Валерий Карышев - Москва тюремная
Именно с Сильвестром и связывают появление в Москве курганских. Такого мнения придерживается и ореховская братва, ставшая ревностным свидетелем приближения к Тимофееву никому не известных пацанов из маленького провинциального городка и их неожиданного взлета. Так считают и извечные оппоненты братвы — Генпрокуратура, РУБОП, МУР и ФСБ. Устойчивая связка «Сильвестр — курганские» и ныне воспринимается как данность, как сухая строка служебно-аналитического документа, но почему-то никто не задавал себе естественых вопросов: «как?», «почему?», «кому выгодно?».
В начале девяностых годов не было в Москве человека, который бы не слышал о Серже Новгородском. За короткое время бывшему колхозному бульдозеристу, обладавшему несгибаемой волей и выдающимися организаторскими способностями, удалось сколотить одну из сильнейших оргпреступных структур России. В то время в распоряжении Тимофеева была огромная, отлично организованная и хорошо разветвленная структура: почти весь Юго-Запад столицы находился в его безраздельном подчинении. Не было недостатка и в исполнителях: для решения серьезных проблем Иваныч прибегал к помощи измайловцев, таганцев и перовцев. Плюс — фантастические суммы, которые умный Сильвестр потихоньку запускал в легальный бизнес. Плюс — связи в Генпрокуратуре, Центральном аппарате МВД и, что немаловажно, среди генералитета службы безопасности.
Зачем всемогущему мафиози понадобились провинциальные отморозки, готовые за сравнительно небольшие деньги воевать с кем угодно и какими угодно способами?
Может быть, выбор пал на курганских лишь потому, что они не имели устойчивых связей среди столичного криминалитета и потому выглядели легкоуправляемыми?
Возможно. Но тогда почему выбор Тимофеева пал именно на эту «бригаду», а не на какую-нибудь другую? В то время в столицу слетелось немало представителей «организованной спортивности» с периферии: красноярцы, воркутинцы, хабаровчане, архангельцы, тамбовцы, нижнетагильцы...
Кто, зачем, под каким предлогом свел всемогущего Иваныча с доселе никому не известными отморозками, занимавшимися в Москве мелким вымогательством да выбиванием долгов?
Почему он безоговорочно доверился этим людям?
Уже после смерти Сильвестра в криминальных кругах смутно муссировались слухи о его контактах с представителями правоохранительных органов и прокуратуры, и, в частности, со спецслужбами.
Среди множества мнений о появлении в столице курганцев есть и такое: мол, спецслужбы предложили Тимофееву какую-то свою игру, в которой Сильвестру отводилась клетка ферзя, а курганцам — роль ударной пешки. Возможно, ничего не подозревавший Сильвестр согласился, а когда все понял, было уже поздно? И тогда пешкой пришлось пожертвовать...
(Авторы имеют собственную версию становления в Москве курганской оргпреступной группировки, основанную на документах, конфиденциальных свидетельствах некоторых очевидцев и, в частности, самого Олега Нелюбина. Однако по настойчивому требованию определенных структур вынуждены отказаться от ее изложения.)
... Нелюбин отлично помнит свою первую встречу с Сергеем Тимофеевым. На дворе шумел бурный 1991 год: попытка государственного переворота, отставка Горбачева, распад Союза... Мир бандитской Москвы также перетерпел немало потрясений: криминальный передел столичной собственности только-только набирал обороты, и первые соискатели роли «крестных отцов» уже сошли с дистанции, став жертвами киллерских отстрелов, междоусобиц и милицейских репрессий.
Та «стрелка» с Сильвестром была назначена в ресторане «Орехово», который с конца семидесятых опекался юго-западной братвой.
Нелюбин, стыдясь своего провинциального вида и мятых брюк, прибыл на встречу чуть раньше — чтобы высокопоставленный мафиози не видел, что гость приехал не на собственной машине, а на такси. Вместе с Олегом в «Орехово» отправилось двое качков: не ради охраны и престижа, а исключительно для моральной поддержки — с мафиози калибра Тимофеева сталкиваться Олегу еще не приходилось.
Тогда Сильвестр только что откинулся из Бутырки, куда попал вместе с Михайловым, Люстрановым, Асташкиным и Артемовым. Из всех задержанных серьезно пострадал лишь Иваныч — суд приговорил его к трем годам лишения свободы на усиленном режиме, но время, проведенное в следственном изоляторе, было зачтено в отбытый срок.
В «Орехове» Тимофеев держался с молодым провинциалом приветливо и доброжелательно, но дистанцию тем не менее определил сразу. После неизбежных общих фраз Сильвестр, отослав охрану, предложил Нелюбину переговорить с глазу на глаз.
Мафиози был краток и деловит.
Мол, за то время, что он находился под следствием, в Москве слишком многое изменилось. Во-первых, появились чужаки, которых в столицу никто не звал, в частности — слишком много кавказцев (при упоминании о последних Сильвестр недовольно поморщился). Во-вторых, солнцевско-ореховские структуры постепенно расширяют сферу деятельности, переходя к легальному бизнесу. И это естественно: теперь можно неплохо зарабатывать, не обращаясь к криминалу напрямую, к тому же и не так хлопотно...
«Но действуя легально, мы иногда сталкиваемся с откровенными негодяями. И воевать с ними нам не всегда удобно», — заключил Тимофеев и внимательно, испытующе взглянул на собеседника — мол, правильно ли тот воспринял последние слова?
Нелюбин, аналитик по натуре, все понял правильно, а поняв, предугадал следующий вопрос.
Воевать с конкурентами собственными силами ореховским невыгодно. Во-первых, в случае войны с соперничающей структурой любой бизнес (а легальный — особенно!) мгновенно сворачивается. Все доходы, все силы идут только на войну. Во-вторых, в криминальных войнах оппоненты часто и с удовольствием валят друг друга. Массовый завал на «стрелках» рядовых исполнителей чреват глухим брожением. И брожение это рано или поздно выльется в предъяву: «Чего ради старшие столько пацанов завалили?» Что, в свою очередь, может закончиться внутриклановым расколом. В-третьих, разборки неминуемо привлекут к себе внимание правоохранительных органов, и ответные репрессии не заставят себя долго ждать.
Слова Сильвестра «воевать с ними нам не совсем удобно» таили в себе скрытый смысл: курганцам было предложено стать пушечным мясом. Лидер ореховских нуждался в бригаде послушных исполнителей, готовых по команде «фас» порвать на части кого угодно. И чем беспредельней были эти исполнители, чем большего страху они нагоняли, тем было лучше для Иваныча.
«Мы внимательно следили за вашими пацанами, — продолжал Сильвестр. — Вы нам понравились. К тому же в Москве о вас никому ничего не известно, в ментовских картотеках вы не засвечены... И не будете засвечены, если по дурости не запалитесь. Чем вы теперь занимаетесь? На барыг наезжаете, за должниками гоняетесь, мелких лохов на части рвете? — Тимофеев испытующе взглянул на собеседника и, помедлив, сделал конкретное предложение: — Если бы мы работали вместе, это было бы выгодно и для нас, и для вас. Давай договоримся: ты сейчас мне не отвечай, подумай над моим предложением. Через пару дней еще раз встретимся, и тогда дашь ответ. Если скажешь «нет» — расходимся краями: на наши дальнейшие отношения твой ответ не повлияет, в любой момент обращайся. Если «да» — поговорим более детально. Увидишь — ни ты, ни твои пацаны не пожалеют... »
Олег отлично понимал: предложение Сильвестра влиться в ореховско-солнцевскую империю давало курганским шанс окончательно закрепиться в столице. К тому же сам факт сотрудничества с крупнейшим столичным мафиози существенно поднимал акции провинциалов. Это был шанс, который грешно было бы не использовать.
Они встретились через три дня, и Нелюбин, естественно, сказал «да».
И вскоре в столице вовсю заговорили о курганских. Говорили все больше шепотом и с оглядкой — такой ужас наводила эта группировка.
С самого начала за провинциальными бандитами закрепилась стойкая репутация отморозков, притом не только у ментов и бизнесменов, но и у столичной братвы. Для воров старой, «нэпманской» закалки слово «курганцы» стало синонимом понятия «беспредел».
«Бригада» Нелюбина охотно подписывалась под самую грязную работу: вооруженные разборки, наезды со стрельбой и убийствами, похищения детей бизнесменов с целью последующего выкупа, завалы впавших в немилость авторитетов уровня ниже среднего, заказные убийства слишком принципиальных оперативников и следователей. Работали они нагло и дерзко, и потому даже столичная братва быстро поняла, что с этими людьми следует считаться. Нелюбин, выполнявший у курганцев роль аналитика, грамотно просчитывал возможные последствия, планировал акции по ликвидации, умело маскировался, часто направлял ментов по ложному следу, и потому курганцы долгое время не воспринимались серьезно ни МУРом, ни вновь созданным РУОПом.
