Джаз-банда - Глеб Сабакин
У взрослых в коллективе тоже были свои внутренние рамсы, как и у нас. Я-то поначалу был очарован ими, какие они дружные, как держатся вместе, пережив много всякого. А они как пауки в банке, пожирают друг друга.
Взять, допустим, Ахмета, чья бригада была главным конкурентом татар по Западу. Он тоже когда-то работал с Палычем и пал в корпоративной борьбе за главенство в своём кругу. Тогда победил Кулик, каким-то образом дискредитировав соперника перед Татарином. Ахмета отшили. Он не стал уезжать куда подальше, как часто в таких случаях бывает, а создал свою бригаду прямо под боком у Палыча. Врагом при этом не стал, продолжал общаться с татарами. Я его видел один раз, он в офисе в нарды с Куликом играл, и никакого напряжения меж ними не чувствовалось. В тот раз, кстати, он приезжал уладить разногласия между молодёжью, там дело шло к уличной войне.
Тихон, оказывается, был стукачом. Когда-то его крепко прижали органы и ему пришлось завербоваться. Вербовка, правда, была какой-то топорной, потому что это был полишинельский секрет. Который, впрочем, хранился в пределах высшего круга. У меня были подозрения — пару раз замечал, как взрослые что-то обсуждали и затихали при его появлении. А потом сразу наигранно вели себя как ни в чём не бывало.
Тихон знал, что все знают. И все знали, что он знает, что все знают. И никто этого вслух не произносил. Всех такой расклад устраивал, ведь если не он — будет другой, более тайный и способный всерьёз навредить. А Тихон и сам фильтровал, что докладывать, и в обратную сторону иногда работал, предупреждая коллег об опасности.
Я тогда стал к своим присматриваться, может кто из них тоже завербован. В моём возрасте по большому счёту были мелкие малоинтересные серьёзным ментам сошки. А вот Ванёк на эту роль подходил — как-то слишком гладко у него всё шло по жизни, в любой заварушке выходил сухим из воды и никогда не парился. Хотя может просто везунчик и я зря грешу. Но на всякий случай в его присутствии лишнего старался не говорить.
А однажды обкололись, сидим в коматозе, Варёный бормочет что-то, я не особо слушаю. И вдруг у него проскальзывает: Палыч — мусорской. И даже пояснил, только героин в тот раз был слишком убойный, чтоб я мог что-то усвоить.
Потом пытался к этому вернуться, а он отшутился. Завязывай, говорит, малыш, колоться, уже мозги набекрень. И добавил уже серьёзно — беги от нашей жизни, пока не поздно, это дорога в никуда.
А я тогда даже не задумывался, как жить дальше. Мой горизонт планирования ограничивался несколькими часами. Я точно знал одно — доза уже достаточно велика, кумарить начинает через несколько часов, и с каждым днём шансов спрыгнуть всё меньше. А отъехать, присесть или встрять — всё больше.
На тот момент моя криминальная карьера, так и не получившая особого развития, уже клонилась к закату.
25
Дом-2
Свой татарский период, как вы помните, я начал с парковочного проекта. Им я занимался всё это время, и он же привёл к развалу нашего коллектива из восьми человек. Когда нам нечего было делить, мы были неплохой командой, а потом началась какая-то шляпа.
Стоянка быстро стала приносить хорошие деньги, не требуя при этом чрезмерного внимания. Уже не помню расценки, вроде ночь стоила рублей тридцать, сутки пятьдесят, врать не буду. За вычетом расходов и отчислений в общак чистой прибыли выходило в районе ста тысяч, которые делились на восьмерых.
Ещё по паре тысяч каждый делал себе, что называется, мимо кассы. Мы распределяли дни, в которые должны контролировать, и каждый записывал все свои приходы и расходы в общую амбарную книгу. Все видели, что происходит в чужие дни, и примерно понимали, кто сколько прикарманил. Обычно просто не записывалась часть машин. Понемногу шабашили и сторожа, не портя статистику. Иногда их ловили за руку, проводили профилактическую работу. Могли в виде побоев, но чаще закрывали глаза, позволяя подзаработать по мелочи.
В общем, жить было можно. Мои однокурсники, подрабатывая по ночам и отсыпаясь на лекциях, зарабатывали в разы меньше.
Деньги всё и испортили.
Постепенно стали возникать микроконфликты. Когда хозяев сразу несколько — по сути, хозяев и нет. Кто-то всё больше тянул одеяло на себя, кто-то забивал на обязанности. Одни были недовольны, как другие отработали свои дни, вторые — что кто-то взял больше, третьи ещё чем-то. Начинался бардак.
В коллективе сформировались свои внутренние группки (я и Ростик, Вова и Гоша, Стас и Кирилл, а Петя с Мопедом были «и нашим, и вашим»). И внутри них было не всё гладко, например, мы с Ростиком всё чаще ругались. Атмосфера становилась все более напряжённой, все будто были против всех.
Это отражалось не только на стояночном проекте, но и на других делах. В какой-то момент распри стали заметны Артёму, и он сделал управленческий ход, который непонятно как расценивать. Возможно, хотел как лучше для всех. А, может, только для себя, чтоб повысить управляемость нами и иметь конкретного ответственного за общие косяки. Или действовал по принципу «разделяй и властвуй». Какую бы цель не преследовал, это ещё сильнее нас разобщило.
Гошу назначили кем-то вроде смотрящего за возрастом. Первым среди равных, как Ванёк и Кулик в своих компаниях. Возможно, у старших было иначе, у нас же это было что-то непонятное. Если надо было собраться, задача ставилась Гоше. Он всех обзванивал, выслушивал отмазки, ругался, в итоге чужие прогулы становились его косяком. Если нужно было напрячь кого-то, отвезти кого-то или привезти что-то, Гоша должен был найти исполнителя. Если Артёму нужен был доклад о происходящем внутри нашего круга, предполагалось, что Гоша отчитается. Всё это вызывало раздражение.
Со стороны вроде бы рост. Гоша становился как бы на полголовы выше нас, и имел постоянный прямой диалог с топ-менеджментом. С другой — был козлом отпущения и дивидендов не имел, только сплошные напряги.
Выбор был неожиданным и неясно, чем продиктованным. Сам Гоша не рвался, перед Артёмом себя не зарекомендовал и организатором хорошим не являлся. Да, парнем был неплохим, прошаренным, но — не лидером. На эту роль больше подходил Ростик. Хотя он, будучи дальновидным,
