Портрет леди - Генри Джеймс
– Если бы я предвидела такой поворот событий, то не стала бы брать тебя с собой в Европу, – сказала она Изабелле после отъезда мадам Мерль. – Подождала бы до будущего года.
Ее замечания, как всегда, носили практический характер.
– Но ведь тогда, скорее всего, я так и не познакомилась бы с дядей. Это прекрасно, что я приехала именно сейчас.
– Пожалуй. Но я привезла тебя в Европу не для того, чтобы познакомить с дядей.
Это было вполне справедливое замечание, но, подумала Изабелла, не слишком уместное…
У нее теперь было много времени для того, чтобы подумать об этом и о многом другом. Целые дни она проводила в одиночестве – бродила по парку, подолгу листала книги в библиотеке. Еще одна вещь занимала ее мысли – приключения Генриетты, с которой она поддерживала постоянную переписку. Частные письма мисс Стэкпол нравились Изабелле гораздо больше, чем ее статьи; впрочем, и эти, рассчитанные на публику, письма были бы превосходны, не будь они напечатаны, считала юная американка. Дела Генриетты, включая личные, складывались менее удачно, чем это могло бы быть. Частная жизнь англичан, как она ни жаждала проникнуть в ее тайны, упрямо ускользала от нее, словно ignis fatuus[32]. Приглашение от леди Пензл так и не пришло; и бедный мистер Бентлинг при всей своей находчивости не мог ей объяснить, где могло затеряться приглашение, вне всяких сомнений посланное сестрой. Мистер Бентлинг, очевидно принявший близко к сердцу такой казус, считал себя обязанным чем-то компенсировать Генриетте несостоявшийся визит в Берфордшир. «Мистер Бентлинг говорит, что мне следует поехать на континент, – писала мисс Стэкпол, – думаю, он говорит это искренне, поскольку он и сам подумывает отправиться туда. Он говорит, что не понимает, почему бы мне не познакомиться с французским образом жизни, – а мне и самой хочется посмотреть, что такое эта новая Республика[33]. Мистер Бентлинг всем этим не интересуется, ему просто хочется прокатиться в Париж. Должна отметить, что мистер Бентлинг – весьма обходительный человек, так что по крайней мере с одним вежливым англичанином мне удалось познакомиться. Я постоянно твержу ему, что ему следовало бы родиться в Америке, и видела бы ты, как он доволен! Каждый раз, когда я говорю ему это, он восклицает: „А на самом деле, вот бы сейчас отправиться прямо туда!“».
Несколькими днями позже Генриетта написала, что собирается отбыть в Париж в конце недели – мистер Бентлинг любезно собирался проводить ее, возможно, даже до Дувра[34]. Она дождется в Париже Изабеллу, добавляла Генриетта просто, словно Изабелла предполагала путешествовать по континенту одна, а не вместе с миссис Тачетт.
Памятуя об интересе Ральфа к миссис Стэкпол, наша героиня зачитала ему несколько строк из писем подруги – тот с интересом, если не сказать с волнением, следил за успехами посланницы «Интервьюера».
– Кажется, дела ее неплохи, – высказался он. – В Париж с бывшим гвардейцем! Если она ищет, о чем бы написать, – достаточно изобразить сей эпизод.
– Это, конечно, выходит за рамки того, что принято, – отозвалась Изабелла. – Но если вы думаете, что такое путешествие не вполне невинно, то вы плохо знаете Генриетту. Вам никогда не понять ее.
– Простите, дорогая, я очень хорошо ее понимаю. Сначала, действительно, не понимал – но сейчас имею о ней совершенно четкое представление. Боюсь, правда, что Бентлинг – нет, и его ожидает немало сюрпризов. О, я настолько хорошо понимаю Генриетту, будто сам создал ее!
Изабеллу его заявление вовсе не убедило, но она не стала спорить с кузеном, поскольку старалась в последние дни быть как можно мягче с ним.
Меньше чем через неделю после отъезда мадам Мерль девушка сидела в библиотеке с томиком, содержимое которого не особенно захватило ее внимание. Она расположилась в глубокой оконной нише, из которой был виден печальный, залитый дождем сад, а так как библиотека была в боковом крыле, расположенном под прямым углом к фасаду, Изабелла видела и парадный вход, где экипаж доктора ждал его уже два часа. Ее тревожил столь долгий визит врача, но, наконец, Изабелла увидела, как он появился на пороге, постоял несколько мгновений, натягивая перчатки и неподвижным взглядом уставившись в колени лошади. Затем он сел в экипаж и уехал.
Изабелла просидела в нише еще полчаса; в доме стояла гнетущая тишина. Было так тихо, что Изабелла даже испугалась, услышав шаги, медленно приближающиеся по толстому ковру. Она быстро повернулась и увидела Ральфа Тачетта. Он стоял, как обычно засунув руки в карманы, но словно кто-то стер обычную легкую полуулыбку с его лица.
Она рванулась ему навстречу – в ее движении и взгляде был немой вопрос.
– Все кончено, – произнес Ральф.
– Вы хотите сказать, что дядя… – Слова замерли у нее на губах.
– Час назад мой отец скончался.
– Бедный мой Ральф, – пробормотала Изабелла, протягивая к нему руки.
Глава 20
Почти две недели спустя после описанных событий элегантный кеб доставил мадам Мерль к дому на Винчестер-сквер. Сойдя с подножки, она увидела между окнами гостиной большую аккуратную деревянную свежевыкрашенную табличку, где на черном фоне белели слова «Продается частный особняк» и приводилось имя агента, к которому следовало обратиться.
– Определенно, они не теряют времени даром, – пробормотала гостья, и, постучав в дверь массивным латунным молоточком, стала ждать, когда ей откроют. – Вот уж поистине практичная страна!
И в самом деле, даже пока она поднималась по небольшой лесенке в гостиную, она уже наблюдала везде свидетельства того, что дом скоро будет покинут: снятые со стен, на диване громоздились картины, шторы с окон и ковры с полов исчезли.
Миссис Тачетт приняла ее и в нескольких словах предупредила, что соболезнования подразумеваются сами собой.
– Я знаю, что ты скажешь, – что он был очень хорошим человеком. Но я и так это знаю – и лучше, чем
