Портрет леди - Генри Джеймс
– Вполне возможно. Но поскольку занятий у вас больше нет… этого очень мало. Я хотела бы для вас гораздо большего. Вот мои амбиции.
– Да, вы много раз говорили мне это. Вы хотели того, что невозможно.
– Хотела того, что невозможно, – повторила мадам Мерль, затем добавила совершенно другим тоном: – Что касается вашей акварели, то сама по себе она очень хороша.
Она оглядела комнату – старые шкафы, картины, гобелены, потускневший шелк занавесей.
– А ваши комнаты все так же великолепны, – продолжила она. – Сколько раз я не возвращалась бы сюда, они всегда снова потрясают меня. Лучшего убранства я нигде не видела. Вы понимаете в таких вещах, как никто другой.
– И очень страдаю из-за этого, – произнес мистер Озмонд.
– Вы должны пригласить сюда мисс Арчер. Я ей уже рассказывала об этом.
– Я свои интерьеры охотно показываю людям… Если только они не безнадежные кретины.
– Вы делаете это восхитительно. Как экскурсовод в собственном музее вы неподражаемы.
В ответ на этот комплимент мистер Озмонд только пристально и холодно взглянул на собеседницу.
– Так вы сказали, она богата? – спросил он немного погодя.
– У нее семьдесят тысяч фунтов.
– В самом деле?
– Никаких сомнений. Если можно так выразиться, я была свидетельницей происшедшего.
– Просто воплощение долга! Я имею в виду вас. А с ее матерью тоже придется знакомиться?
– Мать? У нее нет матери. И отца тоже.
– Тогда с теткой. Как ее – миссис Тачетт?
– Я могу без труда удалить ее на это время.
– Я ничего не имею против нее, – сказал мистер Озмонд. – Мне она даже нравится. Она женщина этакого консервативного склада – живой образец уходящего поколения. Но этот долговязый наглец, ее сын… Он тоже здесь?
– Здесь, но ты можешь на его счет не волноваться.
– Редкий осел.
– Думаю, ты ошибаешься. Он очень умный человек. Но он не показывается, когда я здесь, потому что не питает ко мне симпатии.
– Это только доказывает то, что он осел, – пробормотал Озмонд. – Так вы сказали, что она неплоха собой?
– Да, но я не буду повторять это, а то разочаруетесь при встрече. Приходите и начните дело; вот все, чего я жду от вас.
– Начать что?
Мадам Мерль помолчала.
– Разумеется, я хочу, чтобы вы женились на ней, – наконец произнесла она.
– Н-да. Начать и кончить… Ладно, посмотрим… Вы уже сказали ей об этом?
– За кого вы меня принимаете? Она – очень хрупкий инструмент.
– Да, – произнес Озмонд после короткого раздумья. – Я никогда не понимал ваших намерений.
– Вы все поймете после того, как увидите мисс Арчер. А пока оставьте свои суждения при себе, – с этими словами мадам Мерль подошла к двери, ведущей в сад, остановилась и поискала глазами девочку. – Пэнси стала такой хорошенькой, – заметила она.
– Мне тоже так кажется.
– Хватит держать ее в монастыре.
– Не знаю, – сказал мистер Озмонд. – Мне нравится, как они ее воспитали. Она очень мила.
– Это не имеет отношения к монастырю. У нее просто хороший характер.
– Полагаю, и то, и другое. Просто жемчуг чистой воды.
– Что-то она не торопится ко мне с цветами, – вздохнула мадам Мерль.
– Выйдем к ней и возьмем ваш букет, – предложил Озмонд.
– Я ей не нравлюсь, – пробормотала мадам Мерль, раскрывая зонтик от солнца.
И они вышли в сад.
Глава 23
Мадам Мерль приехала во Флоренцию по приглашению миссис Тачетт – та предложила ей на месяц остановиться в палаццо Кресчентини, – и практичная дама снова поговорила с Изабеллой о мистере Джилберте Озмонде и выразила желание познакомить девушку с ним, но не проявляла той настойчивости, с которой, как мы помним, она рекомендовала Изабеллу Озмонду. Причина, видимо, заключалась в том, что Изабелла никогда не отказывалась от предложений приятельницы. В Италии, как и в Англии, у леди было множество знакомых, как среди самих итальянцев, так и среди разномастных гостей этой страны. Она упомянула ряд людей, с которыми девушке стоило познакомиться, и, хотя мадам Мерль обронила, что Изабелла вольна знакомиться с кем хочет, имя мистера Озмонда называлось в самом начале списка. Он был ее старинным другом – она знала его уже десять лет. Он был самым умным и приятным мужчиной в мире, и к тому же отличался респектабельностью. Конечно, он был далеко не совершенен – впечатление, которое он производил на собеседников, во многом зависело от его настроения и состояния нервов. В плохом настроении он мог и не понравиться окружающим, – впрочем, подобным недостатком обладает большинство людей. Но если что-нибудь задевает его за живое – вот тут его ум и своеобычность проявляются в полном блеске. Он, конечно, человек не без странностей – а Изабелла поймет со временем, что только такие люди и стоят того, чтобы с ними знакомиться, – и не желает проливать свой свет на всех окружающих без разбора. Однако мадам Мерль осмеливалась утверждать, что перед Изабеллой он засверкает всеми своими гранями. Он легко впадал в хандру – слишком легко, и скучные люди просто выводят его из себя, но такая энергичная и умная девушка, как Изабелла, не может не пробудить в нем интереса, которого ему так недостает в жизни. В общем, это был человек, с которым следовало познакомиться. Не стоило и приезжать в Италию, если не свести дружбу с мистером Озмондом, который знал эту страну, как никто другой! Возможно, он и уступит в знаниях двум-трем немецким профессорам, но если у тех больше познаний, то мистер Озмонд превосходит их тонким артистическим вкусом. Изабелла вспомнила, что ее приятельница уже рассказывала ей о нем во время их многочисленных бесед в Гарденкорте, и задумалась, что за узы связывают эти две души. Девушка чувствовала, что дружеские связи мадам Мерль всегда овевало ее таинственное прошлое – в этом как раз и таилось обаяние этой удивительной женщины. Однако, упоминая о своих отношениях с мистером Озмондом, дама говорила о них исключительно как о давней и доброй дружбе. Изабелла сказала, что с удовольствием познакомится с человеком, который так много лет пользуется доверием ее подруги.
– Вы должны познакомиться со многими людьми, – заметила мадам Мерль. – Нужно заводить как можно больше знакомств, чтобы привыкнуть к ним.
– Привыкнуть? – повторила Изабелла с невероятно серьезным выражением глаз, что иногда вызывало сомнение, обладала ли она чувством юмора, – сомнение, которое девушка в другие моменты решительно опровергала. – Люди вовсе не вызывают у меня страха.
– Я имею в виду – свыкнуться с ними настолько, чтобы потом презирать их. Едва ли не
