Чарльз Буковски - Музыка горячей воды
Я человек, которого ты ждешь…
Я человек, которому даешь…
Я тот, кто не ведет поебкам счет…
Я тот, кого ты просишь: вставь еще…
…и еще…
…и еще…
Три девушки зааплодировали, засмеялись и столпились вокруг него.
— Ой, Джимми!
— Ох, ДЖИММИ!
Джимми сделал шаг назад и оглядел девушек. Те ждали. Наконец он произнес:
— Ладно, сегодня… Кэролайн…
Тут две оставшиеся девушки как-то поникли, исправно повесили головы и медленно ушли со стоянки, но, дойдя до бульвара, обе повернулись, улыбнулись и помахали Джимми и Кэролайн.
А та стояла — навеселе, покачиваясь на высоких каблуках. Хорошая фигурка, длинные волосы. Отчего-то казалась знакомой.
— Ты настоящий мужчина, Джимми, — сказала она бармену. — Я тебя люблю.
— Хуйня, сука, ты мне просто хочешь отсосать.
— И это, Джимми, тоже! — рассмеялась Кэролайн.
— И отсасывать ты мне будешь прямо сейчас- Джимми вдруг заговорил очень грубо.
— Нет, постой… Джимми, так слишком быстро.
— Раз любишь — соси.
— Нет, погоди…
Джимми был довольно пьян. Да и чего ему напрягаться? Фонарей на стоянке мало, но и не темно. А некоторые — уроды. Им нравится это делать у всех на виду.
— Вот счас, сука, и отсосешь…
Джимми рассупонился, схватил девушку за длинные волосы и пригнул ей голову. Мне показалось, что она подчинится. Она вроде уступила.
А потом Джимми завопил. Заверещал.
Она его укусила. Он вздернул за волосы ее голову и ударил — кулаком, по лицу. Потом заехал коленом ей между ног, она упала и осталась лежать без движения.
Вырубил, подумал я. Может, когда он уедет, оттащу ее за мусорные баки и сам выебу.
Еще как он меня пугал. Я решил из-за баков даже не высовываться. Сжимал дубинку Джимми Фокса и ждал, когда он уедет.
Он застегнулся и, пошатываясь, направился к машине. Открыл дверцу, залез и немного посидел. Потом вспыхнули фары, завелся мотор.
Он сидел и гонял мотор вхолостую. А потом — вышел. Двигатель работал. Фары горели.
Он обошел машину спереди.
— Эй! — громко сказал он. — Эт че? Я тебя… вижу…
И двинулся ко мне.
— Я тебя… вижу… какого хуя… там… за баками? Я вижу… тебя… ну-ка выходи!
Он шел ко мне. Луна у него за спиной светила так, что он походил на какую-то богом забытую тварь из низкобюджетного фильма ужасов.
— Ебаный таракан! — заорал он. — Я из тебя все ссаки повыжму!
И он на меня кинулся. Я оказался в ловушке мусорных баков. Поднял дубину Джимми Фокса, обрушился вперед вместе с нею — и прямо ему на макушку.
Он не рухнул. Только стоял и на меня пялился. Я ударил его еще. Будто в древней черно-белой комедии. Он стоял и корчил мне жуткую рожу.
Я выскользнул из-за баков наружу и пошел прочь. Он — за мной.
Я обернулся.
— Оставь меня в покое, — сказал я. — Давай не будем.
— Я убью тебя, мразь! — ответил он.
Здоровенные ручищи потянулись к моей глотке. Я увернулся и двинул битой ему по коленной чашечке. Будто пистолет пальнул — и Джимми упал.
— Давай не будем, — сказал я. — Прекратим на этом.
Он полз за мной.
— Я тебя, мразь, прикончу!
Тогда я деревяшкой приложил его по загривку изо всех сил. Он растянулся рядом со своей отключившейся подругой. Я посмотрел на девушку — Кэролайн. Та, с поддельным мехом. Я решил, что мне все-таки не хочется.
Подбежал к машине бармена, выключил фары, заглушил мотор, выдернул ключи и закинул их на крышу дома. Затем опять подбежал к телам и достал у Джимми бумажник.
Выбежал со стоянки, прошел несколько шагов к югу и сказал:
— Блядь!
Затем повернулся и снова рванул на стоянку и к мусорным бакам. Я там забыл вискач. Квинту в бумажном кульке. Забрал.
Опять побежал на юг до угла, перешел дорогу, нашел почтовый ящик, огляделся. Никого. Вытащил из бумажника деньги, а сам бумажник сбросил в ящик.
После чего зашагал на север, пока не дошел до «Отеля Хелен». Свернул туда, поднялся по лестнице, постучал.
— БЕТТИ, ЭТО БЕННИ! ОТКРЫВАЙ, ХРИСТА РАДИ!
Дверь открылась.
— Бля… что такое? — спросила Бетти.
— У меня виски есть.
Я зашел внутрь, накинул на дверь цепочку. Весь свет у Бетти горел. Я прошел по комнате и все погасил. Настала темнота.
— Что такое? — спросила Бетти. — Ты спятил? Я нашел стаканы и дрожащей рукой начислил нам обоим.
Подвел ее к окну. Полиция уже приехала, мигали огни.
— Что там за херня? — спросила Бетти.
— Кто-то начистил Джимми рыло, — ответил я. Завыла сирена «скорой». Вскоре она въехала на стоянку. Девушку погрузили первой. Потом пришли за Джимми.
— А девушку кто? — спросила Бетти.
— Джимми…
— А Джимми кто?
— Да какая тебе разница?
Я поставил стакан на подоконник и полез в карман. Сосчитал купюры. 480 долларов.
— Держи, крошка…
И отдал ей 50 долларов.
— Господи, Бенни, вот спасибо!
— Ниче не надо…
— Лошадки-то, небось, табуном поскакали!
— Как никогда, крошка…
— Ну, до дна! — сказала она, поднимая стакан.
— До дна, — отозвался я, поднимая свой.
Мы чокнулись, отпили, а «скорая» задом выехала со стоянки и повернула к югу, включив сирену. Просто наш черед еще не пришел.
Мари вокруг пальца
На бегах на короткую дистанцию стоял теплый вечер. Тед приехал с 200 долларами, а теперь начинал третий заезд с 530 долларов. На лошадок можно положиться. Может, больше ни в чем особо и не петрил, но в лошадках знал толк. Тед следил за табло и разглядывал людей. Им недоставало способности оценить лошадь. Но они все равно приносили на скачки свои деньги и свои мечты. Почти в каждом заезде тут устраивался двойной экспресс на 2 доллара, чтоб их приманить. Он — и «Выбери-6». Тед к «Выбери-6» и близко не подходил — и ни к двойному экспрессу, ни к дублям. Строго ставка на победителя, на лучшую лошадь, которая не обязательно фаворит.
Мари так ворчала, что на ипподром он ездил лишь два-три раза в неделю. Компанию свою продал, из строительства ушел в отставку. Вообще-то больше заняться ему было нечем.
Четверка выглядела ничего при шести-к-одному, но до старта оставалось еще 18 минут. Кто-то подергал Теда за рукав.
— Прошу прощения, сэр, я тут первых два забега проиграла. Но я видела, как вы деньги в кассе получали. Похоже, вы разбираетесь. Кто вам в следующем забеге нравится?
Рыжеватая блондинка, года 24, узкие бедра, на удивление большая грудь; ноги длинные, миленький вздернутый носик, рот-цветок; в голубом платье, белые туфли на каблуке. Голубыми глазами смотрит.
— Ну, — улыбнулся ей Тед, — мне обычно достается победитель.
— Я раньше ставила на породистых, — сказала блондинка. — Эти короткие забеги кончаются так быстро.
— Ну да. По большей части — за восемнадцать секунд. Довольно скоро понимаешь, прав был или нет.
— Если б мама знала, что я тут деньги просаживаю, она бы меня ремнем отлупила.
— Я б и сам не прочь вас ремнем отлупить, — сказал Тед.
— Вы же не из этих, правда? — спросила она.
— Шучу, — ответил Тед. — Ладно, пойдемте в бар. Может, выберем вам победителя.
— Пойдемте, мистер…
— Просто Тед. А вас как зовут?
— Виктория.
Они зашли в бар.
— Что будете? — спросил Тед.
— Что и вы, — ответила Виктория.
Тед заказал два «Джека Дэниелса». Свой опрокинул сразу, а она свой тянула, глядя прямо перед собой. Тед исподтишка оценил ее задницу: идеальная. Лучше какой-нибудь кинозвездульки фиговой — да и на вид неиспорченная.
— Так, — сказал Тед, показывая на программу. — В следующем заезде четверка светит лучше всего, кроме того, дают шесть к одному…
Виктория издала очень сексуальное: — у-у-у?… — Наклонилась посмотреть в программу, плечом задев Теда; потом он почувствовал, как она прижалась к нему ногой.
— Люди не понимают, как оценить лошадь, — сообщил он. — Покажите мне того, кто на это способен, и я вам покажу человека, способного выиграть столько денег, сколько унесет.
Она ему улыбнулась:
— Мне бы так уметь.
— У вас и так все при всем, детка. Еще выпить хотите?
— Ой, нет, спасибо…
— Ладно, слушайте, — сказал Тед. — Нам лучше пойти поставить.
— Хорошо, я поставлю два доллара на победителя. Какая лошадь? Номер четыре?
— Да-да, детка, четверка…
Они сделали ставки и вышли посмотреть заезд. Четверка пошла не очень, ее со всех сторон затирали, потом исправилась, бежала пятой из девяти, а затем стала разгоняться и к финишу пришла голова в голову с фаворитом два-к-одному. Фотофиниш.
Черт возьми, подумал Тед, уж с этой-то должно повезти. Боженька, ну подари же мне эту!
— Ой, — сказала Виктория, — мне так нервно! На табло вспыхнул номер. Четверка. Виктория завопила и запрыгала на месте от радости.
