Возраст зрелости - Жан-Поль Сартр
Наступило молчание, затем Марсель спросила:
— Где ты взял деньги?
— Угадай.
— У Даниеля?
Он пожал плечами: она прекрасно знала, что Даниель отказал.
— Жак?
— Нет. Я же тебе сказал вчера, по телефону.
— Тогда не знаю, — суховато сказала Марсель. — Кто же?
— Никто мне их не давал, — буркнул он. Марсель слабо улыбнулась.
— Что ж ты их украл, что ли?
— Вот именно.
— Ты их украл? — ошеломленно переспросила она. — Но… ты шутишь?
— Нет, не шучу. Я взял их у Лолы.
Наступило молчание. Матье вытер вспотевший лоб.
— Я тебе все расскажу, — пообещал он.
— Ты их украл! — медленно повторила Марсель.
Ее лицо посерело; она сказала, не глядя на него:
— Тебе так хотелось избавиться от этого ребенка…
— Нет, я просто не хотел, чтобы ты пошла к той бабке. Она думала; у рта ее снова обозначились суровые и презрительные складки. Он спросил:
— Ты меня осуждаешь за эту кражу?
— Плевать я на это хотела.
— Но тогда в чем дело?
Марсель сделала резкое движение, и аптечка упала на пол. Оба посмотрели на нее, Матье оттолкнул ее ногой. Марсель медленно повернула к нему удивленное лицо.
— В чем дело? — повторил Матье.
Она отрывисто засмеялась.
— Почему ты смеешься?
— Я смеюсь над собой, — сказала она.
Марсель вынула из волос цветок и стала вертеть его между пальцев. Она прошептала:
— Какой я была дурой…
Лицо ее ожесточилось. Она так и сидела с открытым ртом, как будто хотела что-то сказать, но слова застряли в горле: казалось, она испугалась того, что собиралась сказать. Матье взял ее за руку, но Марсель высвободилась. Не глядя на него, она выговорила:
— Я знаю, что ты видел Даниеля.
Вот оно что! Она откинулась назад и сжала руками простыню; она выглядела испуганной и одновременно успокоенной. Матье тоже почувствовал некоторое облегчение: все карты раскрыты, теперь надо идти до конца. Для этого у них целая ночь.
— Да, я его видел. Откуда ты знаешь? Значит, это ты его подослала? Вы это подстроили вместе?!
— Не говори так громко, — остановила его Марсель, — маму разбудишь. Я его не подсылала, но я знала, что он хотел с тобой встретиться.
Матье печально проговорил:
— Как все это некрасиво!
— Да, некрасиво, — с горечью признала Марсель.
Они замолчали: Даниель был здесь, он сидел между ними.
— Что ж, — начал Матье, — нужно откровенно объясниться, нам ничего, кроме этого, не остается.
— Нечего объяснять, — сказала Марсель. — Ты видел Даниеля, он тебе сказал то, что намеревался сказать, а ты после встречи с ним пошел и украл у Лолы пять тысяч франков.
— Да. А ты уже несколько месяцев тайком принимаешь Даниеля. Видишь — есть что объяснять. Послушай, — быстро спросил он, — что случилось позавчера?
— Позавчера?
— Не делай вид, будто не понимаешь. Даниель мне сказал, что ты меня упрекаешь за мое позавчерашнее поведение.
— Ладно, оставь, — сказала она. — Не забивай себе голову.
— Прошу тебя. Марсель, не упрямься. Клянусь, я готов признать все свои ошибки. Но скажи, что случилось позавчера? Будет куда лучше, если мы снова станем друг другу доверять.
Она все еще колебалась, хмурая и немного размякшая.
— Прошу тебя, — повторил он, взяв ее за руку.
— Ну что ж… как всегда, тебе было плевать на то, что я думаю.
— А что ты думаешь?
— Зачем ты меня заставляешь говорить? Ты все хорошо знаешь и без меня.
— Верно, мне кажется, действительно знаю.
Он подумал: «Конечно, я на ней женюсь». Это было ясно как день. «Нужно быть просто негодяем, чтобы прикидывать, как бы с ней порвать». Она была с ним, она страдала, она несчастна и зла, и ему достаточно сделать только одно движение — и она успокоится. Он спросил:
— Ты хочешь, чтобы мы поженились?
Марсель вырвала у него руку и резко поднялась. Он недоуменно смотрел на нее: она мертвенно побледнела, губы ее дрожали.
— Ты… Так тебе сказал Даниель?
— Нет, — озадаченно ответил Матье. — Я сам сделал такой вывод.
— Сам сделал такой вывод! — смеясь, проговорила она. — Сам сделал такой вывод! Даниель тебе сказал, что я расстроена, и ты решил, будто я хочу заставить тебя жениться. Вот как ты обо мне думаешь… И это после семи лет!
Руки ее задрожали. Матье захотелось ее обнять, но он не посмел.
— Ты права, — сказал он, — я не должен был так думать.
Марсель, казалось, не слышала его. Он продолжал настаивать:
— Послушай, у меня были веские причины: Даниель сказал, что вы тайком от меня видитесь. Она молчала. Матье мягко продолжил:
— Ты хочешь ребенка?
— Ха! — усмехнулась Марсель. — Это тебя не касается. То, чего я хочу, тебя больше не касается!
— Прошу тебя, — сказал Матье, — еще есть время…
Она покачала головой.
— Неправда, времени больше нет.
— Но почему. Марсель? Почему ты не хочешь спокойно все обсудить? Нам хватит часа: все уладится, все прояснится…
— Не хочу.
— Но почему? Почему?
— Потому что теперь я не слишком тебя уважаю. К тому же ты меня больше не любишь.
Она говорила убежденно, но, казалось, удивилась и испугалась собственных слов; в ее глазах застыл лишь тревожный вопрос. Она грустно продолжила:
— Чтобы подумать обо мне то, что ты подумал, нужно совсем меня не любить…
Это был почти вопрос. Если бы он обнял ее, сказал, что любит, все еще могло быть спасено. Он женился бы на ней, у них был бы ребенок, они прожили бы бок о бок всю жизнь. Матье встал, он собирался сказать: «Я люблю тебя». Но помедлил и вдруг четко произнес:
— Что ж, это правда… Я больше тебя не люблю.
Слова уже были сказаны, но он все еще с ошеломлением слышал их. Он подумал: «Кончено, все кончено». Марсель отскочила, издав торжествующий крик, но тотчас же прикрыла рот рукой и сделала Матье знак молчать, озабоченно прошептав:
— Мама…
Оба прислушались, но до их слуха донесся лишь отдаленный гул машин. Матье сказал:
— Но я еще очень дорожу тобой…
Марсель надменно засмеялась.
— Естественно. Только ты дорожишь… несколько иначе, чем прежде. Не так ли?
Матье взял ее за руку.
— Послушай, я…
Марсель резко вырвала руку.
— Не надо. Я узнала то, что хотела. Она подняла потные пряди волос, упавшие на лоб. И вдруг улыбнулась, как от хорошего воспоминания.
— Скажи, — с внезапной злобной радостью продолжила она, — вчера по телефону ты говорил мне совсем другое. Ты мне сказал: «Я люблю тебя», хотя никто тебя об этом не просил.
Матье не ответил. Она
