Николай Струтинский - Дорогой бессмертия
Дверь открыла племянница.
Увидев знакомое лицо, воскликнула:
— Тетя Марфа?
— Узнаешь, Мария? — улыбнулась мать, внимательно вглядываясь в молодую хозяйку.
— Как же, узнала! Живы!
— Как видишь…
— Проходите. Каким ветром вас сюда занесло?
— Попутным!
В первый день никто в беседах не касался «нового порядка». Мать поинтересовалась обстоятельствами, заставившими Григория служить в полиции. При этом приговаривала:
— Оно и рискованно, и неприятно, да и не красит Григория…
— Разве по своей воле? — объяснила Мария. — Устроиться на работу не легко было, мы голодали, а тут подвернулось предложение. Как было не пойти! А нынче ему выдали полицейскую форму. Скажу вам от чистого сердца, тетя Марфа, в душе не терпит Гриша ни фашистов, ни украинских националистов, да уйти от них сейчас не может. Того и гляди, шкуру быстро спустят. Почему же, спросят, не нравится тебе наша власть? Противное дело, да вот так и служит. Ну и жить, конечно, надо. Воздухом сыт не будешь.
Такие доводы не убедили мать. Она рассуждала иначе. Многих ведь застигла беда! Натерпелись люди и сейчас страдают, а в полицию служить не пошли и поклонов фашистам не бьют. А тут тебе сразу: «Воздухом сыт не будешь, предложили»… Да знают ли они, как ей, матери семерых детей, вообще того воздуха не хватало, когда ее преследовали жандармы и полицейские после ухода сыновей мужа в партизаны? Ох, как тяжело было! С хутора на хутор добиралась, на руках ведь малые ребята были. А тут… Нет, есть, видимо, другая причина, что Григорий стал полицейским, — пришла к заключению мать.
Наступила минута отчаяния. Сюда она пришла не на свидание, а дело делать. Как же теперь открыться? Следует ли это делать вообще? Хозяева квартиры могут ее не понять, откажутся ей помочь. Значит, пока придется переждать. Решила действовать осторожно, прежде осмотреться, а там время покажет.
— Жаль, а я сердце свое доверить вам собралась. Да как уж тут, коли полицай в доме…
— Вы не злословьте. Марфа Ильинична, Гриша неплохой человек, — обиделась Мария. — А здесь что собираетесь делать? — спросила тетку.
— Дело есть.
В это время открылась дверь, и в комнату вошел высокий, стройный мужчина в черной полицейской форме. Женщины умолкли.
— Вот и Гриша пришел, — оповестила ровным голосом Мария и обратилась к мужу: — Устал? Посиди немного с нами. Чай попьем с гостьей.
Обновленный приветливо поздоровался с матерью:
— Издалека?
— Не очень.
— Давно в наших краях?
— Да нет, первый день.
Мать вспомнила свою встречу с Обновленным в нюне 1942 года. Тогда ее младшие дети находились на хуторе Леоновка, Тучинского района, Ровенской области, у мужа сестры — Мамонца. Ей пришлось скитаться с дочерью Катей по селам Полесья и Волыни, скрываться от преследования карателей. Узнав о том, что старшие братья и отец стали партизанами, Обновленный, было, призадумался. В его представлении Красная Армия была почти разбита, немецкие войска вторглись далеко в пределы страны. Что же может изменить горсточка партизан, если регулярная армия и та не выдержала натиска фашистской армии?
— Пожалуй, ничего не изменится, — твердил Григорий.
«Что скажет он сейчас? Как поведет себя?» — терзалась догадками мать.
Подсев к столу, Григорий начал беседу.
— Значит, в гостях первый день, — и, не ожидая ответа: — Слыхал, слыхал о том, как летят под откос поезда… Неплохо действуют.
От признания полицейского потеплело на сердце. Известно — чьими руками такое делается!
— И часто теперь это случается? — наивно спросила мать.
— Счету не веду, но говорят, досаждают нынче больше. — Сдвинув брови и понизив голос, Григории сказал: — Да, их вылавливают, куда же им деваться…
Тонкая хитреца пробежала по лицу матери.
— Ну и жить безмолвно тоже не гоже… — и голос у нее оборвался. «Надо бы умнехонько спрашивать, стороной да обиняками больше, а я прямо… Как же теперь?»
Григорий уставился в окно задумчивым взглядом. Права старуха, безмолвно кориться врагу нельзя. Он бы тоже за дело взялся, да кому об этом скажешь!..
— Ну, я бы таких смельчаков щадил. Да не все через мои руки проходят, — признался Обновленный.
Мать встала, сложила на груди руки.
— А ты, Гриша, мог бы помочь людям.
Эти слова как электрическим током ударили Обновленного. Потом он собрался с мыслями, успокоился.
— Говорите, что нужно сделать.
Но в сказанных словах мать не уловила желаемого тона. Прямо взглянула ему в лицо:
— Арестуешь? Донесешь?
— Меня не бойтесь, кое в чем я разбираюсь…
Первая встреча как бы проложила между матерью и Григорием мостик доверия. Это проявилось и в сложившихся отношениях между гостьей и хозяевами. Мать окружили вниманием, вечерами с ней засиживался Обновленный. Они говорили откровенно, не скрывая своего отношения к тому или иному явлению.
Однажды мать повела осторожный разговор о партизанах, их борьбе с врагом. Под нахлынувшим чувством доверия она открыла секрет своего прихода в Луцк в такое неспокойное время.
— Ты, Григорий Михайлович, можешь большую пользу Родине принести, и тебе от того полегчает на душе. Совесть очистится! Помоги нам.
Обновленный понимал, что ему предлагает седая женщина. Он задумался. Если струсит, откажется, значит, не скоро представится возможность искупить свою вину… В голове вихрем неслись «да» и «нет», а в душе боролись два схватившихся чувства. И по выражению глаз, и по застывшему лицу, и по жесту руки, легко коснувшейся висков, посыпанных снегом времени, видно было, как Обновленный терзался раздумьем. Не хотелось ему разрушать сложившееся благополучие. Но если он и дальше останется с тяжестью на сердце, чувствовал, что задохнется, как рыба на земле.
Наконец его ровный голос нарушил минутную тишину:
— Легко сказать — помочь. А знаете, что это значит для меня?
— Знаю, поэтому и говорю.
— Хорошо, что смогу — сделаю.
— Спасибо, Григорий. Доброе у тебя сердце. Дай бог тебе здоровья, — запричитала растроганная мать.
Задание, которое получил Обновленный, носило сугубо разведывательный характер. Прежде всего надо было установить, большой ли в Луцке гарнизон, какие имеются в городе немецкие учреждения, по возможности узнать адреса главных фашистских предводителей. Эти сведения нужны были отряду. Располагая ими, легче будет вести разведку в Луцке и проследить за фашистскими палачами. Григорий, предвидя трудности, все же согласился его выполнить.
Прошло несколько дней, пока Обновленный собрал нужные сведения. Он их тщательно записал на листке тетрадной бумаги и передал матери. Она распорола воротник своего пальто и зашила в него тетрадный листок. И все же сомнения не покидали мать. Правдивые ли эти сведения? На словах Григорий совестливый, а как на деле? Читать все равно не могла, была без очков, но прикинула: зачем бы он стал ее обманывать? Не укладывалось в голове, чтобы человек, добровольно согласившийся оказывать помощь, помышлял о плохом.
Ценные сведения собрала и Ядзя. Она за это время разузнала, где расположились карательные органы гестапо и военная жандармерия, раздобыла немного перевязочного материала, йодистой настойки.
Оставаться в городе больше не было нужды. Задание командования выполнено. Довольные этим, мать и Ядзя в хорошем настроении отправились в обратный путь.
В отряде уже ждали группу Фролова. Командование знало о ее движении в пути. Однако в течение последних суток радиосвязь с ней прервалась. Потом стало известно о нападении банды «бульбашей» под селом Богуши на горстку партизан.
— Что будем делать? — обратился Медведев за советом к Лукину. — Медлить нельзя, националисты разобьют их.
— Надо посылать подкрепление.
На помощь Фролову немедленно было направлено подразделение под командой старшего лейтенанта Александра Баранова, одного из лучших боевых командиров отряда. К вечеру партизаны пробрались к реке Случь и остановились вблизи Богушей на хуторе. Базанов отобрал десять человек, хорошо знавших эти места, и повел их в ночную разведку. По сваям сгоревшего моста они перебрались через реку Случь и вошли в село Тынне. Из рассказов крестьян выяснялось, что в Богушах остановилась банда в триста человек. Прошлой ночью в лесу шел бой с партизанами. Но о его исходе крестьяне не знали.
Базанов и старший лейтенант Семенов на совете высказали предположение, что Фролов с бойцами после неравной схватки мог уйти по направлению к отряду.
— Нападем на бандитов или возвратимся на базу? — пристально вглядывался командир в мужественные лица бойцов.
— Дадим бой! — единодушно раздалось в ответ.
Базанов поставил задачу: двенадцать бойцов оседлают дорогу и любой ценой задержат подкрепление карателям, если оно появится из других сел. Остальные обойдут село и стремительно ударят с тыла.
