Арнольд Беннет - Отголоски войны

— Слѣдующее дѣло, господа, нѣсколько необычное и потребуетъ особаго вниманія съ вашей стороны.

Онъ, повидимому, уже изучилъ его заранѣе.

Первымъ свидѣтелемъ былъ полисменъ, который присутствовалъ при обнаруженіи трупа. Онъ далъ свое показаніе такъ, какъ льютъ чай изъ чайника — ровно, безъ паузъ и не дожидаясь вопросовъ. Онъ явился уже въ концѣ, когда трупъ былъ отрытъ, трупъ лежалъ параллельно водопроводной трубѣ, рядомъ съ нею обернувшись къ ней лицомъ. Потомъ онъ присутствовалъ при переноскѣ трупа въ покойницкую. Это происходило во вторникъ утромъ, въ половинѣ восьмого.

— Вы обыскали трупъ? — спросилъ судья.

— Да, сэръ.

— Что вы нашли?

— Ничего, сэръ.

Судья дѣлалъ отмѣтки на бумажкѣ и разсѣянно смотрѣлъ на портретъ принца Уэльскаго, висѣвшій противъ него на стѣнѣ.

Затѣмъ явился докторъ, очень важный съ виду, въ синемъ пальто, съ длинной сѣдой бородой и съ большимъ бѣлымъ носомъ.

— Вы сдѣлали посмертное вскрытіе тѣла, описаннаго послѣднимъ свидѣтелемъ?

— Да; вчера днемъ.

— Что было причиной смерти?

— Сотрясеніе и сжатіе мозга отъ сильнаго удара въ затылокъ.

— Сжатіе мозга? — спросилъ старшина присяжныхъ, рѣшившій во что бы то ни стало оградить присяжныхъ отъ мистификаціи. — Не будете ли вы столь любезны объяснить, что значитъ сжатіе мозга?

— Сжатіе мозга происходитъ тогда, когда его такъ сдавливаютъ, что функціи его останавливаются.

— Благодарю васъ, — сказалъ старшина.

— Я констатировалъ кровеизліянія въ нѣсколькихъ пунктахъ и сильный приливъ крови на всей поверхности мозга. Никакихъ внѣшнихъ поврежденій не было, только кожа была слегка отодрана на круглой поверхности дюймовъ въ пять.

— Смерть наступила моментально?

— Это невозможно опредѣлить.

— Но убитый былъ зарытъ въ землю уже мертвымъ?

— Да.

— Какъ вы полагаете, въ которомъ часу онъ умеръ?

— Я началъ вскрытіе вчера въ четыре часа дня — и думаю, что онъ умеръ часовъ шестнадцать до того; значитъ, приблизительно, во вторникъ въ полночь.

— Но ударъ былъ, можетъ быть, нанесенъ раньше?

— Во всякомъ случаѣ не болѣе, чѣмъ за часъ до смерти.

— Какимъ орудіемъ былъ нанесенъ ударъ? Вы можете это опредѣлить?

— Чѣмъ-то мягкимъ и тяжелымъ, по всей вѣроятности мѣшкомъ съ мокрымъ пескомъ.

— Смерть не могла произойти отъ паденія?

— Нѣтъ. Для этого онъ долженъ былъ бы упасть съ высоты тридцати или сорока футовъ, — а отъ такого удара онъ бы поломалъ кости…

— Тѣло убитаго было упитанное?

— Да.

— Сколько онъ вѣсилъ?

— Я не взвѣшивалъ. Но на глазомѣръ — около одиннадцати стонъ.

— Желаете вы предложить какіе-нибудь вопросы свидѣтелю? — спросилъ судья старшину присяжныхъ.

— Нѣтъ, сэръ.

Судья кончилъ записывать и уставился опять глазами на портретъ, висѣвшія противъ него.

М-ръ Адріанъ Гильгэ, послѣдовавшій за докторомъ, былъ первымъ изъ свидѣтелей, который ударился въ слезы. Репутація Угловаго Дома сильно пострадала отъ убійства капитана. Судья пристально взглянулъ на него.

— Вашъ пансіонъ — благотворительное учрежденіе, м-ръ Гильгэ? — спросилъ онъ послѣ общихъ предварительныхъ вопросовъ.

М-ръ Гильгэ покраснѣлъ.

— Расходы по дому вполнѣ окупаются, — отвѣтилъ онъ.

— Сколько вы берете за комнату?

— Шесть пенсовъ или шиллингъ за ночь.

— И это окупаетъ расходы? Плату за помѣщеніе? Проценты на капиталъ? Жалованье завѣдующему? Ремонтъ?

— Я не плачу за наемъ — домъ мой. Я самъ завѣдую всѣмъ и не беру жалованья. А капиталъ я отдалъ на дѣло безъ процентовъ. О ремонтѣ я еще не думалъ.

— Вы, значитъ, хотите только сказать, что оплачивается прислуга, и что расходы по ѣдѣ пансіонеровъ, приблизительно, окупаются?

— Да.

— Вы недавно только начали заниматься благотворительностью?

— Да. Всякое дѣло приходится начинать съ начала.

— Конечно, — согласился судья. — И вы полагаете, что вамъ удастся облегчить положеніе лондонскихъ бѣдняковъ?

— Конечно.

— Вотъ какъ. Сколько вамъ лѣтъ, м-ръ Гильгэ?

— Не понимаю, зачѣмъ вамъ это знать?.. Мнѣ двадцать-шесть лѣтъ.

— Вы узнали тѣло убитаго?

— Да. Это тѣло капитана Поликсфена, который нанялъ у меня комнату дней десять тому назадъ.

— Когда именно?

— Перваго октября.

— Какъ его звали по имени?

— Не знаю.

— На какомъ суднѣ онъ былъ капитаномъ?

— Не знаю.

— Онъ оставилъ службу?

— Кажется.

— Что вы можете сказать о его образѣ жизни?

— Онъ былъ боленъ около недѣли и выходилъ изъ комнаты только къ завтраку и обѣду.

— Онъ казался вамъ человѣкомъ неимущимъ?

— Я полагалъ, что онъ, какъ большинство моихъ пансіонеровъ, въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, но не нищій.

— Онъ былъ разговорчивъ?

— Нѣтъ.

— Никогда съ вами не бесѣдовалъ?

— Никогда. Говорилъ только о погодѣ — и всегда точно опредѣлялъ направленіе вѣтра.

— За столомъ онъ не разговаривалъ?

— Очень мало.

— Были у него друзья, знакомые?

— Никого, кромѣ негра, по имени Коко, который иногда навѣщалъ его.

— Онъ проходилъ прямо въ комнату капитана?

— Да.

— Вы не знаете, вернулся ли капитанъ недавно изъ путешествія?

— Не знаю.

— Когда вы видѣли его въ послѣдній разъ?

— Во вторникъ вечеромъ, часовъ въ восемь.

Тутъ м-ръ Гильгэ заплакалъ.

— Гдѣ?

— Онъ пришелъ домой и поднялся къ себѣ наверхъ. Его комната была въ первомъ этажѣ.

— Вы говорили, что онъ не выходилъ недѣлю изъ дому.

— Въ этотъ день онъ въ первый разъ вышелъ. Онъ выходилъ два раза. Разъ днемъ и во второй разъ вечеромъ.

— Откуда вы энаете?

— Я видѣлъ его оба раза.

— Гдѣ же вы находились?

— Въ моемъ бюро, налѣво отъ передней. Дверь въ бюро стеклянная, и, сидя за моимъ письменнымъ столомъ, я вижу всякаго, кто входитъ и выходитъ.

— Какъ долго былъ онъ въ отсутствіи во второй разъ?

— Около получаса.

— Вы видѣли, когда онъ ушелъ?

— Да. Я вошелъ въ бюро послѣ обѣда, около семи часовъ, и оставался тамъ, выходя только иногда въ переднюю, до четырехъ часовъ утра въ среду.

— Новые жильцы къ вамъ въ этотъ день не пріѣзжали?

— Нѣтъ. Всѣ комнаты были заняты.

— А прежніе жильцы провели этотъ день, какъ обыкновенно?

— Вполнѣ.

— Кто выходилъ изъ дому послѣ того, какъ капитанъ Поликсфенъ вернулся въ восемь часовъ?

— Никто.

— Подумайте хорошенько, м-ръ Гильгэ. Вы сказали намъ, что никто не могъ выйти изъ дому такъ, чтобы вы его не видѣли, и что послѣ того, какъ капитанъ вернулся, никто не уходилъ. Значитъ, онъ былъ у себя въ комнатѣ съ восьми часовъ вечера — а между тѣмъ рано утромъ на слѣдующій день трупъ его былъ найденъ зарытымъ на Кингсуе. Какъ вы это объясняете?

— Я не могу никакъ этого объяснить.

— Или онъ былъ убитъ въ вашемъ домѣ…

— Это невозможно, сэръ. Невозможно!

— Нѣтъ ничего невозможнаго, — возразилъ судья. — Или онъ былъ убитъ у васъ въ домѣ и его тѣло вынесли, или онъ вышелъ изъ дома и былъ убитъ на улицѣ. Вы полагаете, что никто не могъ пробраться мимо двери вашего бюро незамѣченнымъ вами?

— Не думаю, чтобы это было возможно.

— Гдѣ расположена лѣстница?

— Она начинается какъ разъ у дверей бюро въ передней.

— А другой лѣстницы нѣтъ въ домѣ?

— Есть еще лѣстница чернаго хода, по которой ходитъ только прислуга.

— А, вотъ что! Есть еще черный ходъ. Сколько у васъ человѣкъ прислуги?

— Пять мальчиковъ и двѣ кухарки.

— Куда ведетъ вторая лѣстница?

— Въ кухню и на дворъ.

— А со двора есть выходъ?

Въ эту минуту одинъ изъ полицейскихъ зажегъ газъ.

— Да, — отвѣтилъ м-ръ Гильге, щурясь отъ неожиданнаго свѣта. — Оттуда есть выходъ въ переулокъ. На ночь дверь со двора запирается на засовъ.

— Въ которомъ часу?

— Послѣ обѣда — въ семь часовъ.

— Запирается изнутри?

— Да.

— Такъ что изнутри всякій могъ бы ее открыть?

— Да.

— Можно спуститься съ этой лѣстницы и выйти, не проходя черезъ кухню?

— Да.

— Въ которомъ часу тушатъ свѣтъ на черной лѣстницѣ?

— Около одиннадцати часовъ.

— Переулокъ ведетъ въ Стрэнджъ-Стритъ подъ прямымъ угломъ, и вашъ домъ угловой, — не такъ ли?

— Да.

— Гдѣ расположена была комната капитана?

— Окно его выходитъ въ переулокъ.

— Кто занималъ комнату рядомъ съ нимъ?

— Одна вдова, м-ссъ Оппотери.

— Она здѣсь?

— Нѣтъ. Она больна и лежитъ въ постели.

— А съ другой стороны?

— Съ другой стороны комнаты идетъ внѣшняя стѣна.

— Значитъ, дверь комнаты капитана ближе къ черному ходу, чѣмъ къ лѣстницѣ, ведущей внизъ въ переднюю.