Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
– В Мясницком лесу?.. С какой стати его туда понесло? – воскликнул Дейнджерфилд.
– Если он возвращался из Дублина через парк, то это как раз прямая дорога, – заметил судья.
– О!.. Я думал, речь идет о лесе у владений лорда Маунтджоя. А когда это случилось?
– Уф!.. Вчера в полдень или полчаса назад, где-нибудь в этом промежутке, – ответил Лоу.
– Ничего не известно? Какая горестная весть для тех, напротив. – И Дейнджерфилд мрачно мотнул головой в сторону дома доктора.
Потом он, как и остальные, принялся расспрашивать мальчишку. Тот знал не много и повторял только, в который раз, все ту же историю. Он шел из города – нес чай, табак, пару башмаков и бутылку виски для старого мистера Трешема – и в зарослях ежевики внезапно наткнулся на тело. Доктора Стерка он ни с кем не мог спутать: тот был в униформе; вокруг кровь; мальчик не трогал тела, приблизился только на расстояние вытянутого мушкета, испугался, тем более что вокруг было пустынно, и бросился бежать прямиком к казарме, где и сообщил о своей находке.
Тут из ворот вышел со своими людьми сержант Блай; двое тащили носилки, на которых лежали матрас и покрывала. Солдаты построились и быстрым шагом двинулись через город в парк, адъютант – с ними. Мистер Лоу отправился следом; на тропинке парка им встретился вездесущий доктор Тул и присоединился к компании.
Дейнджерфилд шел вначале рядом с адъютантской лошадью, а потом сказал:
– Я этим утром более чем достаточно ходил пешком, а вам помощники не нужны, так что я поверну назад, но сначала скажу вам кое-что на ушко. Вы ведь знаете, сэр, похороны стоят дорого, а я случаем узнал, что бедняга Стерк находился в стесненных обстоятельствах… собственно говоря, позавчера я сам ссудил ему какую-то безделицу. Так что не могли бы вы дать знать бедной миссис Стерк – любым способом, какой сочтете удобным, – чтобы в случае надобности она обратилась ко мне, – я дам ей сто фунтов?
– Благодарю вас, мистер Дейнджерфилд; разумеется, я ей сообщу.
И Дейнджерфилд, приподняв шляпу, кивнул всей компании и отстал; не двигаясь с места, он наблюдал, как они скрылись за выступом холма.
Когда он добрался до своей маленькой гостиной в Медном Замке, завтрак ждал его на столе. Но особого аппетита Дейнджерфилд не испытывал; он встал у окна, засунув руки в карманы и устремив взгляд на реку; по лицу его, мешаясь с блеском серебряных очков, блуждала странная, мертвенно-бледная улыбка.
– Когда Айронз об этом услышит, – произнес Дейнджерфилд, – ему станет ясно, что насчет Чарльза Арчера я прав и что сам он оказался замешан в этом хорошеньком дельце, – тут есть отчего испугаться.
Заметно было, что Дейнджерфилду тоже чуть-чуть не по себе; он осушил два стаканчика – тогда в Ирландии были в ходу нантские стаканчики – и принялся размышлять:
– Чуднáя штука жизнь, сплошная битва, ха-ха! Стерк лежит бездыханный – несчастный идиот! Вдова – имеется, дети – а как же. Чарльз! Чарльз! Если существует загробное воздаяние, тебе предстоит ужасная расплата. Я устал от этой скучной игры в защиту. Осталось двое знающих тайну – Айронз и я. Гласскок был четвертым, и его настигла смерть. Остались мы трое, и Стерк стал следующим; а теперь я и Айронз… Айронз и я… Кто первый?
Не вынимая рук из карманов, он стал медленно невесело насвистывать; пустой взор его следил сквозь очки за безостановочным водным потоком – символом вечной изменчивости и однообразия бытия.
Тем временем команда маршировала за своим малолетним, сверкающим голыми икрами проводником, Тимоти Брайаном, который был бледен и не переставал обливаться потом; все напряженно смотрели вперед и по большей части молчали.
Наконец они приблизились к густым тенистым зарослям старого боярышника и ежевики; там, в глухом уголке, под ветвями, на которых прыгали птицы, действительно лежало на спине облаченное в униформу изваяние с глинисто-серым лицом Стерка; в углах рта виднелись уже почерневшие следы крови, под суровыми бровями сверкали полоски возведенных к небу белков.
Напомаженные и напудренные кудри покоились в луже крови; кровь виднелась и под правой рукой, которая, слегка откинутая в сторону, была обращена открытой ладонью вверх, – в жесте этом чудился призыв к Небесам.
Тул осмотрел его.
– Пульса нет, клянусь Юпитером! Тихо, замрите! – И Тул приник ухом к белой марсельской жилетке Стерка.
– Тсс! – И длинная пауза. Потом Тул, не поднимаясь с колен, выпрямился. – Да успокоитесь вы наконец? Мне кажется, слабые биения еще есть, но только молчите и не шаркайте ногами и… тише вы, тише!
Тул снова наклонился, с тревогой и недоумением искоса глядя в лицо Стерка. Очевидно, он не знал, что думать. Потом он сунул руку за жилетку Стерка, под рубашку.
– Если он умер, то недавно. Он еще не остыл. И вот что, дайте мне пучок-другой семян чертополоха, понятно?
С помощью этого импровизированного подручного средства Тул попытался обнаружить следы дыхания. Однако из-за ветерка это не удалось.
– Ну хорошо! – возгласил Тул, на сей раз встав во весь рост. – Я… я думаю, он еще жив. А теперь, ребята, вот что: поднимайте его очень осторожно – понятно? Нежно, как можно нежнее; имейте в виду: если снова откроется кровотечение, он не протянет и двадцати секунд.
Итак, Стерка ловко и осторожно подняли на плаще, уложили на носилки и набросили покрывало; Тул отдал последние предписания, прежде всего относящиеся к миссис Стерк, которой следовало уложить мужа в хорошо согретую постель и влить ему в рот две-три ложки теплого негуса из портвейна; если удастся заставить раненого проглотить питье, процедуру нужно время от времени повторять. Затем сержант Блай и его люди похоронным маршем двинулись к дому Стерка.
