Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис
– Я понимаю, как это выглядит, и совпадение по времени тоже подозрительно. Но если бы Фред хотел мне что-то сделать, у него для этого была идеальная возможность, когда я стояла перед ним на крыльце. И вообще, вы правда можете представить, как он лезет на дерево и что-то там привязывает в темноте?
Эндрю протяжно выдохнул.
– Это нельзя игнорировать, Лиззи. Это не то же самое, как если бы пропали ключи от машины. Ты должна заявить об этом в полицию.
– Я ничего не игнорирую. И я об этом заявлю – только потом. Хотя, после того, что поведал мне Роджер о Саммерсе, я не верю в то, что полиция хотя бы пальцем шевельнет, если с кем-то из Лун что-то случится. Все, что я сейчас хочу – это немного времени, чтобы сделать то, что мне нужно, без участия полиции, только мутящей воду. Пожалуйста, оставьте пока все как есть. Если кому понадоблюсь – я в саду, выпалываю сорняки.
На этом Лиззи развернулась и вышла, оставив Эндрю и Эвви молча смотреть ей вслед и прекрасно зная, что, как только она уйдет за пределы слышимости, у них сразу найдется о чем поговорить. Но ее это не волновало. Злой это джу-джу или нет – но, чтобы ее по-настоящему припугнуть, потребуется нечто большее, нежели дурацкая соломенная кукла.
Глава 14
26 июля
Лиззи пришлось три раза объехать квартал, пока она сумела найти себе местечко для парковки вблизи агентства по недвижимости «ReadiMaxx». Не сказать чтобы ей так уж не терпелось пообщаться с «главным специалистом по жилому сектору Южного Нью-Гемпшира» – но она и так уже потратила целую неделю. Пора было поговорить с каким-либо знающим человеком и получить хоть какое-то понятие, чего ей ожидать, учитывая столь запущенное состояние имения. Не говоря уже о позорном пятне, запятнавшем ферму после того, как в пруду нашли двух убитых девушек.
Она прекрасно понимала, что ничего обнадеживающего там не услышит – Лиззи была к этому готова, – но по крайней мере у нее появится некое представление о возможных вариантах. У нее были кое-какие сбережения – но их явно не хватило бы, чтобы оплатить тот длинный список ремонтных работ, что составил Эндрю. Быть может, ей удастся взять под это небольшую закладную? Не огромную сумму – но так, чтобы хватило на наиболее насущный ремонт и уплату налогов, пока имение не продадут. А что, если это не выгорит? Что, если поиски покупателя затянутся на годы, а не на месяцы? Она тогда рискует лишиться права выкупа. От этой мысли у Лиззи даже скрутило в животе.
Она пошарила в бумажнике в поисках монет для парковочного автомата. Пять центов и два пенни – это было все, что она нашла. Она оглядела ближайшие заведения на Центральной улице, ища, где разменять десятидолларовую купюру. Выбор оказался невелик: почта, клиника хиропрактики, цветочный магазин, который, судя по всему, по понедельникам не работал, и кофейня.
Лиззи с отвращением поглядела на вывеску:
Пробуждение и бодрость
Свежесваренный кофе
Место последней скандальной выходки Ранны. Никуда не делось. Чего уж точно нельзя было сказать о ее матери. Впрочем, после той позорной эскапады Ранне, безусловно, нельзя было оставаться в Сейлем-Крике.
Ранне тогда случилось заметить, как две женщины без стеснения разглядывают ее, подняв к лицу стаканы с латте. И она принялась разыгрывать припадок эпических масштабов, на чем свет стоит честя набожных с виду дамочек, которые по воскресеньям «подставляют другую ланиту», а на все остальные шесть дней недели превращаются в ядовитых гадюк. Наверное, на этом ей можно было бы и уйти – если бы она сумела остановиться. Но Ранна никогда и ничего не делала наполовину. А потому вместо того, чтобы удалиться, она прошла в самую середину кофейни, воздела руки над головой и во имя всех женщин рода Лун – и здравствующих, и почивших – призвала проклятие на все до единой живые души Сейлем-Крика. Как будто подобное вообще было возможно!
Это псевдопроклятие, надо сказать, произвело желаемый эффект, в считаные минуты очистив кофейню. Однако нежеланный эффект тоже имел место – в виде появившейся вскоре полиции, которая прибыла расследовать угрозу населению, о которой уже успели сообщить с полдюжины горожан. Но в итоге Ранне ничего вменить не смогли. Нигде не было прописано никаких законов, касающихся проклятий, безадресных словесных угроз или чего-то подобного.
Слух об этом инциденте распространился по городу, точно лесной пожар, и гневные выкрики о том, что надо наконец что-то делать с «этой Лунихой и ее отродьем», стремительно нарастали. И вот на следующий день после общегородского всенощного бдения Ранна сложила вещи в свой «каблук», прикарманила из керамического кувшинчика на холодильнике хранившуюся там у Альтеи «на всякий пожарный» мелочь и исчезла в неизвестном направлении, оставив своих мать и дочь разгребать последствия.
И вот теперь, восемь лет спустя, одна из того самого «отродья» собиралась зайти в ту же самую кофейню и попросить разменять ей купюру. От этой мысли у Лиззи аж вспотели ладони. Может, ей просто взять да рискнуть получить штраф за парковку? Но ведь это же просто смешно! Лиззи решительно развернулась и заставила себя войти в двери с тренькающими медными колокольчиками.
Заведение за годы ничуть не изменилось. Вдоль желтых стен стояли старые и исцарапанные, круглые одноногие столики. С подвесных, плетенных в стиле макраме держателей для горшков свисали пышные папоротники. Стоя в очереди, Лиззи просматривала меню на меловой доске, однако ее взгляд то и дело устремлялся к женщине за кассой. На ней не было бейджика с именем, но выглядела она как-то смутно знакомо.
Лиззи проследила, как та приняла заказ у стоявшего перед ней мужчины, низким голосом повторила его для бариста: «Булочку с кленовым сиропом и некрепкий латте макиато для Брендона», – затем вскрыла завернутый в бумажку столбик четвертаков, а мужчина перешел в очередь на получение. Все еще возясь с оберткой для мелочи, женщина закрыла кассовый аппарат и, наконец, подняла глаза:
– Что для вас, уважаемая? – Тут она широко заулыбалась, забыв сразу про обертку от «столбика»: – Лиззи Лун… Вы же Лиззи, верно?
Лиззи расправила плечи, пытаясь понять выражение лица этой женщины. Был ли в нем страх? Или, может, высокомерие? Впрочем, Лиззи решила, что для нее это не важно.
– Да, я Лиззи.
У женщины сразу потеплело лицо.
– Я уже слышала, что вы вернулись. Мне очень грустно было узнать, что ваша бабушка
