Жены и дочери. Мэри Бартон [сборник 2023] - Элизабет Гаскелл

— Пообещала тебе?! Леди Харриет?! О чем ты говоришь?

— Просто… она назвала их при мне Пэкси и Флэпси… и, когда она сказала, что придет навестить меня в их доме, я попросила ее не приходить, если она собирается… потешаться над ними.

— Господи! При всем моем долгом знакомстве с леди Харриет, я бы никогда не позволила себе такой дерзости.

— Я это не из дерзости сказала, — твердо ответила Молли. — И я не думаю, что леди Харриет приняла это как дерзость.

— Этого ты знать не можешь. Она умеет принимать всякий вид.

Именно в эту минуту вошел сквайр Хэмли. Это было его первое посещение, и миссис Гибсон встретила его приветливо и любезно, вполне готовая принять извинения за то, что он так запоздал с поздравлением, и заверить его, что прекрасно понимает все бремя занятости каждого землевладельца, который сам трудится в своем поместье. Но никаких извинений не последовало. Он от всей души пожал ей руку в знак поздравления с завоеванием такого завидного приза, как его друг Гибсон, но ни единым словом не упомянул свое длительное пренебрежение долгом вежливости. Молли, которая к этому времени уже хорошо изучила все немногочисленные выражения сильных чувств на его лице, была уверена, что случилось нечто необычное и он очень встревожен. Он почти не обращал внимания на гладко льющуюся речь миссис Гибсон, решившей произвести благоприятное впечатление на отца красивого молодого человека, который, не говоря о его личной привлекательности, был еще и наследником имения. Сквайр повернулся к Молли и, обращаясь к ней, сказал приглушенным голосом почти так, словно делал ей признание, не предназначенное для ушей миссис Гибсон:

— Молли, у нас в доме все очень плохо! Осборн не получил стипендию в Тринити, на которую надеялся и ради которой туда возвратился. Потом позорно провалил экзамен на степень — и это после всего, что он говорил и что его мать говорила, а я, как дурак, ходил и хвастался своим умным сыном. Не могу этого понять. Я никогда не ждал ничего особенного от Роджера. Но чтобы Осборн… И это довело жену до тяжелого приступа ее болезни, и ей, видимо, очень нужны вы, дитя мое. Ваш отец сегодня утром приезжал ее навестить. Бедняжка. Я боюсь, она очень плоха. Она призналась вашему отцу, как ей хотелось бы, чтобы вы были рядом, и он сказал, что я могу съездить за вами. Вы ведь поедете со мной, правда? Она не из тех бедных женщин, к которым проявляют доброту из одного только милосердия, но она так обделена женской заботой, как если бы она была бедной, а может быть — и больше.

— Я буду готова через десять минут, — сказала Молли, глубоко тронутая словами сквайра и тем, как они были сказаны, ни минуты не думая о том, чтобы спросить согласия мачехи, — ведь она услышала, что отец уже дал его.

Когда она поднялась, собираясь выйти из комнаты, миссис Гибсон, которая лишь наполовину расслышала слова сквайра и была несколько уязвлена тем, что оказалась исключенной из разговора, спросила:

— Куда это ты собралась, милочка?

— Миссис Хэмли хочет, чтобы я приехала к ней, и папа позволил, — сказала Молли, и почти одновременно с ней ответил сквайр:

— Моя жена болеет и, так как она очень привязана к вашей девочке, попросила мистера Гибсона позволить ей приехать ненадолго в Хэмли-Холл, и он любезно согласился. Я здесь, чтобы забрать ее.

— Постой минутку, любовь моя, — сказала миссис Гибсон, обращаясь к Молли, слегка нахмурившись вопреки ласковым словам. — По-моему, дорогой папа совсем забыл, что ты должна сегодня идти со мной в гости к людям, — и она продолжила, адресуясь к сквайру, — с которыми я совершенно незнакома. И нет никакой уверенности, что мистер Гибсон вернется вовремя, чтобы сопровождать меня, — поэтому, как вы понимаете, я не могу позволить Молли уехать с вами.

— Я бы не сказал, что все это так уж важно. Хотя новобрачные, я полагаю, все одинаковы — ну да им пристало быть робкими, только я подумал… Тут ведь особый случай. А моя жена очень близко все принимает к сердцу, как все больные люди. Ну что ж, Молли, — это было сказано громче, так как предшествующие фразы произносились sotto voce, [41] — нам придется отложить приезд до завтра. Это нам не повезло, а не вам, — продолжил он, видя, как неохотно и медленно она возвращается на свое место. — Я надеюсь, вам будет весело сегодня вечером…

— Нет, не будет, — прервала его Молли. — Я и раньше не хотела идти, а сейчас еще больше не хочу.

— Тише, дорогая, — остановила ее миссис Гибсон и, обращаясь к сквайру, добавила: — Здешние визиты — совсем не то, что нужно для таких молодых девушек: ни молодых людей, ни танцев, никакого веселья. Но с твоей стороны, Молли, нехорошо так говорить о таких, насколько я понимаю, добрых друзьях твоего отца, как эти Кокерэллы. Не создавай у доброго сквайра неприятного впечатления о себе.

— Оставьте ее в покое, оставьте в покое! — запротестовал он. — Я ее понимаю. Она хочет сказать, что предпочла бы поехать к моей больной жене, чем идти сегодня в гости. Нет ли какой-нибудь возможности освободить ее?

— Ни малейшей, — ответила миссис Гибсон. — Мое мнение — договоренность есть договоренность, и я считаю, что у нее обязательства не только перед миссис Кокерэлл, но и передо мной — сопровождать меня в отсутствие моего мужа.

Сквайр был раздосадован, а будучи раздосадован, он имел обыкновение, упершись руками в колени, негромко насвистывать себе под нос. Молли знала эту стадию его неудовольствия и лишь надеялась, что он ограничится только таким бессловесным проявлением досады. Она с трудом удерживалась от слез и старалась думать о чем-нибудь ином, а не предаваться сожалениям и раздражению. Она слышала однообразно безмятежный голос миссис Гибсон и пыталась вникнуть в смысл того, что мачеха говорит, но очевидное раздражение сквайра не давало ей покоя. Наконец после затянувшейся паузы он поднялся и сказал:

— Ладно, это бесполезно. Бедная мадам, ей будет неприятно. Она так надеялась! Но это лишь на один вечер! Всего на один вечер! Она ведь сможет приехать завтра? Или бурное веселье нынешнего вечера ей этого не позволит?

В его тоне прозвучала такая свирепая ирония, что испуганная миссис Гибсон вспомнила о правилах приличия:

— Она будет готова в любое время, какое вы назначите. Мне очень жаль — я думаю, все дело в моей глупой робости, но все же вы должны