Николай Пронин - Бойцы Сопротивления
Эти аресты встревожили и франтиреров.
— Церемониться с ним нечего, — сказал капитан Луи, когда Колесник рассказал ему о наблюдениях своих разведчиков. — Все ясно — это платный шпик!
— Да, но он француз, — замялся Колесник.
Капитан посмотрел на него недоуменно:
— Француз? Ах, вы вон о чем. Дипломатия… Хорошо. Тогда вместе с вами пойдут и мои парни. Карье они возьмут на себя. Согласны?
— И еще вопрос, — продолжал Колесник, — в случае, если мы отнимем у «заготовителей» продукты и скот, куда все это девать?
— Ну, эту проблему решить нетрудно, — улыбнулся Капитан, — отдадим семьям расстрелянных патриотов.
* * *Накануне стало известно, что Карье и сопровождающие его солдаты вечером должны возвращаться из-под Дуллана в Амьен — центр департамента. В лесу, на развилке дорог, была устроена засада. Уже в сумерках Николай подал сигнал:
— Едут!
Вначале послышалось цоканье подков о щебеночное шоссе, затем игра на губной гармонике… Вот из-за кустов вынырнула первая фурманка, за ней вторая.
Сытые, лощеные битюги, несмотря на груз, шли крупным шагом. Для них этот груз — не груз. Солдаты, развалившись на мешках и свертках, дремали, а тот, что устроился на первой фурманке, играл на губной гармонике. Сам Карье полулежал на последней подводе. За ней шел привязанный скот.
Особое внимание партизаны обратили на солдата, видевшего впереди. И не только потому, что он ехал первым и играл на губной гармонике — больно уж комично он выглядел: крохотная головка, большие, словно лопухи, уши. В первый момент «гармонист» показался им рохлей, этаким недотепой. Но этот недотепа чуть не наделал беды…
Как только первая подвода поравнялась с тем местом, где партизаны спрятались в кустах, Колесник подал сигнал. Бойцы выскочили из укрытия с такой быстротой и внезапностью, что Карье и его солдаты не успели даже взяться за оружие. Зато тот, что сидел впереди, проявил удивительную прыть. Он раньше всех заметил партизан, тут же сиганул в кусты и запетлял между ними словно заяц.
Карабин немец прихватить не успел. Поэтому все надежды у него были на ноги, а ног он не жалел. За ним кинулся Жан — неплохой спортсмен. Однако расстояние между ним и беглецом начало быстро увеличиваться. Франтиреры и партизаны намеревались провести операцию тихо, без единого выстрела. К сожалению, Жан вынужден был выхватить из-за пояса пистолет. Только он прицелился — беглец сиганул в кусты и был таков, словно провалился сквозь землю. «Куда же он девался?» — недоумевал француз. В тот момент, когда Жан пробегал мимо куста, за который нырнул немец, он чуть не кувыркнулся через кучу барахтающихся тел. Оказывается, солдат наскочил на секретный пост, выставленный Колесником. Услышав хруст веток, а затем и увидев самого беглеца, партизаны затаились, подпустили его ближе, сбили с ног и скрутили руки.
Подводы тут же были отправлены в укромное место под разгрузку. С ними ушел и скот, а Карье и солдат увезли с собой франтиреры.
В этой операции было захвачено пять карабинов и один пистолет. Два карабина оказались в руках франтиреров. Но старший группы Телье подошел к Колеснику и сказал:
— Возьмите и их, эти карабины по праву принадлежат вашим парням.
— Спасибо, — поблагодарил лейтенант, — но ведь вам тоже не хватает оружия…
— О, я имею неплохой автомат! — возразил Телье.
Сунув руку за пазуху, он вытащил пятнадцатизарядный пистолет, подбросил его на ладони и весело рассмеялся.
Оружие, переданное французами, было для русских партизан самым дорогим подарком.
* * *Утром дождь, ливший всю ночь, наконец прекратился, выглянуло солнце. Над полями закурились легкие облачка испарений.
Едва батраки ушли в поле и усадьба опустела, в мансарде появился Андрей, самый молодой боец отряда, и с тревогой в голосе доложил:
— Товарищ лейтенант, возле партизанского дома я только что видел Лефевра…
— Какого еще Лефевра? — не понял Колесник.
— Ну, жандарма, который иногда наведывается на наш хутор…
Усадьба, где находился домик, облюбованный партизанами для своих встреч, расположилась неподалеку от кладбища. Состоятельный хозяин покинул свою усадьбу еще в сороковом году, в дни отступления французской армии. Покинул и не вернулся…
С приходом немцев в ней некоторое время жили зенитчики. Они сожгли мебель, повыворачивали полы и двери. Потом дом опустел, дорога, ведущая к нему, заросла побегами плюща и омелы. В доме скрипели сорванные с петель двери, хлопали оторванные ставни, мяукали одичавшие кошки. Эту усадьбу и облюбовали русские партизаны. В ней они собирались в канун проведения операций, здесь была запрятана часть их оружия.
Утром у Андрея начались рези в желудке, ему сказали, что в таких случаях помогают ягоды остролиста. Его немало растет вокруг заброшенного дома. Разыскивая старые, засохшие ягоды, он вдруг увидел притаившегося в кустах одетого в коричневую форму жандарма. Стараясь быть незамеченным, тот внимательно наблюдал за усадьбой, прислушивался, нет ли кого в доме. Возможно, жандарм стал догадываться, что батраки, которых в последнее время становится все больше в округе, — довольно странные батраки. Вот он и решил познакомиться с ними поближе…
— Возвращайся назад и не спускай с него глаз, — приказал Колесник.
Днем Лефевра видели возле домика вновь. Значит, его приход не случаен.
* * *В сумерках, когда жандарм катил на велосипеде в город, возможно, для того, чтобы доложить начальству о своих первых наблюдениях, ему перегородил дорогу невысокого роста вертлявый, слегка прихрамывающий на правую ногу человек.
— Мсье, прошу!
Лефевр резко притормозил велосипед.
— Что еще за мода останавливать людей на дороге? — недовольно проворчал он.
Но не успел еще жандарм сообразить в чем дело, как другой, тот, что шагал по обочине шоссе, предостерегающе положил ему руку на плечо и, ловко выхватив из кобуры пистолет, спокойно сунул его в свой карман.
— Что это значит? — побледнел ошарашенный жандарм.
— Ничего особенного — заговорил вертлявый. Увидев легковую автомашину, идущую им навстречу, весело воскликнул: — Что же мы стоим, идемте же…
Они шагали по дороге и беседовали, как хорошие друзья.
— Мы партизаны, господин Лефевр, те самые партизаны, которых вы разыскиваете. Я француз, а вот он — парень из России…
— Русь? — Жандарм недоверчиво посмотрел на парня, вытащившего у него пистолет.
— Невероятно, не правда ли? — продолжал хромой (это был Телье). — Но это так, за войну этот парень и его товарищи много повидали и пережили, их трудно чем-либо удивить. И все же ваше поведение им кажется странным. Эти русские помогают Франции, а вы? Правда, вам еще не поздно сотрудничать с нами.
Говоривший пристально посмотрел в лицо Лефевра.
— Я вас понял, — глухо проговорил жандарм. — Что от меня требуется?
— Пока ничего… Но если ваши коллеги всерьез заинтересуются нами — поставить нас вовремя в известность. Только не извольте шутить, господин жандарм. Таких шуток мы не примем!
Лефевр кивнул головой.
— Да, в отношении вашего оружия! А что, если мы оставим его себе? Вы сможете обойтись без пистолета?
— Вполне.
— Вот и прекрасно!
Договорившись о месте и времени встречи, партизаны исчезли так же быстро и неожиданно, как и появились. А жандарм, вынув из кармана платок, еще долго стоял на шоссе, утирая вспотевшее лицо и обдумывая происшедшее.
Было о чем подумать и партизанам. Сдержит ли свое слово Лефевр? На всякий случай решили принять меры предосторожности. Те из партизан, кто не был зарегистрирован в качестве батраков в полиции, стали постоянно менять место ночевок. Колесник поселился теперь на гумне. Утром сюда пришел Петриченко и сообщил, что из Острикура вернулся Сергей, привез десять «аусвайсов». Это, конечно, ни в коей мере их не удовлетворяло, но обстановка с документами в отряде несколько разрядилась. Сергей повидал Жана — одного из руководителей городского подполья Острикура. Тот рассказывал, что недавно на шахтах опять прошли аресты.
Вместе с Сергеем пришло пополнение: трое парней. К сожалению, они были так истощены, что об их участии в боевых операциях в ближайшее время нечего и думать… Прежде всего ребят надо было откормить, а для этого их следует пристроить на фермы батраками. Но куда?
— Я думаю, что за этим дело не станет, — сказал Загороднев.
Однако его оптимизм не оправдался. На следующий день выяснилось, что постоянных рабочих в ближайших хуторах фермеры набрали достаточно, а сезонных пока не требовалось: до начала уборки было еще далеко, а с севом обходились своими силами. На помощь пришел Телье:
— Есть у меня знакомый фермер, — оказал он, — человек, правда, небогатый и батраки ему вряд ли нужны, но все же я поговорю с ним.
