года вам топтать!
— Что, зёма, ещё домашними пирожками серешь?!
— Эй, жирный, ты, наверное, дома по три пайки рубал?!
Приём был достаточно «тёплым», но очень не понравился вышедшему из КПП Николаеву. Капитан уже хотел, было, поставить крикунов на место, но те предусмотрительно исчезли за забором. Из КПП вышел солдат в парадной форме и принялся отодвигать ворота. Ворота двигались туго, поэтому солдат, раскрасневшись от напряжения, с большим трудом отодвинул их в сторону.
— Шагом марш! — скомандовал Николаев, и вскоре все оказались по другую сторону забора.
Тищенко с неподдельным интересом принялся осматривать место, где ему предстояло жить ближайшие полгода. Прямо за КПП располагалось современное двухэтажное белое здание, напоминающее своими очертаниями кинотеатр. Левее возвышалось ещё одно — массивное, выложенное из красного кирпича и увенчанное треугольной крышей, всем своим видом напоминающее то ли тюрьму, то ли сумасшедший дом. В любом случае положительных эмоций оно не вызывало. Справа виднелось ещё несколько домов, а в самом конце асфальтированной дороги, по которой шёл строй, можно было различить серую ленту забора.
— Вот это — наш клуб, здесь фильмы показывают, — Николаев протянул руку в сторону «кинотеатра», а за ним, красная — казарма. В ней вы будете жить.
Перед клубом, усиленно размахивая мётлами, подметали какие-то солдаты.
Обогнув казарму, призывники увидели следующую картину: небольшие коробки солдат (человек по двадцать), напоминающие римские легионы, бежали по периметру большого квадрата, занимавшего всё пространство справа от казармы. В центре квадрата была большая асфальтированная площадка с белой разметкой, трибуной и длинными газонами по бокам. «Плац», — сообразил Игорь. Дорожки вокруг плаца содрогались от топота сапог. Левая дорожка проходила через аллею, окружённую огромными, старыми липами, сомкнувшимися своими верхушками. Солдаты были по пояс голые — кроме штанов и сапог на них ничего не было. Утро было сырым и холодным, поэтому многие приехавшие поёжились, глядя на бегущих. Те вскоре закончили бегать, и перешли к занятиям в спортгородке, располагавшемся прямо перед казармой. Подтягивания получались далеко не у всех, и многих сержанты подбадривали криками (сержантов показал Сапожнев и пояснил, что это зарядка). Дальше смотреть было некогда, потому что Николаев приказал всем входить в казарму, но потом раздумал и спросил:
— Продукты остались?
— Остались. Девать некуда!
— Если остались, можно доесть. Видите скамейки на стадионе? Располагайтесь там и доедайте всё, что есть. Всё равно ничего нельзя оставлять, а покормят вас только в обед.
Новобранцы дружно отправились к скамейкам, где расположились плотными кружками и принялись поглощать остатки провизии. «Остатков» могло хватить ещё на несколько суток, поэтому ели то, что вкуснее. Кто-то спросил у Николаева:
— Товарищ капитан, нам консервы нечем открыть — может, у вас нож есть?
Тищенко знал, что ножи есть у многих, но все их припрятали, опасаясь, что могут отобрать.
Николаев на секунду задумался, а потом сказал Сапожневу:
— Сходи в казарму, возьми дневального. Хотя… Не надо — я сам схожу. Мне ещё Котова надо увидеть.
Некоторое время спустя на стадион пришёл небольшой, коренастый солдат. Монголоидный тип лица выдавал в нём жителя Средней Азии. Увидев солдата, Сапожнев улыбнулся и спросил:
— Что, Мухсинов — опять в наряде?
— Опят.
— Ну, раз «опят», то давай нож — консервы будем «открыват», колбасу «резат». А что — знаете, зачем солдату штык-нож? — последнее Сапожнев адресовал новобранцам.
