Роберт Эйкман - Niemandswasser
Это была, подумалось ему, совсем не та женщина, которую – пусть на мгновение, пусть в полудрёме – он увидел над озером в Тиргартене. Но всё же она появилась; и Эльм тотчас понял, как и зачем. Должно быть, прошло уже много часов, хотя совсем недавно ему вовсе так не казалось; но теперь в воздухе вновь разлился тусклый, пугающий свет новой зари. У этой женщины тоже были большие глаза и большой рот; но теперь её рот был открыт, и в нём, словно у какой–нибудь неизвестной рыбы, виднелось множество белых и острых зубов. Да, рот её был открыт, но она не улыбалась. И конечно, как и в прошлый раз, едва появившись, она исчезла – но, как и в прошлый раз, едва появившись, воскресила перед сердечным взором образ Эльвиры: грозный, смертоносный и нерушимый.
Эльм лёг на дно лодки. Он совершенно замёрз. «Примите того, кто уже мёртв», – почти шёпотом обратился он к духам озера и гор.
Свет был скорее жёлтым, чем серым; лёд на поверхности воды – далеко не таким плотным или даже зазубренным, как представлялось Эльму. Стоит повторить: до зимы было ещё далеко.
Немногочисленные останки не подлежали опознанию. Тело было истерзано, изглодано и выпотрошено, даже кости оказались раздроблены и изрезаны на части. И конечно, почти ничего не осталось от головы. Поистине, о случившемся можно было только догадываться. «В гробу ничего нет», – перешёптывались мужчины, когда спустя несколько дней подошло время для подобающей церемонии. Помимо прочего, на всё время, прошедшее от первой находки до последних почестей, достоверно и безошибочно установилась морозная зима.
«Что же случилось с Виктором?» – поинтересуется кто–нибудь. После предполагаемой смерти Эльма его разум, казалось, начал проясняться, так что полтора поколения спустя, к тому времени, как разразилась мировая война, его вновь признали годным к военной службе; где, хотя и оказавшись вдали от линии фронта, он имел несчастье – с гибельным для него и всех, кто был рядом с ним, исходом – попасть под прихотливый удар британской артиллерии; удачный выстрел, как сказали бы британцы. Тем самым и смерть Виктора оказалась не лишена примечательности.
