На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Однако жизнь в образе Джо Кули имела то преимущество, что никогда не позволяла переживать о чем бы то ни было слишком долго. Едва усядешься поудобнее и начнешь себя жалеть, как случается что-нибудь еще похуже, и поневоле приходится переключаться.
– Ну ладно, приятель, – сказал лакей, – давай, поворачивайся.
– Простите?
– Старуха велела тебя привести.
Вот тут-то я и перестал думать о Чаффинче. Душа у меня ушла в пятки.
– Она хочет меня видеть?
– Ну да, – пожал он плечами.
– Не сказала зачем?
– Нет.
– А про лягушек она не упоминала?
– Нет, не слышал.
У меня зашевелилась слабая надежда, что карающая длань еще не занесена. Войдя в комнату мисс Бринкмайер, я обнаружил ее в постели. Рядом стоял мистер Бринкмайер. Одежда с кровати исчезла, так же, как и ботинки со зловещим содержимым. Куда их убрали, неизвестно, во всяком случае, было ясно, что беда пока прошла стороной, и я сразу оживился.
– Так-так, – с жизнерадостной улыбкой произнес я, потирая руки. – Как дела, как… э-э… самочувствие?
В лицо мне с сочным чавканьем ударилось что-то мягкое. Больная запустила в меня грелкой. Тут я понял, что несколько переборщил с оживлением. С ним всегда следует быть осторожней.
– Оставь свои ухмылки и хихиканье! – раздраженно бросила старуха.
Ее брат, по обыкновению, выступил в роли миротворца.
– Она очень нервничает, – извиняющимся тоном объяснил он. – Такое потрясение…
– Еще бы! – поддакнул я, убрав улыбку, не встретившую восторгов публики, и делая теперь ставку на сочувствие. – Когда тебя швыряют в бассейн, нервная система неизбежно страдает. Когда я это увидел, то сказал себе…
Мисс Бринкмайер, которая после меткого броска бессильно упала на подушки, снова вдруг села.
– Ты что, все видел?
– Да, а как же.
– Ты смог бы опознать того негодяя?
– Демона, – поправил мистер Бринкмайер, любивший точность. – Должно быть, тот самый, о котором писали в газетах.
– Ты сможешь опознать этого демона? – повторила она.
– Само собой, – уверенно кивнул я. – Такой мелкий, плюгавый, лицо тонкое, как у женщины…
– Чушь! – фыркнула Бринкмайерша. – Он был здоровенный, как горилла!
– Да нет, что вы!
– Пф! – отмахнулась она с той характерной теплотой, которую всегда обнаруживала в моем присутствии. – Мальчишка – просто идиот!
Мистер Бринкмайер снова решил прибегнуть к дипломатии.
– А может быть, – прищурился он, – это и была горилла?
– Ты тоже идиот, и еще похуже!
– Я просто вспомнил, – продолжал он, – что Метро-Голдуин-Майер как раз снимает что-то про Африку…
– Боже мой, что за чушь, – вздохнула она.
– Вот одна из их горилл и сбежала… Так или иначе, полиция скоро приедет и во всем разберется.
– Как же, разберется она, – хмыкнула мисс Бринкмайер, которая явно не питала особого доверия к представителям властей. – Ладно, что теперь говорить. Разговор о другом: Мичиганских Матерей я отменила.
– Как! – воскликнул я, потрясенный радостной новостью. – Отправили их обратно в Мичиган? Отлично! Правильное решение.
– Не будь кретином! С какой стати мне их отправлять? Я просто перенесла прием на завтра, потому что сегодня не в состоянии ими заниматься.
– И на открытии статуи тоже не сможешь быть, – незаметно подмигнул мне Бринкмайер. – Вот беда-то!
– Ну конечно, не смогу. Остается только надеяться, что вы с мальчишкой все там не провалите… Теперь убери его. – Она с содроганием взглянула на меня и вновь устало откинулась на подушки. – Мне еще хуже делается от этой дурацкой физиономии. Отведи в комнату и не выпускай до самой церемонии.
– Да, дорогая, – закивал Бринкмайер, – очень хорошо. А ты постарайся как следует выспаться.
Мы вышли в коридор. Здесь он немного расслабился, оставив манеры любящего брата у постели больной сестры, а у меня в комнате расцвел сияющей улыбкой и отвесил мне шлепок по спине.
– Йо-хо-хо!
Удар был столь неожиданным, что от падения меня спас только комод.
– Простите? – удивленно обернулся я.
– Она не придет открывать статую! – радостно объяснил он.
– Я слышал.
– Ты что, не понимаешь? – Он попытался снова огреть меня по спине, но на сей раз я был начеку. – Это значит, что фрак и стоячий воротничок отменяются!
– О!
– И гардения тоже!
– О!
– И никаких гетр!
Его энтузиазм оказался заразительным.
– А поцелуй? – воскликнул я. – Его тоже не будет?
– Ну конечно!
– Достаточно ведь обменяться вежливыми кивками, правда?
– Само собой!
– А может, и всю дурацкую затею с букетом отменим? – с надеждой спросил я.
Однако заходить так далеко мистер Бринкмайер оказался не готов.
– Нет, – вздохнул он, – боюсь, эпизод с букетом придется сохранить. В женских колонках про это любят писать, а если сестра ничего не найдет в газетах, то сразу спросит.
Я мрачно кивнул. В президенты кинокомпаний дураков не берут.
– Да, вы правы.
– Но без поцелуев!
– Разумеется.
– Без воротничков, без гардений и без гетр! – Закончив разговор на этой счастливой ноте, он направился к двери. – Йо-хо-хо!
Оставшись один, я в радостном возбуждении принялся мерить шагами комнату. Разумеется, будущее все еще оставалось окрашенным в мрачные тона. Проклятые Мичиганские Матери никуда не делись, их просто отложили. Нос статуи оставался таким же красным. Две оставшиеся лягушки по-прежнему наслаждались свободой. Тем не менее я успел уже столько всего натерпеться, что был благодарен судьбе за любой подарок, и одной мысли о том, что мы не будем публично целоваться с Т. П. Бринкмайером, оказалось достаточно, чтобы заставить меня чуть ли не парить в воздухе от счастья.
Впрочем, в этом восторженном состоянии я пребывал недолго. Дверца стенного шкафа тихонько приоткрылась, и оттуда показалось лицо, которое, несмотря на свежевыбритую верхнюю губу, я не мог не узнать.
– Привет! – сказал Джо Кули, вылезая из шкафа. – Как делишки?
Меня охватила волна возмущения. Я еще не забыл тот оборванный телефонный разговор.
– Как делишки? – холодно переспросил я. – Лучше скажи, какого дьявола ты бросаешь трубку, когда я с тобой говорю? Так что насчет денег?
– Денег?
– Я сказал, что мне нужны деньги, чтобы выбраться отсюда.
– Ах вот оно что, ты хочешь денег?
– Разумеется, хочу. По-моему, я обрисовал ситуацию достаточно прозрачно. Если я не получу денег в ближайшие два часа, то окажусь на краю пропасти.
– Понимаю. У меня сейчас ничего с собой нет, но я сразу пришлю, как только смогу.
Я понял, как сильно заблуждался в отношении него.
– Правда?
– Ну конечно, – улыбнулся он, – можешь не сомневаться… Ну как тебе представление в саду? Повезло мне, что застал ее там. Я вообще-то не к старухе шел, а за записной книжкой… – Он внезапно замолк и прислушался. –
