Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Он тогда еще не догадывался, что мать «переродилась», и с радостью ухватился за ее слова. Однако, заметив, что она переродилась, он крепко задумался.
С тех пор как в семье установилась светлая атмосфера, он был так счастлив, что стремился исполнять свой сыновний долг и всячески радовать родителей, демонстрируя им свою признательность. Но его выбор промышленного факультета откровенно шел вразрез с желанием и волей родителей. В тот день, когда стало известно, что он зачислен в университет, отец за ужином сказал:
— Промышленный факультет, говоришь? А почему не юридический?
— Но ведь он этого и хотел! — сказала мать. — Порадуйся за сына и не бери близко к сердцу!
На что отец ответил:
— Но если он окончит промышленный факультет, то в будущем я ничем не смогу ему помочь…
Этот короткий обмен репликами поразил его в самое сердце, он не мог произнести ни слова, и вместо него заговорил старший брат:
— У братишки есть уверенность в своих силах, так что лучше не дуйся на него и поздравь!
В тот момент он впервые осознал, что, выбрав промышленный факультет, пошел против желания и воли родителей и что своим поступком он нарушил свой сыновний долг. Особенно позже, когда он уже знал, что мать переродилась, его стало все сильнее терзать, что он проявил непочтительность к родителям. После долгих размышлений о том, как все же исполнить свой сыновний долг, он решил, что нет другого выхода, как, в соответствии с желанием родителей, бросить промышленный факультет и поступить на юридический. И вот он пришел ко мне, чтобы узнать мое мнение.
Я был в затруднении, но все же попробовал ответить.
— Была ли какая-то причина, что ты выбрал именно промышленный факультет, или это просто каприз?
— Нет, то было серьезное решение. Я люблю классическую музыку, и вот, отыскивая по радио и на пленках музыку заграничных исполнителей, я заинтересовался и самими этими устройствами, и вообще естественными науками. И вот я подумал, что за четыре года учебы в университете я овладею тайнами природы и тем, как она может служить человеку. Потому и выбрал промышленный факультет.
— Прошло всего несколько месяцев, как ты поступил в университет, не разочаровался ли ты в своем выборе?
— Нет… Только меня терзает раскаяние, что я нарушил сыновний долг.
— Сыновний долг всегда можно исполнить. Но оставим его в стороне, скажи, готов ли ты всю свою жизнь посвятить естественным наукам? Есть ли у тебя уверенность, что ты всю жизнь будешь заниматься этим? Ну, что скажешь?
— Да, я готов, я в себе уверен.
— Ну, тогда тебе не в чем сомневаться… Изучение естественных наук — твое жизненное призвание, вмененное тебе Богом-Родителем Великой Природы. В том, что ты бессознательно это почувствовал и выбрал промышленный факультет, проявилась благодать Великой Природы, исполненной любви. А произошло это потому, что Великая Природа оценила добродетель твоих родителей, так что успокойся!
— Вы так думаете?
— Если ты посвятишь жизнь науке, сохраняя уверенность в правильности избранного пути и не падая духом, то обязательно добьешься великолепных результатов. И Великая Природа будет рада, и люди по всему миру будут тебе благодарны, обязательно!.. Поскольку ты пришел узнать мое мнение, отвечаю тебе откровенно… Даже если ты надумаешь перейти на юридический факультет, это можно сделать только через полгода, а за эти полгода у тебя есть время хорошенько обдумать то, о чем я тебе сказал, и принять окончательное решение.
— Честно скажу, ваши слова придали мне мужества. Если и впрямь изучение естественных наук — мой долг, мое призвание, данное мне свыше Богом-Родителем Великой Природы, я с радостью посвящу этому всю жизнь. Вы укрепили во мне уверенность и убежденность… Спасибо.
— Ну и отлично. Великая Природа будет всегда исподволь поддерживать тебя… А возникнут проблемы — приходи в любое время…
— Если моя матушка к вам пожалует, вы уж, пожалуйста, извинитесь перед ней за мою сыновнюю непочтительность!
— Договорились. Вот только мать твоя намного добросердечнее и умнее, чем ты думаешь, так что успокойся.
— Ладно.
— А о нашем разговоре сегодня дома за ужином расскажи всем, вместе посмеетесь!
— Хорошо! — сказал студент и с ясной, как у младенца, улыбкой ушел.
Я проводил его до ворот и словно бы только сейчас заметил, какой это высокий, сильный юноша. Я долго смотрел ему вслед.
Вернувшись в свой кабинет, я с сожалением подумал, что наш разговор получился не слишком содержательным. Однако, поскольку он, как видно, серьезно прочел три тома моих книг о Боге, и такого короткого разговора достаточно, чтобы он обрел решимость. С сегодняшнего дня в нем вновь окрепнет воля к изучению естественных наук, и, проявляя упорство, он сможет осуществить свое желание. Многие, вероятно, засомневаются, ведь нынешние молодые люди чуть что — на полпути падают духом. Да, такова молодость, возможно, ему тоже не миновать этого, но в таком случае он наверняка придет ко мне…
Я был преисполнен счастья, как будто уже сегодня видел тот лучезарный день, когда он, исполнив свою волю, выполнив предназначение, добьется прекрасных результатов и порадует Великую Природу. Как это приятно!..
Глава шестая
Двадцатого июля (1989 года), вечером. К., работающий в издательстве «Синтёся», доставил мне экземпляр только что вышедшего «Счастья человека». Красивая получилась книга, оформление напоминает предыдущие три, посвященные Богу. Я думал, что издадут не раньше числа двадцать пятого, поэтому сильно обрадовался.
На правой руке, сжимавшей на протяжении полувека чернильную ручку, верхняя фаланга указательного пальца искривилась, я не мог писать. Волей-неволей пришлось перейти на шариковую ручку, из-за чего почерк мой стал корявым, и К., наверно, пришлось немало попотеть над моей рукописью. Эти тысячу триста страниц он переплел, разбив на две части, и прислал вместе с вышедшей книгой. Когда придет время, подарю музею, посвященному моему творчеству, но, по правде говоря, рукопись мне хотелось послать, в знак благодарности за труд, самому К.
Я одним залпом прочел ставшее книгой «Счастье человека», как если бы эти страницы были написаны кем-то другим, и сразу же успокоился, не почувствовав признаков того, что сила моего письма ослабела. Я задумался и над содержанием книги…
Имена главных героев, за двумя исключениями, все вымышлены. Почему же я вывел под настоящими именами Итиро Цунэоку и Кэндзабуро Оэ?
Что касается Оэ, то, приступив к последней главе, я без проблем вставил эпизод с его участием, повинуясь неожиданному приказу Небесного сёгуна, когда же стал писать о Цунэоке, дал ему, как и другим героям книги, вымышленное имя, но Небесный сёгун велел: «Пиши настоящее!» Мы немного поспорили, но в конце концов я подчинился.
Цунэока ревностно верил в учение Тэнри и, возвещая людям «речи Бога», видимо, приобрел множество последователей, но он использовал божественную истину и верующих, он не замечал, не сознавал, что стремится только к удовлетворению собственного тщеславия и себялюбия. А именно это более всего неугодно Родителю Великой Природы. Поэтому, выведя его под настоящим именем, я решил, что теперь его искренние последователи, если им в руки попадется моя книга, удивившись (либо рассердившись), задумаются и, в конце концов, неизбежно признают благость Родителя Великой Природы.
Когда я писал о Цунэоке, он был еще в полном здравии, но, как и сказал мне Небесный сёгун, второго января он умер в гостинице на вилле «Тюсин», расположенной на берегу озера Кавагути у подножья Фудзи. Я понимал, что наверняка вызову нарекания и осуждение со стороны читателей, доверявших Цунэоке. Но хоть я и не написал об этом в моей книге, сейчас я думаю, что, рассказав о том, как он пусть бессознательно, но злоупотреблял доверием и печалил Родителя Великой Природы, я хотел представить его учение таким, каким оно видится в Истинном мире (Мире смерти).
А теперь о том, почему я оставил Кэндзабуро Оэ его настоящее имя, вернее, о том, почему, приступив к последней главе, я неожиданно написал о нем. Я много об этом размышлял.
Во-первых, потому, что обычному читателю может показаться: большинство героев, выведенных в моей книге, облагодетельствованы счастливыми условиями жизни. (В действительности же всем им в связи с жизненными обстоятельствами и капризами истории выпало испытать немало несчастий и треволнений, вот только они смогли их осмыслить и преодолеть, собственными усилиями сделав свою жизнь счастливой, — но читатели склонны не замечать этих усилий и испытаний.) Невольно напрашивается мысль, что при таких благоприятных условиях любой может стать счастливым. Этого-то и опасался Небесный сёгун, и в последней главе он неожиданно вывел Оэ под его собственным именем.
