Страх и ненависть в Лас-Вегасе - Хантер С. Томпсон
Но в этот раз оскорбительным будет само наше присутствие. Мы обманным путем проникнем на конференцию и сразу окажемся среди тех, кто собрался ради того, чтобы сажать в тюрьму таких, как мы. Мы будем для них Угроза, причем не таящаяся, а вызывающе невменяемая и бесцеремонно дерзкая… мы не собирались что-то доказывать в плане социологии или даже просто стебаться. То был вопрос образа жизни, чувства ответственности и даже долга. Раз Свиньи собирались в Вегасе на большую конференцию по наркотикам, мы считали, что там должна быть представлена и наркокультура.
Кроме того, я так давно утратил адекватность, что подобная выходка казалась мне совершенно логичной. С учетом всех обстоятельств я пребывал в полном согласии со своей кармой.
Пребывал… пока не отворил большую серую дверь в мини-люкс 1150 в Дальнем Корпусе. Воткнув ключ в замок с мыслью «эх, вот я и дома!», я распахнул дверь. Дверь уперлась во что-то, что я тут же опознал как человеческое существо. Девица неопределенного возраста с лицом и комплекцией питбуля. В мешковатой синей сорочке и со злыми глазами…
Я почему-то знал, что попал в свой номер. Я не хотел в это верить, но вибрации были безнадежно верными… Она, видимо, тоже знала, потому что не помешала мне войти. Я бросил рюкзак на кровать и оглянулся в поисках адвоката… Вот и он, совершенно голый в дверном проеме ванной комнаты с нетрезвой ухмылкой на лице.
— Грязный дегенарат, — сквозь зубы процедил я.
— Ничего не поделаешь, — сказал он, кивнув на девицу-питбуля. — Это Люси. — Он засмеялся дурным смехом. — Как эта — Люси в небесах с алмазами…
Я кивнул Люси, которая таращилась на меня с недвусмысленной злобой. Я был враг, вторгшийся на её территорию… и судя по тому, как она передвигалась по комнате — очень быстро и напряженно — она меня оценивала. Она была готова к схватке, сомневаться не приходилось. Даже мой адвокат это заметил.
— Люси! — прикрикнул он. — Люси! Успокойся, черт побери! Помнишь, что было в аэропорту… больше такого не надо, хорошо? — Он нервно улыбнулся ей. Она выглядела как зверь, которого только что бросили в яму биться насмерть…
— Люси… это мой клиент, мистер Дюк, известный журналист. Это он платит за номер. Он на нашей стороне.
Люси молчала. Она явно была не в себе. Бабища с широченными плечами и квадратным подбородком. Я сел на кровать и как бы невзначай запустил руку в рюкзак за газовым баллончиком… нащупав пальцем кнопку, я почувствовал острое желание выхватить баллончик из рюкзака и окатить её с ног до головы чисто из принципа: я отчаянно нуждался в покое, отдыхе, убежище. Меньше всего мне хотелось сцепиться насмерть в своем собственном гостиничном номере с обдолбанным гормональным уродцем.
Мой адвокат, видимо, понял что к чему; он знал, зачем я полез в рюкзак.
— Стой! — крикнул он. — Не здесь! Надо выйти!
Я пожал плечами. Он явно был под кислотой. Люси тоже. Это было заметно по её безумному лихорадочному взгляду. Она смотрела на меня так, будто меня требовалось обезвредить, чтобы всё вернулось в нормальное для неё русло.
Мой адвокат подошел и обнял её. «Мистер Дюк — мой друг, — тихо сказал он. — Он любит художников. Давай покажем ему твои картины».
И тут я заметил, что номер заставлен картинами: сорок, а то и пятьдесят портретов — маслом, углем, все примерно одного размера и на всех изображено одно и то же лицо. Они красовались на всех плоских поверхностях. Лицо показалось мне смутно знакомым, но, чье именно, я так и не понял. Женщина с широкими губами, крупным носом и неестественным блеском во взгляде — демонически чувственное лицо, с нелепо преувеличенными драматичными чертами. Такие обычно висят в комнатах студенток-художниц, помешанных на лошадях.
— Люси пишет портреты Барбары Стрейзанд — пояснил адвокат. — Она художник из Монтаны…
Он повернулся к ней.
— В каком городке ты живешь?
Она посмотрела на него, потом на меня, потом опять на него. Наконец она выдавила: «Калиспел. На севере. Я их с телевизора срисовала».
Мой адвокат радостно закивал. «Потрясающе, — сказал он. — Она прилетела сюда только ради того, чтобы отдать эти портреты Барбаре. Вечером мы собираемся в «Американу» и подойдем к ней за кулисами».
Люси смущенно заулыбалась. Её враждебный настрой исчез. Я оставил баллончик в рюкзаке и поднялся. Тяжелый случай. Я вовсе не рассчитывал, обнаружить обкислоченного адвоката в процессе каких-то противоестественных брачных игр.
— Ну, машину уже, наверно, подогнали. Пойдем заберем вещи из багажника.
Он радостно закивал. «Точно, пойдем заберем вещи, — он улыбнулся Люси. — Скоро вернемся. Будет звонить телефон, не бери трубку».
Она улыбнулась в ответ и осенила нас одноперстным крестным знамением: «С Богом».
Адвокат натянул широкие штаны и черную рубашку, и мы поспешили вон из номера. Я заметил, что он с трудом ориентируется в пространстве, но помогать ему не стал.
— Ну что, какие у тебя планы? — спросил я.
— Планы?
Мы стояли и ждали лифта.
— Люси, — подсказал я.
Он помотал головой, тщась вникнуть в вопрос. «Черт, — выдавил он. — Я встретил её в самолете, у меня было полно кислоты, — он пожал плечами, — Ну эти, синие бочки, знаешь. А она оказалась религиозная фанатичка. Сбежала из дома уже раз пятый за полгода. Ужас. Я дал ей капсулу, и только потом понял… она до этого даже не пила не разу!»
— Что ж, — ответил я. — Это можно использовать. Не дадим ей протрезветь и будем продавать её на конференции по наркотикам.
Он уставился на меня.
— Она в самый раз для такого мероприятия. Копы скинутся по пятьдесят баксов, поколотят, чтоб не сопротивлялась и оттрахают всем скопом. Можно поселить её в каком-нибудь захудалом мотеле, развесить по всему номеру портреты Иисуса, а потом напустить на неё свиней… Чёрт, сильная девка, выдержит.
Его лицо сильно дергалось. Мы спускались в лифте в вестибюль. «Боже мой, — пробормотал он. — Я знал, что ты извращенец, но никогда не думал от тебя такое услышать». Он выглядел ошеломленным.
Я рассмеялся: «Чистая экономика. Эта девка — подарок свыше!». Я одарил его широкой улыбкой Хамфри Богарта… «Чёрт, у нас почти не осталось денег! И вдруг ты находишь психа-переростка, который может заработать для нас штуку в день».
«Нет! — вскричал он. — Не говори так!» Дверь лифта открылась и мы вышли на стоянку.
— Думаю, она сможет принимать четверых за раз. Если будем держать её под кислотой — выйдет по две штуки, а то и по три.
— Подлый ублюдок! — зашипел он. — Я тебе голову оторву. — Он косился на меня,
