Пэлем Вудхауз - Том 6. Лорд Эмсворт и другие

— Я это вслух читал. В детстве.

— Равно как и я, хотя придирчивые люди говорили, что мне лучше удавалась поэма про отвавную фхуну «Гефпер». У меня не было передних зубов. Ну, хорошо, вы совестливый, но сюда же пришли?

— Пришел.

— Победили сомнения?

— Победил.

— Как я вас понимаю! Если бы мои былые сомнения выложить рядком, они бы дошли до Глазго. Ну, что? — прибавил граф, увидев в дверях племянника.

— Ничего, — отвечал тот. — Ни единой женщины. Я подумал…

— Наверное, то же самое, что я, — перебил его лорд Икенхем. — Ты подумал, что леди Констанс не поехала к парикмахеру.

— Именно. Естественно, наша девица…

— Я просил бы, — сурово заметил Билл, — воздержаться от таких выражений.

— Хорошо, наш скудельный сосуд остался дома. Завтра получишь письмо с новыми распоряжениями.

— Да, наверное, — оживился Билл. — А телеграмма уже пришла бы. — И он снова помрачнел.

Лорд Икенхем отечески похлопал по могучему плечу.

— Дорогой мой, что вы! Как она могла ее послать? Почта далеко, а за ней следят. Спасибо, если письмо не перехватят. Я бы на вашем месте не беспокоился.

— Попробую, — сказал Билл, сотрясая вздохом контору. — Что ж, пойдемте. Не могу я тут сидеть. Простите, что отнял время.

— В приятном обществе, — заметил граф, — время только прибавляется.

— Да, да, конечно. В общем, я пойду.

Дверь закрылась, граф вздохнул — не так мощно, но неплохо. Ему было очень жаль служителя церкви. Так он и сказал:

— Жаль. Свадьба вообще вещь тяжелая, не всякий вынесет, но если уж решился, а невесты нет — это печально. И на что надеяться? От леди Констанс не сбежишь…

Мартышка с этим согласился. Он тоже жалел друга.

— Не сбежишь, — сказал он. — Худо его дело. А тут еще Арчи Гилпин в Бландинге…

— Кто?

— Племянник Данстабла.

— Брат Рикки Гилпина?

— Именно. Ты его знаешь?

— Нет. Я знаю герцога и Рикки. Почему ты думаешь, что этот Арчи в замке?

— Он сам мне сказал. Я его вчера встретил, и он сказал, что сегодня туда едет. Да, плохо дело…

— Почему?

— Он очень красивый. А Билл, собственно…

— Билл скорее авантажен. Он напоминает моего коллегу с ранчо, о котором другой, весьма красноречивый, сказал: «От такого лица часы остановятся». Несомненно, преподобный Катберт останавливает их дюжинами. Но крошка Майра не могла стать одной из тех женщин, для которых внешность ценнее души!

— Кто ее знает… Потом, Арчи — художник, девицы их любят. И вообще, мне сказали, что Арчи бросила невеста.

— Вот как?

— Какая-то Миллисент Ригби. Она секретарша лорда Тилбери. Арчи у него служит. Понимаешь, что к чему?

— Не совсем.

— А ты подумай. Что мы делаем, когда нас бросают? Идем и женимся на другой, чтобы показать той, первой.

Лорд Икенхем кивнул. Прошло много лет, но и он жил в Аркадии; и вздрогнул, вспомнив жуткую особу в бусах и браслетах, к чьим сандалиям он сложил сердце, когда нынешняя графиня оттолкнула его во второй раз.

— Понимаю, — сказал он. — Да, положение незавидное. А где Билл живет?

— У меня. На что он тебе?

— Я бы зашел, подбодрил. Сводил на собачьи бега… Мартышка задрожал, как дрожал всегда, если ему напоминали про посещение этих бегов.

Когда долг призывает пэра в открывающийся парламент, он (пэр, а не долг) берет костюм напрокат у Братьев Мосс, в Ковент-гардене. Туда и пошел лорд Икенхем, расставшись с племянником. В руке он нес чемоданчик. Вернув содержимое и уплатив скромную плату, он увидел, что в дверь, тоже с чемоданчиком, входит высокий, но не стройный человек, — и радостно закричал:

— Эмсворт!

— А? — произнес лорд Эмсворт, всегда произносивший «А», если его окликали. — Это вы, Икенхем! Вы в городе?

— Ну конечно, — отвечал пэр. — Разве вы меня не заметили? Я был красивей всех. Алый Крест шепнул Синей Мантии: «Не оборачивайтесь, но скажите, кто этот статный граф?», а Мантия ответил: «Черт его знает… Наверное, очень важный человек». Как хорошо вас встретить! Императрица здорова?

— А? Да, да, да, да, спасибо. С ней Джордж Сирил, я ему доверяю.

— Замечательно. Ну, пойдем, побеседуем. За углом хороший бар. У вас вид усталый, тяжело все это носить.

Усевшись в хорошем баре, лорд Икенхем сказал снова:

— Да, вид усталый. Тяжелая штука, я обычно не еду. А вы почему приехали?

— Конни заставила.

— Понимаю. Это она умеет. Очаровательная женщина…

— Кто, Конни? — искренне удивился девятый граф.

— Хотя и не на всякий вкус, — прибавил граф пятый. — Ну, как все в замке? У вас там земной рай.

Лорд Эмсворт не умел горько смеяться, но он слабо заблеял. В земном раю нет Конни, герцога, Лаванды и юных христиан. Потом он помолчал.

— Не знаю, что делать, Икенхем, — сказал он в конце концов.

— Заказать еще стаканчик.

— Нет, нет, спасибо. Я так рано не пью. А говорил я про замок.

— Что-нибудь не так?

— Все. У меня секретарша, очень плохая. Хуже Бакстера.

— Не может быть!

— Нет, правда. Лаванда Бриггз. Она мне жить не дает.

— А вы ее увольте.

— Что вы! Ее Конни наняла. Да, и герцог у нас гостит.

— Опять?

— А у озера, в парке, — юные христиане. Они все время кричат. Один бросил булочку мне в цилиндр…

— Разве вы носите цилиндр?

— Это был выпуск в школе. Конни заставляет меня носить цилиндр на эти балы. Я зашел в шатер, когда пили чай, а один мальчик бросил в меня булочку. Сбил цилиндр. Икенхем, он из этих христиан, я просто уверен!

— Да, картина безотрадная, прямо Чертов остров. Не удивлен, что вы дрогнули. — Глаза лорда Икенхема странно засветились. Мартышка узнал бы этот свет; он предвещал приятные и полезные приключения. — Вам нужен союзник. Он поставил бы на место секретаршу, герцога, Конни и вообще расточал бы сладость и свет.

— Ах! — вздохнул лорд Эмсворт, представив себе эту утопию.

— Хотели бы вы, — спросил Икенхем, — чтобы я приехал в Бландинг?

Пенсне лорда Эмсворта, падавшее в роковые минуты, исполнило адажио на шнурке.

— А вы бы могли?

— Конечно. Когда вы возвращаетесь?

— Завтра. Спасибо, Икенхем.

— Не за что. Мы, графы, должны помогать друг другу. Вы не возражаете, если я прихвачу друга? Я бы не стал вас утруждать, но он из Бразилии, без меня он заблудится в Лондоне.

— Из Бразилии? Там живут?

— Иногда. Вот он — жил. Не знаю, чем он занимается, но предполагаю, что он придает орехам их удивительную форму. Значит, я его беру?

— Конечно, конечно, конечно. Очень рад.

— Мудрое решение. Кто знает, чем он поможет? Женится на вашей Лаванде, увезет в Бразилию…

— Да…

— Или отравит герцога малоизвестным ядом. В общем, не пожалеете. Ест он все… Когда вы едете?

— В одиннадцать сорок пять, с Падцингтонского вокзала.

— Ждите нас там, Эмсворт, — сказал пятый граф. — Как справедливо заметил Лонгфелло, я к любой судьбе готов. Позвоню-ка я этому другу, пусть складывает чемодан.

Через несколько часов, выпив перед обедом в клубе «Трутни», Мартышка Твистлтон узнал от лакея, что к нему пришли, — и пал духом. Пришельцы слишком часто говорили с ним о деньгах, а дела его были в беспорядке.

— Коротенький, жирный? — нервно спросил он, припомнив представителя фирмы «Хикс и Адриан», которой он задолжал за рубашки и носки.

— Что ты! — сказал какой-то голос за его спиной. — Я бы назвал его изящным.

— Ах, дядя Фред! — обрадовался племянник. — Я думал, это не вы.

— Нет, я. Дорогой Мартышка, я решился сюда зайти, зная, как ты мне рад. Мы, Икенхемы, не ждем в передних. Что ты пьешь? Закажи и мне. Артерии станут тверже, но что в этом плохого? Билл не здесь?

— Нет. Он поехал к себе.

— Ты его давно видел?

— Ну, тогда. Я дома не был. Ты хочешь меня угостить?

— Да. Если не теперь, когда же? Уезжаю в Бландинг.

— Что?!

— Встретил Эмсворта, просит помочь. У него, у бедняги, неприятности.

— А что такое?

— Что угодно. Секретарша терзает. Данстабл никак не уедет. Леди Констанс отобрала любимую шляпу и отдала добродетельным беднякам. Скоро доберется до охотничьей куртки. Да, и юные христиане!..

— Кто?

— Видишь, сколько у меня дел? Надо устранить секретаршу…

— Христиане?

— … переправить герцога в Уилтшир; сломить упорную Конни, вселить страх Божий в юных христиан. Людям мелким это не по плечу. К счастью, я не мелок.

— Какие еще христиане?

— Ты не был в таком отряде?

— Нет.

— А теперь почти все бывают. Собираются шайками, в сельской местности. Так их и называют, Отряд Юных Христиан. Конни пустила их к озеру, разбили лагерь.

— Эмсворт их не любит?

— Их никто не любит, кроме матерей. Чего ты хочешь от Эмсворта? Отравляют воздух, орут, визжат, а на школьном выпуске сбили булочкой цилиндр.