Валерий Карышев - Москва тюремная
Средний срок пребывания заключенных в ИЗ № 77/3 — от нескольких недель до нескольких месяцев, хотя бывают случаи двух- и даже трехлетнего содержания в этой тюрьме.
Большинство осужденных пишут кассационные жалобы, срок рассмотрения которых от 7 до 15 дней.
Заключенные, прошедшие через Краснопресненскую пересыльную тюрьму, единодушно отмечают, что атмосфера в этом ИЗ значительно отличается от той, что царит в остальных московских тюрьмах.
Дух скорее лагерный, нежели тюремный: «воздух зоной пахнет». Объясняется это следующим: пребывание в Бутырке, «Матросске» или Лефортове оставляет определенные шансы выйти на волю, а из ИЗ № 77/3 путь лишь один — на «зону». Именно потому на Красной Пресне, как ни в одном другом московском следственном изоляторе, блюдут воровские законы: с беспредельщика могут строго спросить сразу по прибытии в лагерь.
Камеры обычно переполнены: в каждой ожидают этапа от 30 до 70 арестантов. Переполненность камер, постоянная ротация «оборачиваемого контингента» и антисанитария условий содержания часто приводят к распространению инфекционных заболеваний. Краснопресненскую пересыльную тюрьму прошли едва ли не все представители московского криминалитета: от воров старой, так называемой «нэпманской» формации и до лидеров «новой братвы». Конфликты между ними, как правило, весьма редки.
* * *Коля Кашкетин уже бывал на Красной Пресне — во время второй «ходки» он проторчал тут почти полтора месяца, ожидая этапа. Произошло это почти десять лет назад, и с тех пор на Краснопресненской пересылке почти ничего не изменилось: все те же переполненные камеры, оба яруса которых, как мухами, засижены арестантами, все тот же сон в три смены, все те же зловонные испарения параши, нестираного белья и немытых тел, все тот же немой вопрос в глазах зэка: «Куда пошлют?..»
На пересылке царила атмосфера вокзала. Правда, кассир из ГУИНа еще не выписал бесплатных билетов, да и пункт конечного назначения оставался известным. А потому оставалось лишь ждать, коротая время за игрой. Так на любом вокзале в ожидании поезда принято развлекать себя шахматами, домино и особенно картами...
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
Тюремные игры являются неприменным атрибутом практически любого российского учреждения ГУИНа.
Официально разрешены только шахматы, шашки и нарды. Однако предметами, используемыми для игр, могут также выступать спички, спичечные коробки, «марочки» (НОСОВЫЕ ПЛАТКИ. — Авт.), пуговицы, банкноты, монеты, хлебные шарики и даже древесные щепки. На зонах популярны крысиные бои и тараканьи бега.
Но ни одна из этих игр не может конкурировать со «стирами» (КАРТАМИ. — Авт.).
Первый всплеск интереса в карточной игре в российских тюрьмах и ссылках наблюдался с конца XIX века: некоторые игры завезены арестантами — участниками национально-освободительного восстания 1861 — 1863 годов в Польше и Беларуси.
В начале века А. П. Чехов писал в «Острове Сахалине»: «Картежная игра, как эпидемическая болезнь, овладела уже всеми тюрьмами; тюрьмы представляют собою большие игорные дома, а селения и посты — их филиальные отделения. Дело поставлено очень широко, и говорят даже, что здешние картежники-организаторы, у которых при случайных обысках находят сотни и тысячи рублей, ведут правильные деловые сношения с сибирскими тюрьмами, например с иркутской, где, как выражаются каторжные, идет «настоящая» игра. В Александровке уже несколько игорных домов; в одном из них, на 2-й Кирпичной улице, произошел даже скандал, характерный для притонов подобного рода: застрелился проигравшийся надзиратель... »
В учреждениях советской пенитенциарной системы с картежными играми велась беспощадная война: руководство ГУЛАГа справедливо считало, что азартные игры подрывают дисциплину.
До 1936 года хранение дензнаков на территории исправительно-трудовых лагерей каралось тюремным сроком — как для зэка, так и для администрации, вплоть до начальника ИТУ. Это было сделано для того, чтобы лишить любителей азартных игр предмета выигрыша и проигрыша. Для внутрилагерного хождения были введены так называемые «боны» (денежные суррогаты). Однако зэки играли и на боны. В конце сороковых — начале пятидесятых азартные игры (не только карточные) приобрели характер эпидемии. Нередко тюремные игры завершались смертью не только участников, но и очевидцев — любопытных отсылаем к новелле В. Шаламова «На представку» (сборник «Колымские рассказы»). В семидесятых — восьмидесятых годах уличенных в игре арестантов, как правило, отправляли на десять суток в БУР (барак усиленного режима). Вместе с тем, по «понятиям», авторитетный блатной не имел права прерывать игру при появлении вертухая; обычно контролер, зная об авторитете такого арестанта, терпеливо дожидался окончания партии, и лишь после этого конфисковывал колоду и докладывал о нарушении начальству. В качестве игорной ставки могут выступать деньги, одежда, обувь, продукты питания, спиртное, наркотики, а также имущество, оставшееся на свободе: квартиры, дома, земельные участки, автомобили и т. д. Нередко играют на «желание» — проигравший обязан выполнить определенное желание выигравшего.
Академик Д. Лихачев, отбывавший наказание еще в СЛОНе (Соловецкий лагерь особого назначения), писал: «Бывает, что проигравший кричит в окно или в трубу в течение 5 — 10 минут: «Я дурак, дурак... »
Отсюда и выражение: «проиграться в трубу». Вместе с тем требование исполнения желаний, унижающих достоинство проигравшего (например, поцеловать пассивного педераста или парашу), по «тюремным понятиям» совершенно недопустимо. Со времен чеховского «Острова Сахалин» и поныне карточный долг является для арестанта долгом чести.
Популярная в криминальном мире татуировка: колода карт, черт с пистолетом и подпись «Проигрался — плати или готовь вазелин!» свидетельствует о приверженности ее обладателя к «правильной», то есть честной, игре. Заключенный, не отдавший «игровой» долг, становится «фуфлыжником». По желанию выигравшего «фуфлыжник» может быть превращен в пассивного педераста («петуха», «гребня», «акробата»), ему могут быть нанесены тяжкие телесные повреждения. При этом он не имеет права сопротивляться.
Опытные арестанты хорошо знают, что никогда нельзя соглашаться играть «на просто так»; это выражение на зэковском жаргоне означает гомосексуальный акт, где пассивной стороной становится проигравший. В случае предложения игры «не под интерес» следует уточнить: «играем ни на что». Наиболее популярными карточными играми среди российских арестантов являются «бура», «очко» (во избежание недоразумений эту игру называют «двадцать одно»), «рамс», «преферанс», «третями», «тринька» (она же «сека»), «тэрс» («терц», «терс»).
Кроме вышеперечисленных карточных игр в тюрьмах и на зонах играют в «байбут» (игра в кости), «тюремного козла» (игра со спичечным коробком), «шмэн» (игра на деньги по сумме номера на банкноте).
Через три дня после заезда на «хату» Кашкет нашел достойного соперника — пятидесятилетнего казанского татарина Равиля, особо опасного рецидивиста с пятью судимостями. Равиль знал все карточные игры, известные в тюрьмах, но, как и Коля, предпочитал «буру». К вечеру, купив у вертухая колоду, соперники уселись на «шконке», предупредительно отгородившись от остальных сокамерников занавеской из простыни.
И началась «бура»...
Наверное, «бура» — самая «зэковская» из всех карточных игр. При внешней простоте «бура» предполагает не столько везение, сколько точный расчет, умение переиграть соперника психологически и особенно — выдержку и хладнокровие.
Играют обычно двое. На руки раздается по три карты, остальная колода кладется рубашкой вверх, а одна карта, как при сдаче в «дурака», высвечивает козырь. Задача играющих — набрать минимум тридцать одно очко взятками. При этом, как и в остальных играх, туз означает одиннадцать очков, десятка — десять, король — четыре, дама — три, валет — два. Остальные карты очков не приносят. Первым ходит раздающий. Соперник должен или побить заход, или сдать взятку, бросив две любые карты рисунком вниз, не раскрывая. Недостающие карты берутся из колоды — у каждого из соперников должно быть на руках по три карты. Взявший взятку ходит вновь. В случае, если у кого-нибудь оказывается на руках сразу три козыря, игрок объявляет «бура!», и кон сразу заканчивается, независимо от того, сколько очков остается набрать сопернику до тридцати одного.
