Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)
Около двух часов ночи, через десять минут после последнего визита ночной сестры, все полностью стихло. Залаченко с трудом поднялся и нащупал костыли. Подойдя к двери, он прислушался, но ничего не услышал. Тогда он открыл дверь и вышел в коридор. Из комнаты медсестер слышалась тихая музыка. Залаченко добрался до двери в конце коридора, открыл ее и обследовал лестничную клетку. Там имелись лифты. Он двинулся обратно по коридору. Проходя мимо палаты Лисбет Саландер, он остановился, оперся на костыли и полминуты передохнул.
В ту ночь медсестры дверь в ее палату закрыли. Услышав доносившийся из коридора слабый шаркающий звук, Лисбет Саландер насторожилась. Установить источник звука она не могла – казалось, по коридору что-то с осторожностью тащат. На мгновение все стихло, и она подумала, уж не почудилось ли ей, но через полторы минуты звук послышался вновь. Он удалялся, но ощущение беспокойства усилилось.
Где-то снаружи находится Залаченко.
Лисбет Саландер чувствовала себя прикованной к постели. Шея под фиксирующим воротником чесалась. У нее возникло острое желание встать. Постепенно ей удалось сесть, но на большее сил не хватало. Она опустилась обратно и положила голову на подушку.
Через некоторое время Лисбет ощупала воротник и обнаружила скреплявшие его кнопки, после чего расстегнула и бросила его на пол. Дышать сразу стало легче.
Хорошо бы держать под рукой какое-нибудь оружие или иметь достаточно сил, чтобы встать и разобраться с ним раз и навсегда.
Под конец она приподнялась на локте, зажгла ночник и огляделась. Ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия, здесь не имелось. Потом ее взгляд упал на стол медсестры, стоявший возле стены, в трех метрах от кровати, и Лисбет заметила, что кто-то забыл там карандаш.
Она подождала, пока ночная сестра совершит очередной обход – в эту ночь к ней, похоже, заходят примерно раз в полчаса. Лисбет предположила, что меньшая частотность посещений означает, что врачи считают ее состояние улучшившимся по сравнению с выходными, когда к ней заходили каждые пятнадцать минут или даже чаще. Сама она особой разницы не ощущала.
Снова оставшись одна, Лисбет собралась с силами, села и свесила ноги с кровати. К ее телу были приклеены электроды, регистрировавшие пульс и дыхание, однако кабели шли в ту же сторону, где лежал карандаш. Она осторожно встала и вдруг закачалась, полностью утратив равновесие. На секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, но она оперлась о кровать и сфокусировала взгляд на столе перед собой, затем сделала три нетвердых шага, протянула руку и схватила карандаш.
Потом она, пятясь, вернулась на кровать, и там силы совершенно оставили ее – настолько, что даже вновь натянуть на себя одеяло она смогла лишь через некоторое время.
Подняв карандаш, она пощупала кончик. Это был самый обычный карандаш из дерева, но свежезаточенный и острый, как шило. Может вполне сойти за колющее оружие, если ударить им в лицо или в глаз.
Она положила карандаш на легко доступное место, возле бедра, и заснула.
Глава 6
Понедельник, 11 апреля
В понедельник утром Микаэль Блумквист поднялся в начале десятого и позвонил Малин Эрикссон, которая только что вошла в редакцию «Миллениума».
– Привет, главный редактор, – сказал он.
– Я просто в шоке от того, что Эрики нет и что вы решили сделать новым главным редактором меня.
– Вот как?
– Она ушла. Ее письменный стол пуст.
– Тогда тебе стоит, вероятно, посвятить день тому, чтобы перебраться в ее кабинет.
– Я не знаю, как себя вести. Мне как-то ужасно неловко.
– Перестань. Все сошлись на том, что в данной ситуации ты – лучший вариант. Да и в любой момент ты можешь обращаться к нам с Кристером.
– Спасибо за доверие.
– Ладно, – сказал Микаэль. – Работай как обычно. В ближайшее время мы будем разбираться с проблемами по мере их поступления.
– О’кей. Что тебе надо?
Он объявил, что собирается остаться дома и весь день писать. Малин вдруг осознала, что он докладывает ей так же, как, вероятно, информировал Эрику Бергер о том, чем занимается. От нее ожидается комментарий. Или нет?
– У тебя будут для нас какие-нибудь поручения? – спросила она.
– Нет. Наоборот, если у тебя появятся поручения ко мне, звони. Я по-прежнему веду материал о Саландер и решаю, что с ним делать, а всем остальным, что касается журнала, руководишь ты. Принимай решения. Я тебя поддержу.
– А если я буду принимать неправильные решения?
– Если я это увижу или услышу, я тебе скажу. Но такое может произойти только в каком-то особом случае. В нормальной ситуации ни одно решение не бывает на сто процентов правильным или неправильным. Ты будешь принимать свои решения, возможно, не такие, какие приняла бы Эрика Бергер. А принимай их я, получился бы какой-то третий вариант. Но сейчас время твоих решений.
– Ясно.
– Если хочешь быть хорошим руководителем, то надо обсуждать вопросы с другими. В первую очередь с Хенри и Кристером, потом со мной и, наконец, трудные вопросы будем решать на редакционных совещаниях.
– Я приложу все усилия.
– Отлично.
Он уселся на диване в гостиной с ноутбуком на коленях и проработал без перерывов весь понедельник. Когда он закончил, у него получился первый черновой вариант двух текстов, общей сложностью в двадцать одну страницу. Эта часть материала строилась вокруг убийства их коллеги Дага Свенссона и его гражданской жены Миа Бергман: над чем они работали, почему их убили и кто является убийцей. Микаэль прикинул, что для летнего тематического номера ему придется написать еще приблизительно сорок страниц, и требовалось решить, как можно описать в статье Лисбет Саландер, не нарушив ее права на неприкосновенность частной жизни. Он ведь знал о ней такие вещи, которые она бы ни за что на свете не захотела предать огласке.
*
В понедельник Эверт Гульберг позавтракал в кафетерии гостиницы, съев только один кусочек хлеба и выпив чашку черного кофе. После этого он взял такси и поехал на улицу Артиллеригатан, расположенную в районе Эстермальм. В 09.15 утра он позвонил в домофон, представился, и ему тут же открыли. Гульберг поднялся на шестой этаж, где его прямо у лифта встретил пятидесятичетырехлетний Биргер Ваденшё – новый руководитель «Секции».
Когда Гульберг уходил на пенсию, Ваденшё был одним из самых молодых сотрудников «Секции», и он не успел составить себе о нем представление.
Ему бы хотелось по-прежнему видеть на этом месте решительного Фредрика Клинтона. Клинтон в свое время сменил Гульберга и оставался руководителем «Секции» до 2002 года, когда диабет и болезни сосудов более или менее вынудили его выйти на пенсию. А из какого теста Ваденшё, Гульберг толком не понял.
– Здравствуйте, Эверт, – сказал Ваденшё, пожимая руку своему бывшему начальнику. – Хорошо, что вы нашли время приехать.
– Время – это почти единственное, что у меня осталось, – ответил Гульберг.
– Вы же знаете, как оно бывает. Мы плохо поддерживаем контакты со старыми верными работниками.
Эверт Гульберг проигнорировал это замечание. Он свернул налево, вошел в свой прежний кабинет и сел за круглый стол для совещаний, стоявший у окна. Вероятно, решил Гульберг, репродукции Шагала и Мондриана на стенах развесил Ваденшё. В его время тут висели чертежи знаменитых кораблей, таких как «Корона» и «Ваза». В душе он был морским офицером и всегда мечтал о море, хоть и провел на нем всего несколько месяцев во время военной службы. Появились компьютеры, но в остальном комната выглядела почти точно так же, как в момент его ухода на пенсию. Ваденшё принес кофе.
– Остальное сейчас подойдут, – сказал он. – Я подумал, что нам стоит сперва переговорить вдвоем.
– Сколько человек осталось в «Секции» с моих времен?
– Кроме меня, здесь, в офисе – только Отто Хальберг и Георг Нюстрём. Хальберг в этом году выходит на пенсию, а Нюстрёму исполняется шестьдесят. А так в основном все новые. Кое с кем из них вы уже раньше встречались.
– Сколько всего человек сейчас работает в «Секции»?
– Мы провели небольшую реорганизацию.
– Вот как?
– На сегодня здесь у нас на полных ставках работает семь человек, то есть мы слегка сократили штат. Но всего из числа сотрудников ГПУ/Без в «Секцию» входит целых тридцать один человек. Большинство из них тут вообще не бывает, а занимается своим обычным делом и негласно собирает для нас материал.
– Тридцать один сотрудник.
– Плюс семь. Ведь такую систему, собственно, создали вы. Мы ее лишь подкорректировали и говорим сегодня о внутренней и внешней организации. Когда мы набираем новых людей, их на определенный период освобождают от службы и они проходят у нас обучение. Этим занимается Хальберг. Базовое обучение занимает шесть недель. Мы проводим его в военно-морской школе. Потом они возвращаются обратно на свои должности в ГПУ/Без, но теперь уже находясь на службе у нас.
