Маракотова бездна - Артур Конан Дойль
— Скорее всего, болван Джон Суини решил бросить лот рядом с нами, чтобы мы тут не страдали от одиночества, — предположил он.
— Конечно, конечно! — усмехнулся Маракот. — Так называемый «плюмбус лонгикаудатус» — новый вид глубоководного существа, мистер Хедли, с длинным металлическим хвостом и свинцовым грузом в носу. Впрочем, измерения глубины необходимы, чтобы пароход не сел на мель, образованную берегами подводного кратера. Все в порядке, капитан Хоуи! — крикнул он в телефонную трубку. — Можете продолжать погружение!
Мы снова начали опускаться. Профессор Маракот выключил электрическое освещение, и камера оказалась в полной темноте, если не считать светящейся шкалы батометра, хладнокровно измерявшего наше падение и отсчитывавшего фут за футом глубины. Если бы не легкое покачивание аппарата, мы вообще не ощутили бы движения. Только неумолимые шаги стрелки сообщали о нашем ужасном, непостижимом положении. Теперь мы находились на глубине в тысячу футов, и воздух в камере явно становился все более затхлым. Сканлэн смазал клапан выводящей трубки, и положение исправилось. На отметке в полторы тысячи футов мы остановились и снова зависли в океане с включенными фонарями. Мимо проплыла какая-то огромная темная масса, однако мы не сумели определить, была ли это рыба-меч, глубоководная акула или другое, пока не известное науке чудовище. Профессор Маракот поспешно выключил свет.
— Вот она, наша главная опасность, — пояснил он. — В океанской пучине есть такие твари, нападению которых этот стальной ящик способен сопротивляться ничуть не лучше, чем пчелиный улей атаке разъяренного носорога.
— Например, киты? — уточнил Билл Сканлэн.
— В том числе. Киты действительно способны опускаться на большую глубину, — ответил ученый. — Известно, что однажды гренландский кит совершил нырок перпендикулярно поверхности моря и утащил за собой почти милю троса. Но так низко киты уходят только в случае серьезного ранения или большого испуга. Скорее всего, мы только что увидели гигантского кальмара: уж они-то встречаются где угодно.
— Надеюсь, кальмары слишком мягкие, чтобы повредить наш аппарат, — заметил Сканлэн. — Было бы забавно, если бы эта желеобразная тварь смяла никелированную сталь фирмы «Меррибэнкс».
— Тело-то у них действительно мягкое, — возразил профессор, — однако клюв большого кальмара без труда пронзает железный брусок. Так что одного удара этого клюва достаточно, чтобы проткнуть наше стекло толщиной в дюйм с такой легкостью, как будто это пергамент.
— Ничего себе! — изумленно воскликнул Билл Сканлэн.
Вот так, не переставая удивляться и обсуждать все, что встречали по пути, мы продолжали погружение и теперь уже медленно двигались вниз до тех пор, пока не достигли дна. Приземление произошло настолько мягко, что мы бы не заметили остановки, если бы, включив свет, не увидели вокруг аппарата свернувшийся множеством колец трос. Металлическая проволока представляла собой нешуточную опасность, ибо могла повредить воздуховоды. По приказу профессора Маракота излишки троса немедленно подтянули на корабль. Батометр показал глубину в тысячу восемьсот футов. Итак, мы достигли цели и теперь неподвижно лежали на вулканическом гребне на дне Атлантического океана.
Глава II
Иногда мне кажется, что каждый из нас троих испытывал лишь одно чувство: полное нежелание что-либо делать и что-либо видеть. Хотелось просто сидеть неподвижно и думать о свершившемся чуде: о том, что мы попали на дно одного из величайших мировых водных пространств. Но скоро освещенная фонарями странная сцена за стенами камеры снова заставила нас прильнуть к иллюминаторам.
Мы опустились на скопление высоких водорослей (Cutleria multifida, — определил профессор Маракот). Под воздействием глубоководного течения высокие желтые стебли покачивались точно так же, как на земле колышутся на летнем ветру ветки деревьев. И все же водоросли не выросли настолько, чтобы полностью закрыть нам обзор, хотя золотистые в потоке света, широкие листья время от времени оказывались перед глазами. За ними простирался склон из какого-то темного, похожего на шлак вещества, щедро расцвеченный прелестными яркими существами — голотуриями (морскими огурцами), асцидиями, морскими ежами и иглокожими — так же обильно, как весной в Англии склоны покрываются нарциссами, гиацинтами и примулами. Эти живые морские цветы особенно привлекательно смотрелись на угольно-черном фоне. Время от времени из узких мрачных расселин среди камней выплывали огромные губки, а изредка в круге яркого света мелькали цветастые рыбы, попавшие сюда, на глубину, из средних слоев океана. Мы завороженно любовались восхитительной картиной, когда из переговорного устройства вновь донесся встревоженный голос капитана Хоуи:
— Ну и как там, на дне? Нравится? Все в порядке? Не задерживайтесь надолго. Барометр падает, как бы не пришел шторм. Воздуха хватает? Мы можем чем-нибудь вам помочь?
— Все в порядке, капитан! — жизнерадостно прокричал в ответ профессор Маракот. — Не беспокойтесь, надолго не задержимся. Вы отлично о нас заботитесь: здесь удобно, чувствуем себя так, словно расположились в уютнейшей из кают. Постарайтесь немного продвинуть аппарат вперед, только медленно.
Мы попали в окружение светящихся рыб. Выключили свет и в полной темноте — такой, где чувствительная к свету пластина могла бы в течение часа не реагировать даже на смутный след ультрафиолетового луча — принялись увлеченно наблюдать за фосфоресцирующей океанской фауной. Мимо нас театрально, словно на фоне черного бархатного занавеса, неторопливой чередой двигались точки яркого света, как будто темной ночью проходил многопалубный пассажирский пароход с длинными рядами освещенных окон. Вот откуда-то появилось чудовище со страшными, светящимися во мраке зубами, которыми оно щелкало, словно воплощенная в живое существо ветхозаветная кара. Другое удивительное существо обладало длинными золотистыми усами, третье забавно несло на голове пылающий хохолок. Насколько хватало взгляда, вокруг мелькали сияющие точки: каждое, даже самое мелкое создание спешило по собственным важным делам, самостоятельно освещая себе путь и двигаясь не менее уверенно, чем таксисты на Стрэнде в час театрального разъезда. Скоро мы тоже включили свет, и профессор Маракот занялся изучением океанского дна.
— Конечно, аппарат опустился очень глубоко, но все же не настолько, чтобы исследовать характерный геологический рельеф поверхности, — заметил он. — К сожалению, сейчас эта задача нам не под силу. Может быть, в следующий раз, оснастив камеру более длинным канатом…
— Еще чего! В следующий раз! — возмущенно прорычал Билл Сканлэн. — Следующего раза не будет! Даже не думайте об этом!
Профессор Маракот снисходительно улыбнулся.
— Скоро вы привыкнете к новым условиям, Сканлэн, освоитесь с глубиной и успокоитесь. Конечно, это лишь пробное погружение: оно ни в коем случае не должно оказаться первым и последним.
— К
