Мор Йокаи - Черные алмазы
Банкир принял его в своем кабинете.
– О! Князь работает? – с подчеркнутой любезностью заговорил Каульман, весьма удивленный тем, что столь сановный муж способен собственноручно разрезать страницы книги и красным и синим карандашом подчеркивать заинтересовавшие его строки.
Князь отложил брошюру, которую держал в руке, и предложил Феликсу сесть.
– Я только что узнал, господин князь, о вашем прибытии в Париж и поспешил первым нанести вам визит.
И я как раз был занят вами.
Феликс отлично понял загадочную улыбку, которой князь сопроводил эту фразу.
– В таком случае я появился в штаб-квартире противника с белым флагом парламентера.
Князь подумал: «Знаю я этот флаг – вышитый носовой платок с меткой «Э» на уголке».
– Враждующие державы, стоящие выше нас, и те приходили к примирению, – начал Феликс, – и становились союзниками, когда у них возникали общие интересы.
– А какие у нас с вами общие интересы?
Задуманная мной операция с займом.
Князь ничего не ответил, лишь улыбнулся, но улыбка его была столь оскорбительна, что совершенно лишила банкира самообладания.
– Сударь! – проговорил Феликс, поднявшись с кресла, чтобы с большим пафосом выразить свои мысли. – Речь идет о займе на благо священного престола! А мне хорошо известно, что вы ревностный католик!
Откуда вам, собственно, это известно?
– Помимо того, вы родовитый аристократ. Вы не потерпите, чтобы в Венгрии министр-бюрократ просто-напросто положил себе в карман церковные владения, да еще в то время, когда всякий масонский сброд готов отдать империю Святого Петра в руки каналий-санкюлотов. А меж тем мы одним ударом можем воспрепятствовать и тому и другому. Вы благородный человек!
– А кто я еще?
– Ну, и, наконец, вы финансист. Вы не можете не считаться с тем, что наша компания является одним из самых грандиозных, самых рентабельных предприятий. Вы умный человек, способный заглядывать в будущее.
– Нет ли у меня еще каких-либо добродетелей? Феликс не дал холодному сарказму Вальдемара сбить себя с толку; смело повернув тему, с выражением приторной любезности, он протянул руку князю.
– И еще вы – лучший друг фирмы «Феликс Каульман». Он рисковал: в ответ ему могли протянуть руку и принять его дружбу либо дать пощечину.
Но случилось нечто худшее.
Князь взял со стола ту самую брошюру, где он ранее подчеркивал отдельные строки синим и красным карандашом.
– Так вот, любезный мой собрат-католик, приятель по аристократическим салонам, финансовый компаньон и лучший друг: загляните сюда, в эту брошюру, и в ней вы найдете мой ответ. Прошу вас, усаживайтесь поудобнее.
Пока Феликс пробегал глазами предупредительно переданную ему брошюру, у Вальдемара хватило времени занятся маникюром.
Феликс отложил брошюру.
– Стало быть, это мое жизнеописание?
– О чем и свидетельствует заглавие.
– Вы сами написали это, князь?
– Во всяком случае, я сообщил факты.
– Здесь перечислены разнообразные деловые операции, посредством которых я будто бы втер публике очки, вплоть до бондаварского дела, когда я собрал у акционеров поддутый баланс и вымышленные дивиденды десять миллионов, которые неизбежно пойдут прахом из-за случившейся катастрофы. Это жестокий памфлет.
– Быть может, это не правда?
– Правда. В вас, князь, я нашел беспристрастного историографа. Но позвольте мне продолжить свое жизнеописание. Нанесенный мне вчера убыток я могу компенсировать завтра; невыгодную сделку уравняет удачная. Небольшой проигрыш перекроет крупная победа. Чего вы хотите добиться этой брошюрой?
– Как только заем выбросят на биржу, я распространю эту брошюру повсюду – на паркете и среди кулисы – и начну контригру с того, что ваши акции будут вычеркнуты из списка.
– Я предвидел это заранее и пришел сюда именно затем, чтобы предотвратить подобный шаг.
Часто моргая, Феликс Каульман пытался изобразить всю глубину своих страданий, одну руку он заложил за жилет, в голосе появились глухие нотки.
– Сударь! Если вы хотели, чтобы я погиб у вас на глазах, вы достигли цели.
Князь Вальдемар громко расхохотался и хлопнул Каульмана по плечу.
– Полно разыгрывать фарс! Ведь вы пришли сюда не затем, чтобы застрелиться у меня на глазах, а чтобы сделать какое-то предложение. Вы – обанкротившийся мошенник, у которого осталось одно-единственное сокровище: чудесный черный карбункул, который вы отыскали в куче угля, отшлифовали, много раз перезакладывали, немало заработали на нем, а теперь он снова попал в ваши руки; вам хорошо известно, что я без ума от этого сокровища, что я готов биться за него на аукционе хотя бы против целого мира; вот затем вы и пришли сюда! Ну, так давайте столкуемся. Я буду торговаться. Назовите свою цену!
Князь опустился в кресло и на этот раз даже не предложил Каульману сесть.
Каульман тоже отбросил пафос, лицо его приняло обычное выражение, если здесь вообще уместно говорить о человеческих выражениях.
– Прежде всего эта тетрадь! – сказал он, кладя руку на брошюру.
– Хорошо, вы получите ее, всю тысячу экземпляров вместе с черновой рукописью. Можете протопить ею камин, если не пожелаете сохранить на память.
– Во-вторых, – продолжал Феликс, – вы откажетесь от контригры и в течение трех дней распространения займа не предпримете никаких маневров ни против меня, ни против моих компаньонов. Более того, вы сами подпишетесь одним из первых, и притом на значительную сумму.
– Хорошо! – сказал князь. – Договорились! Но теперь выслушайте мои поправки. В первый день распространения займа я ничего не сделаю против вас, но и не подпишусь. Во второй день я тоже вас не трону, но и не поддержу. Затем, на третий день, я подпишусь на миллион и в дальнейшем стану поддерживать ваши предприятия, словно ваш ближайший друг.
– Но почему не в первый день?
– Я скажу вам, что должно произойти в первые два дня. Сегодня же вы известите мадам, что князь Тибальд взят под арест и что она не может долее оставаться в его апартаментах. Мадам однажды уже проявила бескорыстие, возвратив Тибальду дворец со всей обстановкой; она сделает это и во второй раз и вернется к своему супругу. Супруг отметит примирение званым вечером. На вечер он пригласит и лучшего друга дома. (Тут князь красноречивым жестом приложил к груди указательный палец.) Друг дома, пользуясь случаем, предложит мадам полюбоваться красотами озера Комо, где роскошный летний дворец ожидает свою хозяйку, а мадам крайне необходим целительный итальянский воздух и перемена обстановки.
– Вы очень деликатный человек.
– Прошу вас, не хвалите меня раньше времени. В течение второго дня господин Феликс Каульман разъяснит мадам, что во Франции, дабы брак был действительным, обязательна и гражданская процедура. После чего вы отведете ее к нотариусу и заключите гражданский брак.
– Но, сударь! – вскричал Каульман с неподдельным испугом и отшатнулся. – Зачем вы добиваетесь этого?
– Зачем? – воскликнул князь и поднялся с места, чтобы еще более унизить свою жертву. – Да затем, прожженный мошенник, чтобы не дать вам проделать то, что вы собираетесь: в одной стране вы похищаете красотку, а в другой, где вы можете от нее избавиться, бросаете ее. Я раз и навсегда лишу вас возможности отнять у мадам свое имя. Не так ли? Иначе на четвертый день вы рассмеетесь мне в лицо и скажете: «Ведь то, что я тебе отдал, никогда и не было моим!» А мне нужна и оправа к алмазу. Я не позволю вам, сударь, выломать камень из вашего обручального кольца, я хочу видеть их вместе!
Каульман не скрывал растерянности.
– Я не понимаю вашей прихоти, сударь!
– Зато я прекрасно понимаю! Да и вы в состоянии понять, если захотите. Я без ума от этой женщины, а она меня терпеть не может. И я знаю, в чем тут причина, хотя вы и не подозреваете о ней. Ваша жена – целомудренная женщина! Вы удивлены, не правда ли? Но это заслуга не ваша, а князя Тибальда. Это Тибальд открыл мне. Он заставил мадам поклясться, что она никогда не примет меня. Бедный старик! Он надеялся примирить меня со своей внучкой, если я откажусь от Эвелины. Каким же он оказался плохим психологом! Ведь этим он только разжег мою страсть. За падшей женщиной я не стал бы таскаться из страны в страну. Я давно бы забыл о ней. Но я преследую мадам, потому что мне открыли секрет ее непорочности. Я обожаю эту женщину потому, что она светлая, чистая, сверкающая; и чтобы этот кристалл засверкал полным блеском, ему нужен титул, клеймо подлинности, и этот титул – ваше имя. Теперь понятно, чего я требую от вас?
– Князь! У вас дьявольские замыслы. Вы хотите привязать меня к моему позорному столбу, к моему унижению!
– Унижение? Да кто завлекал вас на эту ярмарку, где торгуют честью и унижением? И что я предлагаю вам? Разве не то, чтобы имя Каульмана засверкало еще ярче? О, на имени Каульмана не должно быть ни единого пятнышка. Глава фирмы Каульман станет достойным, респектабельным человеком. В свете – влиятельное лицо, на бирже – воротила, человек с прочным положением, дома – добропорядочный глава семьи. Ну, а кто вы на самом деле – будем знать только мы двое, и о вашем доме – мы трое.