Филип Честерфилд - Письма к сыну
Жила в Гааге Элизабет дю Буше, скромная, красивая девушка, из французской протестантской эмигрантской семьи; она была гувернанткой при двух девочках-сиротках и меньше всего думала о светских развлечениях или победах. Ходила молва, что английский посол искусно и лицемерно разыграл свое увлечение этой бедной добродетельной девушкой на пари, которое будто бы заключил в кружке молодых повес своего круга. Но любовь зашла дальше, чем предполагалось первоначально по этой салонной стратагеме: дю Буше стала матерью сына (1732). Он был назван, как и его отец, Филипом и получил отцовскую фамилию Стенхопа. Биографы Честерфилда, рассказывая этот эпизод, утверждают, что он задолго до романа С. Ричардсона разыграл историю Грандисона, соблазнителя Клариссы, и что будто бы Ричардсон, зная эту историю, взял ее за основу своего знаменитого романа (Clarissa Harlowe, 1748), но это едва ли правдоподобно, если иметь в виду частую житейскую повторяемость подобной банальной любовной интриги. Скомпрометированная дю Буше лишилась места и оказалась всецело на милости отца своего ребенка. Честерфилд поселил ее в лондонском предместье, дал скромный пенсион; но она навсегда осталась там, в глуши, ведя одинокое и почти безвестное существование покинутой женщины и не видя никого, даже самого Честерфилда. Последний, впрочем, заказал ее портрет знаменитому тогда художнику-пастелисту, Каррьере Розальба, и повесил этот портрет в золоченой раме в своей библиотеке. Сын же Честерфилда, родившийся от этой мимолетной связи, -- был тот самый Филип Стенхоп, которому отец многие годы посылал свои, впоследствии прославленные, письма. Прежде чем обратиться к характеристике этих писем, следует досказать биографию Честерфилда в те годы, когда они писались.
Жизнь его по возвращении в Лондон из Голландии не была богата внешними событиями. Первоначально важнейшие из них были сосредоточены вокруг парламентской борьбы с Робертом Уолполом, в 30-е годы принимавшей все более резкие формы и вынуждавшей Честерфилда то испытывать свои ораторские способности, то браться за сатирическое перо журналиста. В палате лордов вместе с Честерфилдом оппозицию возглавлял Картрет (с 1744 года ставший графом Гренвиллем); вскоре ядро оппозиции пополнилось и в палате общин, где появились способные и энергичные молодые люди (которых Уолпол презрительно называл "патриотами-мальчишками") -- Уильям Питт и Джордж Литтлтон, ставшие соратниками и друзьями Честерфилда. Джордж Литтлтон (1709 -- 1773), приятель Попа и Дж. Филдинга, вошел в английскую литературу прежде всего потому, что именно ему впоследствии посвящен был Филдингом знаменитый роман -"История Тома Джонса, найденыша", но Литтлтон и сам пробовал свои силы на литературном поприще: в 1735 году, в тот самый год, когда он стал влиятельным членом палаты общин, он анонимно издал томик своих "персидских писем" -- сколок с одноименного произведения Монтескье, полный, однако, самостоятельных и свежих наблюдений над английской политической жизнью. Литтлтон ближе связал Честерфилда с литераторами, которым он покровительствовал, и привлек его к совместному участию в нескольких литературных периодических изданиях, противостоявших правительственным оффициозам.
Не следует преувеличивать радикализма ни Честерфилда, ни его единомышленников по парламентской оппозиции, когда они вели совместную борьбу против могущественного премьер-министра. Боровшиеся в то время политические партии представляли собою в сущности довольно беспринципные блоки представителей разнородных классовых интересов; их идейные разногласия зачастую носили характер временный и нередко определялись случайными причинами, не имевшими ничего общего с подлинными интересами трудового народа. Но Честерфилд был опытным политиком и прошел настоящую идейную закалку у ранних французских просветителей, благодаря чему он и завоевал авторитет у передовых английских литераторов этой поры.
Роберт Уолпол не отличался образованностью. К литературе и искусству он относился презрительно и о поэтах и писателях отзывался в тонах самых непочтительных и бесцеремонных, так как считал их людьми совершенно бесполезными; впрочем, на подкупы наемных писак он тратил огромные государственные средства. Свифт, в своей эпистоле к Дж. Гею в 1751 году, называл Роберта Уолпола "врагом поэтов" ("Bob, the poets foe"), а в "Рапсодии о поэзии" (1733) издевался над тем, что любой памфлет "в защиту сэра Боба никогда не испытает недостачи в оплате". При Р. Уолполе система взяточничества и подкупов достигла небывалых размеров, была настолько очевидной и привычной для всех, что стала как бы узаконенной. В борьбу с этой системой, в частности с подкупами при избрании в парламент, вступили также и писатели, например Филдинг, в лучших из своих политико-сатирических комедий.
В 1733 году Честерфилд посвятил несколько речей в палате лордов сочиненному Уолполом "биллю об акцизе", убежденно и горячо ратуя против этого проекта; благодаря красноречию Честерфилда и поддержке обеих палат билль не был утвержден. Уолпол тотчас же отомстил Честерфилду, отняв у него его придворную должность. В 1733 году Дж. Филдинг написал комедию "Дон-Кихот в Англии", в которой он воспользовался образом романа Сервантеса для самых ярких и острых обличении, с просветительских позиций, всего английского государственного строя,. неравенства людей перед законом, продажности судей, гибельной, уродующей человека страсти к наживе. Отметим, что эта замечательная пьеса посвящена графу Честерфилду как человеку, по словам Филдинга, "так блестяще отличившемуся в борьбе за свободу против всеобщей коррупции, которая может когда-нибудь оказаться роковой для страны"; "автор, хорошо известный вашей светлости, считает, что примеры быстрее и сильнее действуют на умы, чем простые истины..."; "самое смешное изображение расточительности или скупости может произвести сравнительно небольшое впечатление на сластолюбца и скупца; но мне кажется, что живое изображение бедствий, навлекаемых на страну всеобщей продажностью, могло бы произвести весьма сильное и нужное впечатление на зрителей".
Через несколько лет именно Честерфилд произнес свою знаменитую речь в защиту Филдинга, против закона о театральной цензуре, о которой Гарви (Hervey) в своих "Мемуарах" отозвался как об одной из "наиболее ярких и остроумных речей, какие он когда-либо слышал в пар ламенте". История этой речи примечательна во многих отношениях. Она свидетельствует, в частности, о широких и просвещенных взглядах Честерфилда на общественное назначение искусства. В 1736 году Филдинг написал новую пьесу: "Пасквин. Драматическая сатира на наше время, представляющая репетицию двух пьес: комедии под заглавием "Выборы" и трагедии под заглавием "Жизнь и смерть Здравого смысла''". Эта резкая политическая сатира, в которой жестокому и остроумному осмеянию снова подвергся "Боб" Уолпол, впервые поставлена была на сцене "Маленького театра" в Хеймаркете и имела чрезвычайный успех, равного которому не было со времен "Оперы нищих" Гея. Вслед за "Пасквином", в марте следующего 1737 года, Филдинг в том же театре поставил еще одну пьесу, полную злободневных намеков и прямых нападок на премьер-министра и его злоупотребления: "Исторический ежегодник за 1736 год", -- которая оказалась последней пьесой Филдинга, увидевшей свет рампы. Уолпол был взбешен и решил, что на этот раз драматург не должен остаться безнаказанным. Через официозный орган он предупредил, что и автору подобных антиправительственных выступлений, и всему его театральному предприятию грозят серьезные кары, если он не прекратит своих нападок; газета ("Daily Gazetteer") заявляла далее, что никакие доводы не смогут оправдать вынесение на сцену для осмеяния государственной политики. Филдинг пробовал бороться за свой театр, и Честерфилд великодушно предложил ему помощь.
Среди действующих лиц "Пасквина" есть несколько сатирических персонификаций, в числе которых зрителям особенно нравились две "королевы" -- "королева Невежество" и "королева Здравый смысл", в конце концов погибающая. Возможно, что этот ярко сатирический образ, созданный Филдингом, вспомнился Честерфилду и его друзьям, когда они основали новый журнал "Здравый смысл" (Common Sense, or the Englishman's Journal) -орган оппозиции, явно противопоставленный официозу Роберта Уолпола. Первый номер "Здравого смысла", вышедший в свет 5 февраля 1737 года, открывался передовой статьей, написанной Честерфилдом, в которой, между прочим, находится прямой намек на пьесу Филдинга, не названного, впрочем, по имени. Честерфилд писал здесь:
"Остроумный драматический писатель рассматривал "Здравый смысл" как вещь столь необычайную, что недавно он с большим умом и юмором не только персонифицировал ее, но даже возвеличил, удостоив титула королевы". Неудивительно, что, находясь как бы под защитой Честерфилда, Филдинг на угрозы, инспирированные Робертом Уолполом, ответил открытым письмом, опубликованным в том же журнале "Здравью смысл" (в номере от 21 мая 1737 года), и вслед за тем выпустил в свет печатное издание своей последней пьесы, предпослав ей полное язвительности "Посвящение публике". На этот раз Р. Уолпол пришел уже в совершенную ярость. Он тотчас же внес в обе палаты парламента законопроект о театральной цензуре (Licensing act); хотя новый закон еще обсуждался некоторое время в печати, -- сам Честерфилд, скрывшийся под инициалами A. Z., поместил в "Здравом смысле" (1737, No 19) посвященную законопроекту статью, уснащенную ссылками на древних-- Горация и Цицерона, с его речью в защиту поэта Архия, -- все было напрасно и предрешено: Уолпол сумел настоять на утверждении во всех инстанциях задуманного им акта, и его твердому решению не могла нанести никакого вреда красноречивая защита сцены в речи Честерфилда, произнесенной им в верхней палате парламента в июне 1737 года, во время дебатов по поводу третьего чтения этого законопроекта, который он прямо назвал "посягательством не только на свободу театров, но и на свободу вообще". Речь Честерфилда стала знаменитой и печатается в собрании его сочинений, но "Маленький театр" Филдинга был закрыт, и он бросил писать пьесы. Закон о театральной цензуре нанес сильнейший удар английской драматургии, от которого она смогла оправиться не скоро: Б. Шоу вспоминал об этом с горечью в предисловии к своему сборнику "Неприятные пьесы" (1898).
