Возраст зрелости - Жан-Поль Сартр

— Ивиш, — сказал он, — почему вы не соглашаетесь?

Ивиш можно было доконать, если утомить ее, засыпая вопросами, постоянно меняя тон.

— Почему вы не соглашаетесь? — настаивал он. — Ну, скажите, почему?

Наконец Ивиш пробормотала, не поднимая головы:

— Я не хочу брать у вас деньги.

— Но почему? Вы же берете деньги у родителей.

— Это совсем другое.

— Действительно, другое. Вы мне сто раз говорили, что ненавидите родителей.

— Но почему я должна брать у вас деньги?

— Но ведь их деньги вы принимаете.

— Мне не нужны благодетели. К отцу по крайней мере мне не придется испытывать признательности.

— Но откуда такая гордыня? — воскликнул Матье. — Вы не имеете права из-за самолюбия портить себе жизнь. Подумайте о том существовании, которое вы будете влачить в Лаоне. Ежедневно и ежечасно вы будете сожалеть, что не воспользовались случаем.

У Ивиш исказилось лицо.

— Перестаньте! — вскрикнула она. — Перестаньте! Она добавила хриплым, низким голосом:

— О, что за мука не быть богатой! В какие отвратительные ситуации попадаешь!

— Но я вас не понимаю, — мягко сказал Матье. — Еще в прошлом месяце вы мне сказали, что деньги — это нечто низменное, пустячное. Вы тогда говорили: «Мне безразлично, откуда они, лишь бы они у меня были».

Ивиш пожала плечами. Матье видел только ее темя и полоску шеи между локонами и воротничком блузки. Шея была смуглее, чем кожа лица.

— Разве вы этого не говорили?

— Я не хочу брать у вас деньги.

Матье потерял терпение.

— А, вы не хотите брать деньги у мужчины, — нервно усмехнулся он.

— О чем вы? — удивилась Ивиш. Во взгляде ее промелькнула холодная ненависть. — Вы меня оскорбляете. Я об этом даже не думала, и… и мне на это плевать. У меня и в мыслях не было…

— Но тогда что? Подумайте: впервые в жизни вы будете абсолютно свободной; вы будете жить, где захотите, будете делать все, что заблагорассудится. Вы мне сказали, что хотели бы получить лиценциат по философии. Так вот, вы можете попытаться; мы с Борисом вам поможем.

— Почему вы хотите сделать мне добро? — недоумевала Ивиш. — Я его никогда вам не делала. Я… я всегда была с вами несносна, а теперь вы меня жалеете.

— Я вас не жалею.

— Тогда почему вы мне предлагаете деньги?

Матье поколебался, затем, отвернувшись, сказал:

— Я не могу смириться с мыслью, что больше вас не увижу.

Наступило молчание, потом Ивиш неуверенно спросила:

— Вы… вы хотите сказать… что делаете это из эгоизма?

— Из чистого эгоизма, — сухо заверил ее Матье, — я хочу снова вас увидеть — вот и все.

Наконец он решился повернуться к ней. Ивиш смотрела на него, подняв брови и открыв рот. Затем вдруг расслабилась.

— Тогда я, может быть, соглашусь, — безразлично сказала она. — В этом случае вы лицо заинтересованное, так ведь? А кроме того, вы правы: пусть деньги приходят, а откуда — не важно.

Матье вздохнул. «Готово!» — подумал он. Но облегчения не почувствовал: Ивиш по-прежнему выглядела угрюмой.

— Как вы преподнесете это родителям? — спросил он, чтобы закрепить успех.

— Что-нибудь придумаю, — уклонилась от ответа Ивиш. — Они мне либо поверят, либо нет. Какое это имеет значение, раз платить будут не они?

Она мрачно понурилась.

— А пока что надо туда вернуться, — сказала она.

Матье постарался подавить раздражение.

— Но вы ведь снова будете здесь!

— Ну, это так нереально… — сказала она. — Я говорю «нет», я говорю «да», но мне не слишком верится. Все это так не скоро. А в Лаоне я буду уже завтра вечером.

Она притронулась к горлу и сказала:

— Это у меня засело вот тут. К тому же нужно собирать чемоданы, сборы займут целую ночь.

Она встала.

— Чай уже готов. Прошу.

Ивиш налила чай в чашки. Он был черный, как кофе.

— Я буду вам писать, — сказал Матье.

— Я тоже, — пообещала она. — Хотя мне нечего будет вам сказать.

— Вы мне опишете ваш дом, вашу комнату. Я бы хотел иметь возможность вообразить вас там.

— Ну уж нет! — возразила она. — Я не хочу все это описывать. Достаточно того, что я буду там жить.

Матье вспомнил о сухих, коротких письмах, которые Борис посылал Лоле. Но только на мгновение: он посмотрел на руки Ивиш, на ее пурпурные заостренные ногти, на худые запястья и подумал: «Я ее снова увижу».

— Какой странный чай, — сказала Ивиш, ставя чашку на стол.

Матье вздрогнул: позвонили во входную дверь. Он ничего не сказал: надеялся, что Ивиш не услышала.

— Что это? Кто-то звонит? — спросила она.

Матье приложил палец к губам.

— Мы ведь договорились, что не откроем, — прошептал он.

— Нет! Нет! — громко сказала Ивиш. — Возможно, это что-то важное, откройте побыстрее.

Матье направился к двери. Он думал: «Она не хочет быть в сговоре со мной». Он открыл дверь, когда Сара уже намеревалась звонить вторично.

— Здравствуйте, — запыхавшись, сказала Сара. — Вы меня заставили поторопиться. Маленький министр передал, что вы звонили, и я побежала к вам, даже шляпку не успела надеть.

Матье с ужасом смотрел на нее: плотно облегающий кошмарный костюм ядовито-зеленого цвета, улыбка, обнажающая все ее испорченные зубы, растрепанные волосы, весь этот вид болезненной доброты — она казалась воплощением неудачи.

— Здравствуйте, — быстро сказал он, — знаете ли, со мной сейчас…

Сара дружески его оттолкнула и заглянула через его плечо.

— Кто у вас? — спросила она с жадным любопытством. — А! Это Ивиш Сергина. Как поживаете, Ивиш?

Ивиш встала и изобразила что-то вроде реверанса. У нее был разочарованный вид. У Сары, впрочем, тоже. Ивиш была единственным человеком, которого Сара не выносила.

— Какая вы худышка, — сказала Сара. — Уверена, что вы мало едите. Это неблагоразумно.

Матье сел напротив Сары и пристально посмотрел на нее. Сара начала смеяться.

— Вот Матье делает мне страшные глаза, — весело сказала она. — Не хочет, чтобы я поучала вас насчет диеты. Она повернулась к Матье.

— Я поздно вернулась, — сказала она. — Вальдманна невозможно было найти. Он всего лишь три недели в Париже и уже ввязался в кучу сомнительных делишек. Я его поймала только около шести.

— Вы очень добры, Сара, спасибо, — пробормотал Матье. Он торопливо добавил:

— Поговорим об этом позже. Выпейте чашечку чаю.

— Нет, нет! Я даже не присяду, — сказала она, — мне нужно мчаться в испанский книжный магазин, они срочно хотят меня видеть: в Париж приехал один друг Гомеса.

— Кто? — спросил Матье, чтобы выиграть время.

— Еще не знаю. Мне так и сказали: один друг Гомеса. Он приехал из Мадрида.

Сара с нежностью посмотрела