Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
И так, на следующий день, никем не провожаемый, незаметно, на шведском самолете я покинул Париж.
Осенью следующего года роман «Умереть в Париже» вышел в серии «Павийон» в парижском издательстве «Лаффон». Мне в руки книга попала в начале ноября, но все это время во Франции, помимо газеты «Фигаро» и других литературных изданий, почти все газеты откликнулись на ее выход и поместили хвалебные рецензии. Подборку этих вырезок мне прислали из издательства.
Читая их, я был удивлен настолько, что не верил своим глазам. Среди авторов рецензий были и знакомые мне люди, но большинства я не знал. Меня радовало, что все они внимательно прочли роман и поняли авторский замысел.
Вскоре из бельгийского издательства пришел запрос на выпуск книги массовым тиражом. Швейцарское издательство тоже просило разрешения издать книгу в дорогом переплете, польское издательство хотело выпустить мой роман, переведя с французского. Следуя практике французского книгоиздания, я полностью препоручил все издательству «Лаффон», и в этих трех странах роман «Умереть в Париже» также имел огромный успех. Особенно в Бельгии — в конце года роман по выбору литературных критиков удостоился звания самой выдающейся книги года. В результате издательство «Лаффон» захотело издать во французском переводе и другие мои книги.
Эхо успеха за границей докатилось и до Японии, кто-то недоумевал, кто-то радовался, я же, ясно осознав свой долг и свое предназначение быть писателем, еще больше проникся решимостью всецело посвятить себя избранному пути.
И вот после всего этого я стал батраком, день и ночь вспахивающим рукопись, позабыв о течении времени.
Однажды Кавабата сообщил мне, что в следующем году в Токио намечается международный съезд ПЕН-клубов, поэтому японскому ПЕН-клубу необходимо придать статус юридического лица, в связи с чем он просил меня стать его заместителем вместе с Суэкити Аоно. Это было весной 1956 года.
Я посоветовался с начальником канцелярии ПЕН-клуба Мидзусимой, и тот меня предупредил, что на международном съезде Кавабата будет выступать как глава литературного истеблишмента, мне же останется лишь во всем следовать его указаниям. Он и сам, поскольку бразды правления в клубе оказались в руках этого человека, ушел с поста начальника канцелярии и ныне, как и прежде, став рядовым членом ПЕН-клуба, трудится с пером в руке.
Как только подтвердился факт, что в сентябре следующего года в Токио состоится международный съезд ПЕН-клубов, я пришел в сильное смятение. Наверняка на съезд приедут мои знакомые французские литераторы, тот же Пьерал, и по французскому обычаю было бы невежливо с моей стороны не пригласить их вечером к себе домой, но как я могу пригласить их в этот дом! Я тотчас принял решение построить на месте пепелища небольшой домик в европейском стиле. Затея оказалась довольно хлопотной, да и работа в ПЕН-клубе отнимала немало времени.
Наступил январь 1957 года. Пора было приступать к порученной мне Кавабатой обязанности — собирать деньги. В прошедшем году вместо Мидзусимы начальником канцелярии ПЕН-клуба была назначена хорошо владеющая иностранными языками критик Ёко Мацуока, она дважды за прошедший год побывала в международной штаб-квартире ПЕН-клубов и многое разузнала. Между прочим и то, что во всех странах международный съезд проводился при финансовой помощи правительства и богатых предпринимателей.
А в нашем случае добывать финансовую помощь предстояло мне. Надо сказать, что в Японии, где после войны еще ни разу не собирался парламент, это было совсем не просто. Для сбора средств мне поручили также устроить выставку сикиси[27]. Организация выступлений Кавабаты, на которых он жаловался аудитории на денежные трудности ПЕН-клуба, тоже легла на мои плечи.
Единственное, в чем мне повезло, так это в том, что Ёко Мацуока жила в одном со мной районе и по работе в школьном родительском комитете мы с ней сильно сдружились, поэтому она охотно снабжала меня материалами и всячески помогала выполнять мои обязанности по линии ПЕН-клуба. В это время издательство «Тюо корон» безвозмездно предоставило канцелярии ПЕН-клуба отдельную комнату в помещении своей редакции, что также было удобно. В этой канцелярии чуть ли не каждый день собиралась дирекция с членами ПЕН-клуба и безвозмездно проводила бесконечные заседания, обсуждая приготовления к предстоящему съезду.
Что касается выставки сикиси, за которую отвечал я, ближе к делу возникло много проблем и потребовались помощники. Целью выставки было привлечение средств, так что следовало отобрать таких писателей, чьи работы можно было продать подороже. В этом выборе и состояла главная трудность. Я посоветовался с Кавабатой, он сказал, что не смеет просить патриархов, назвал три-четыре имени, но и сам засомневался, можно ли продать их работы за большие деньги. В конце концов я объявил ему, что выставка не состоится, если не попросить знакомых художников пожертвовать несколько небольших работ. Кавабата согласился и обещал лично обратиться с просьбой к художникам.
Я тотчас обзвонил знакомых художников, и они охотно согласились предоставить свои работы. Зал в художественной галерее на пять дней безвозмездно предоставил магазин «Мицукоси» на Нихонбаси. Обязанность сходить к художникам за их работами взяла на себя пожилая женщина, работавшая под началом Мацуока. Она договаривалась с художниками о самой низкой цене, каждый день посещала выставочный зал и наблюдала за подготовкой, вела переговоры с возможными покупателями.
Накануне открытия объявление о выставке было напечатано в газетах. Я пришел туда в день открытия около полудня. Было представлено больше десяти сикиси молодых модных писателей в рамках, а также около дюжины картин, три каллиграфии, выполненные Кавабатой. Среди гостей был знаменитый художник Ю. Его большой пейзаж уже продали — на нем висела красная метка. Я поблагодарил его, а он подвел меня к каллиграфиям Кавабаты и, указав на одну из них, сказал, что хотел бы ее купить. Я был бы рад подарить ему в знак благодарности, но не имел на это права и чувствовал себя ужасно неловко…
Я провел на выставке почти пять часов, чтобы поблагодарить всех авторов работ и гостей. То же и на следующий день. Но на третий день часам к двум все, включая мои неумелые сикиси, было распродано. Посовещавшись с администрацией галереи, мы решили в тот же день закрыть выставку. Татэно, директор «Мицукоси», поздравил меня с успехом…
За месяц до этого, на состоявшемся в зале Ёмиури публичном собрании по случаю проведению в Японии международного съезда ПЕН-клубов, выступая вместе с Дзюном Таками, Тамой Моритой, Тацудзо Исикавой и Кавабатой, я, посетовав на трудную долю казначея, сболтнул что-то вроде того, что после поражения в тяжелой войне большинство японцев остались ни с чем и несколько лет с трудом находили средства к пропитанию, прошло каких-то двенадцать лет, и, когда стало немного полегче, мы приглашаем писателей со всего мира, чтобы обсудить будущее без войн и перспективы развития культуры, и это весьма знаменательно, остается только нам всем поднатужиться и преодолеть денежные проблемы.
После этого, к большому удивлению работавших в канцелярии, на адрес ПЕН-клуба посыпались денежные переводы и конверты с вложенными купюрами с просьбой направить в фонд съезда. Я ехал на такси от станции Ёцуя до канцелярии ПЕН-клуба и собирался заплатить по счетчику, когда водитель, отмахнувшись, сказал: «Пусть это будет лептой бедняка! Положите на счет ПЕН-клуба!» — и уехал. Потрясенный, я отдал в канцелярии плату за такси и тогда же узнал о бесчисленных письмах, которые и в самом деле можно назвать лептой бедняков.
Когда я стал одно за другим читать эти письма, у меня невольно наворачивались слезы. Сложив молитвенно руки, я с замиранием сердца думал о том, что эти люди, так же как и я, преодолев невзгоды войны и послевоенного времени, наконец-то достигли спокойной жизни и что мы должны оправдать их надежды и сделать все, чтобы предстоящий съезд стал значительным событием.
И все же самой важной моей обязанностью было добиться денежной помощи от правительства.
Поэтому, как только мне поручили собрать средства, я послал письмо премьер-министру Киси, в котором, объяснив ситуацию, попросил, если у него найдется свободное время, хотя бы о десятиминутной аудиенции. Я осмелился обратиться к нему с таким письмом потому, что он, как и я, учился в Первом лицее, только был на два года меня старше. Он принимал участие в секции красноречия, а поступив на службу, работал вместе со мной в Министерстве сельского хозяйства и торговли, много мне помогал, и мы были дружны. В начале февраля позвонил его секретарь, и Киси принял меня в своей резиденции. Оказалось, что он хорошо осведомлен о предстоящем съезде, разговаривать с ним было легко. Дотацию даст Министерство иностранных дел, сказал он, но в апреле начинается новый бюджетный год, поэтому, если съезд состоится в сентябре, деньги будут перечислены из нового бюджета. Он сказал, что мне необходимо посетить министра иностранных дел, и дал машину, чтобы доехать до министерства.
