Возраст зрелости - Жан-Поль Сартр

Комната была темной и еще хранила влажный запах сна. Матье обшарил сумерки взглядом, он жаждал прочесть смерть в чертах Лолы, как будто это было человеческое чувство. Кровать стояла справа, в глубине комнаты. Матье увидел Лолу, очень бледную, она смотрела на него неподвижными глазами. «Лола!» — тихо позвал он. Лола не ответила. У нее было необыкновенно выразительное, но абсолютно непроницаемое лицо; грудь была обнажена, одна ее прекрасная рука неподвижно лежала поперек кровати, другая была под одеялом. «Лола!» — повторил Матье, подходя к кровати. Он не мог оторвать взгляд от этой гордой груди, ему хотелось до нее дотронуться. Он некоторое время стоял у края кровати, нерешительный, взволнованный, его тело было отравлено острым желанием, потом он отвернулся и быстро схватил с ночного столика сумочку. Плоский ключ был в ней: Матье взял его и направился к окну. Серый день сочился сквозь шторы, комната была заполнена неподвижным присутствием; Матье стал на колени перед сундучком, ощущая спиной неукоснительное присутствие Лолы. Он вставил ключ в скважину. Поднял крышку, погрузил обе руки в сундучок, и бумаги зашуршали под его пальцами. Это были банкноты. Их было много. Тысячные купюры. Под стопкой квитанций и записок Лола прятала пачку писем, перевязанную желтой шелковой ленточкой. Матье поднес пачку к свету, изучил почерк и вполголоса сказал: «Это они», — затем сунул письма в карман. Но он не мог уйти, он стоял на коленях, уставившись на деньги. Через какое-то время, отвернувшись, он нервно порылся в бумагах, отбирая их не глядя, на ощупь. «Мне за платили», — подумал он. Там, сзади, лежала длинная белая женщина с удивленным лицом, руки, казалось, еще могли протянуться и красные ногти оцарапать. Матье встал, отряхнул колени правой ладонью. Левая рука сжимала пачку банкнот. Он подумал: «Мы вышли из положения», — озадаченно рассматривая деньги. «Мы вышли из положения…» Невольно напрягая слух, он вслушивался в молчаливое тело Лолы и почувствовал себя пригвожденным к месту. «Ладно!» — смиренно прошептал он. Его пальцы разжались, и деньги, кружась, упали в сундучок. Матье закрыл крышку, повернул ключ, положил его в карман и крадучись вышел из комнаты.

Свет ослепил его. «Я не взял деньги», — озадаченно сказал он себе.

Матье неподвижно стоял, положив руку на перила лестницы, он подумал: «Я слабак!» Он пытался возмутиться собой, но понастоящему себя осудить трудно. Вдруг он подумал о Марсель, об отвратительной бабке с руками душительницы и на самом деле испугался. «Сущий пустяк, малое движение, и Марсель спасена от страдания, избавлена от всей этой мерзости, которая оставит на ней неизгладимое клеймо. А я не смог, этакий чистюля! Ничего не скажешь, храбрец! После этого, — подумал он, глядя на свою перебинтованную руку, — я могу сколько угодно кромсать руку ножом и корчить из себя рокового мужчину перед девицами: больше никогда я не смогу принимать себя всерьез». Марсель пойдет к бабке, другого выхода нет: это она должна будет проявить храбрость, бороться с тревогой и ужасом, а он в это время будет восстанавливать силы, попивая ром в ближайшем бистро. «Нет, — вздрогнув, подумал он. — Она не пойдет. Я женюсь на ней, потому что только на это я и способен». Он подумал: «Я женюсь на ней», — прижимая раненую руку к перилам, и ему показалось, что он тонет. Он прошептал: «Нет! Нет!» — откинув назад голову, сделал глубокий вдох, повернулся, пересек коридор и вернулся в комнату. Как и в первый раз, он прислонился спиной к двери и постарался приучить глаза к полумраку.

Он до конца не был уверен, что у него хватит смелости украсть деньги. Он сделал несколько неуверенных шагов и различил наконец серое лицо и широко раскрытые глаза Лолы, глядящие на него.

— Кто здесь? — спросила Лола.

Голос был слабый, но злой. Матье затрепетал с головы до пят. «Этот идиот Борис!» — подумал он.

— Это я, Матье.

Наступило долгое молчание, потом Лола спросила:

— Который час?

— Без четверти одиннадцать.

— У меня болит голова, — сказала Лола. Она натянула одеяло до подбородка и застыла, не сводя глаз с Матье. У нее все еще был вид покойницы.

— Где Борис? — спросила она. — Что вы здесь делаете?

— Вы были больны, — поспешно объяснил Матье.

— Что со мной было?

— Вы застыли с широко открытыми глазами. Борис с вами разговаривал, вы ему не отвечали, и он испугался.

Казалось, Лола не слышала. Внезапно она саркастически засмеялась, но тут же осеклась.

— Он решил, что я умерла? — с трудом проговорила она.

Матье не ответил.

— А? Ведь так? Он решил, что я умерла?

— Он испугался, — уклончиво сказал Матье.

— Уф! — выдохнула Лола.

Снова наступило молчание. Она закрыла глаза, подбородок ее дрожал. Казалось, она делала отчаянные усилия, чтобы взять себя в руки. Не открывая глаз, она сказала:

— Дайте мою сумочку: она на ночном столике.

Матье протянул ей сумочку: она вынула пудреницу и с отвращением посмотрела на свое лицо.

— И правда, у меня вид покойницы, — сказала она.

Она с усталым вздохом положила сумочку на кровать и добавила:

— Впрочем, большего я не стою.

— Вы себя скверно чувствуете?

— Довольно скверно. Но мне знакомо это состояние, к вечеру пройдет.

— Вам что-нибудь нужно? Хотите, я позову врача?

— Нет. Успокойтесь. Значит, вас послал Борис?

— Да. Он был ошеломлен.

— Он внизу? — чуть приподнявшись, спросила Лола.

— Нет… Я… я был в кафе на Домской набережной, понимаете, он меня там встретил. Я тут же взял такси и примчался сюда.

Голова Лолы упада на подушку.

— Все-таки спасибо.

Она начала смеяться. Смех был задыхающийся и мучительный.

— Короче говоря, ангелочек сдрейфил. Недолго думая он смылся. А вас сюда прислал, чтобы вы убедились, действительно ли я умерла.

— Лола! — сказал Матье.

— Да ладно, — отрезала Лола, — только не надо трепотни.

Она закрыла глаза, и Матье подумал, что сейчас она потеряет сознание. Но через несколько секунд она суховато проговорила:

— Скажите ему, чтоб не тревожился. Я вне опасности. Эти недомогания случаются, когда я… Короче, он знает почему. Немного сдает сердце. Скажите ему, чтоб он сейчас же пришел сюда. Я его жду. Я буду здесь до вечера.

— Договорились, — сказал Матье. — Вам действительно ничего не нужно?

— Нет, сегодня к вечеру я поправлюсь и буду петь.

Она добавила:

— Со мной еще не покончено.

— Тогда до свиданья.

Он направился к двери, но Лола позвала его. Она умоляюще сказала:

— Пообещайте,