Страх и ненависть в Лас-Вегасе - Хантер С. Томпсон
Он снова засмеялся.
— По ходу, она решила, что победил ты. Сообщение-то не для меня, так?
Я кивнул. Какой-то бред, но я знал, что это правда. Наркоманская логика. Ритмы звучали зловеще и четко, рисуя совершенно понятную для него картину.
Он развалился в кресле и сосредоточился на сериале «Миссия невыполнима».
Я задумался, потом встал и принялся запихивать вещи в чемодан.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Неважно, — ответил я.
Молния заела, но я рывком застегнул её. Затем я обулся.
— Ну-ка постой. Ты что, уезжаешь?
Я кивнул:
— Ты, черт тебя подери, прав. Я уезжаю. Но не волнуйся. Я загляну в регистратуру. О тебе позаботятся.
Он вскочил, опрокинув свой бокал.
— Ладно, чёрт подери, дело серьезное! Где мой пистолет?
Я пожал плечами, не глядя на него, и запихал бутылки скотча в рюкзак.
— Я продал его в Бейкере. С меня 35 баксов.
— Он обошелся мне в сто девяносто!
Я улыбнулся.
— Ты мне рассказывал, откуда у тебя этот пистолет, помнишь?
Он замялся, притворился, будто думает.
— А, да, — наконец сказал он. — От того засранца из Пасадены…
Тут он снова завелся.
— Он обошелся мне в штуку зелени. Этот мудак завалил копа. Ему светил пожизненный срок!… Черт, три недели работы в суде и что я получил — какой-то сраный револьвер.
— Болван, я предупреждал тебя не работать с торчками в кредит — особенно когда они виновны. Тебе повезло, что этот урод не отплатил тебе пулей в живот.
Адвокат поник.
— Это был мой кузен. Присяжные признали его невиновным.
— Нихуя себе! Скольких этот вонючий наркоман завалил с тех пор? Шестерых? Восьмерых? Этот уебок виновен настолько, что я бы сам его грохнул, из принципа. Как он грохнул копа, так он грохнул и ту девчонку в «Холидей Инн»… и того парня в Вентуре!
Он осмотрел меня ледяным взглядом.
— Поосторожней на поворотах. Ты гнусно клевещешь.
Я рассмеялся, бросил свой багаж у подножья кровати и присел допить свой виски. Я в самом деле намеревался уехать. Вообще-то уезжать мне не хотелось, но я посчитал, что всё лучше, чем связываться с Люси… Нет, конечно, она прекрасный человек, когда трезвая… очень чувствительная, а за повадками питбуля скрыта прекрасная карма, большой талант и чуткость… Простая девочка-переросток, у которой — вот несчастье — напрочь съехала крыша еще до того, как ей исполнилось восемнадцать.
Я против неё лично ничего не имел. Но я знал, что она запросто сможет — в таких обстоятельствах — отправить нас в тюрьму лет на двадцать; а за что, мы узнаем только на суде:
«— Да, сэр, эти двое на скамье обвиняемых дали мне ЛСД и отвезли в гостиницу…
— А что они сделали потом, Люси?
— Ну, я не могу точно вспомнить…
— Неужели? Тогда, возможно, этот документ из архива окружного прокурора освежит вашу память, Люси… Вот показания, которые вы дали сотруднику полиции Сквейну, обнаружившему вас в окрестностях озера Мид, где вы бродили без одежды.
— Я точно не помню, что они со мной сделали, но помню, что это было ужасно. Один познакомился со мной в аэропорту в Лос-Анджелесе, это он дал мне капсулу… а второй пришел к нам в гостиницу. Он все время потел и говорил так быстро, что я не понимала, что ему надо… Нет, сэр, я не помню точно, что они со мной тогда делали, потому что я всё еще была под действием того наркотика… Да, сэр, ЛСД, которое они мне дали… И кажется, я долго была без одежды, может быть даже всё время, что они меня там держали. Вроде был вечер, потому что показывали новости. Да, сэр, с Уолтером Кронкайтом, мне запомнилось его лицо».
Нет уж, увольте. Присяжные ничуть не усомнятся в её показаниях, особенно произнесенных дрожащим голосом, со слезами на глазах и непристойными кислотными флэшбэками. А то, что она не сможет вспомнить точно, что мы с ней сделали, означает, что отпираться бесполезно. Присяжные догадаются. Они читали о таких, как мы в дешевых книжонках с названиями вроде: «По самые гланды» и «Во все щели» и видели таких, как мы, в дешевых порнофильмах.
Ну и, разумеется, ни в коем случае не стоит нам самим выступать в свое оправдание, особенно после обыска в машине: «И я хотел бы отметить, Ваша Честь, что присяжные могут ознакомиться со свидетельствами № 1 — № 25. Это невероятная коллекция наркотиков, обнаруженная у подсудимых при задержании, произведенного силами целых девяти сотрудников полиции, шесть из которых до сих пор находятся в больнице… а также со свидетельством № 26, показаниями под присягой трех профессиональных экспертов по наркотикам, специально отобранных председателем Национальной конференции окружных прокуроров, который был поставлен в крайне неловкое положение попытками подсудимых проникнуть на их ежегодный съезд, извратить и сорвать его… Эти эксперты показали, что количества наркотиков, обнаруженного у потерпевших при задержании, хватило бы, чтобы убить целый взвод морской пехоты США… Господа, я употребляю здесь слово «убить», сознавая, какой страх и ненависть вызывает в каждом из вас мысль о том, что эти насильники-дегенераты применили весь свой арсенал наркотиков, чтобы полностью разрушить разум и нравственность этой некогда невинной девочки, погубленной и поруганной девочки, что сидит, обесчещенная, перед вами… да, они напичкали девочку наркотиками, чтобы выжечь ей мозг, чтобы она даже вспомнить не смогла мерзкие подробности той оргии, которую ей пришлось пережить… а потом, дамы и господа, использовали её в своих богомерзких целях!»
5. Страшный опыт с чрезвычайно опасными веществами.
Ничего не поделаешь. Я встал и собрал свой багаж. Нужно срочно уезжать из города.
До адвоката, наконец, дошло. «Подожди! — закричал он. — Ты не можешь бросить меня одного в этой змеиной яме! Номер записан на мое имя!»
Я пожал плечами.
— Ладно, черт с тобой, — сказал он и пошёл к телефону. — Смотри, я ей позвоню. Я от нее отделаюсь.
Он кивнул.
— Ты прав, это моя проблема.
Я покачал головой.
— Нет, это зашло слишком далеко.
— Адвокат из тебя хреновый, — ответил он. — Расслабься. Я всё сделаю.
Он набрал «Американу» и попросил номер 1600.
— Привет, Люси. Да, это я. Я получил твое сообщение… что? Нет, что ты, я проучил ублюдка так, что ввек не забудет… что?… Нет, живой, но еще долго никого не побеспокоит… да, я бросил его там. Отдубасил, а потом выбил все зубы…
Вот это да. Рассказывать такие ужасы человеку под кислотой.
— Но вот какая незадача, — продолжал он. — Мне надо срочно сваливать отсюда.
