Дин Лин - Солнце над рекой Сангань
— Сколько у вас в деревне помещиков-злодеев? — спросил Чжан Пинь.
— Да точно не знаем, говорят, восемь, — ответил Ли Чжи-сян.
— Это так говорится, что восемь, да не все они опасны, — вставил Ли Чан.
— Верно, — подтвердил Чжан Пинь. — В прошлом году один сбежал — Сюй Юу. С Хоу Дянь-куем весной рассчитались, и теперь он целыми днями сидит на театральной площадке, греется на солнце. Этот обезврежен, никто на него внимания не обращает, а Ли Цзы-цзюнь, как заслышал о разделе земли, тоже сбежал. Вот и решайте: кто кого боится — они нас или мы их.
— Они напуганы смертельно. А что было, когда в Мынцзягоу прикончили Чэнь У! Они боятся Восьмой армии, боятся коммунистов! — вставил и Ли Чжи-шоу.
— А вас они не боятся? — спросил Чжан Пинь.
— Нас? Ха-ха-ха! Нас-то они не боятся!
— Тебя одного, конечно, не испугаются, а вот когда вся деревня подымется как один человек, им станет страшно. Если вы не заявите о нем, откуда знать Восьмой армии, кто злодей? Народ всесилен. Понятно?
— Понятно-то понятно, — неожиданно вышел вперед Ли Чжи-сян, — да народ все еще не поднимается как один человек. Даже среди руководителей у нас разброд. Спроси Чжан Юй-миня. Все крестьяне бранят милиционера за то, что он женился на дочери кровопийцы, отведал дурмана злодея. Кого ж теперь ему защищать, как не тестя? Не потому ли он вчера подрался с Лю Манем?
— Но ведь сбился с пути только один милиционер, — поспешил вмешаться Чжан Юй-минь, — и этот вопрос мы ставим сегодня на собрании. Если все признают его виновным, разве мы станем его покрывать?
— Всем этим мерзавцам не руководители страшны, — заговорил Чжан Пинь, — они народа боятся! А руководители — что? Окажутся среди них слабовольные, мягкотелые, их можно сменить, нам такие не нужны. Из жидкой глины стены не сложишь. Ведь даже прежде, при японских дьяволах, мы сумели выкинуть из старост Цзян Ши-жуна. Теперь-то мы наверняка сбросим того, кто перешел на сторону богачей, вышвырнем вместе с его хозяевами. Деревне стоит только сплотиться — и богачи будут бессильны. Хозяином станет бедняк. Каждый смело поднимет свой голос. Да что говорить об этой кучке кровопийц — мы выкинем и самого Чан Кай-ши.
Братья засмеялись.
— То же самое говорил нам товарищ Ян Лян, — сказал Ли Чжи-сян. — Да мы такие тугодумы, ничего сразу в толк не возьмем. Я вот всегда считал, что бедняку полагается только молчать да спину гнуть. И дядя мой так думал. А жена вот говорит другое. В душе-то и я понимаю, что она права, да боязно, руки коротки, не поднять мне такого дела.
— Да уж дядя твой Хоу Чжун-цюань прославился, что и говорить! — вставил Ли Чан.
— Здесь нужен застрельщик, нужно, чтобы кто-нибудь выступил первым, тогда никто не побоится, — сказал Чжан Пинь.
— Если выступить всем народом, тогда ни у кого страху не будет, — оживился и Ли Чжи-шоу; брови его высоко взметнулись и краска заиграла на разгоряченном лице.
— Как же вы говорите, что никто не выходит первым, — начал Чжан Пинь. — А Лю Мань? А те, кто ходил за документами к Цзян Ши-жуну? А те, кто требовал опечатать его добро, распределить его дома? Застрельщики есть, теперь должны пойти массы. Да и руководителям хватит заниматься одной подготовкой да приказывать. Они должны возглавить движение масс. Ведь вы сами сколько перенесли обид! Вот и выходите вперед, рассчитывайтесь с помещиками. Нельзя все время идти по проторенной дорожке. Чего вы еще боитесь? Почему не выступите открыто? Оттого-то и вся беда у нас в уезде, что мы боимся хватить через край, все думаем — как бы чего не вышло. Кучка активистов все обсуждает да обсуждает. Боится ошибок, не решается поднять народ. А это значит — не верить в народ. А народ тем временем стал критиковать нас. И за дело. Огонек все тлеет, да никак не разгорится. Верно я говорю, как вы полагаете?
— Вот, в самую точку попал! Мы не знали, как смотрят на дело в центре. Да боялись, что не сумеем раскачать народ. А если раскачаем, как бы не хватить через край. Дела-то мы деревенские знаем, да боимся ошибиться; вот и ждем, пока товарищи из района одобрят каждое наше решение. — Все это Чжан Юй-минь выпалил сразу, когда услышал слова Чжан Пиня, внезапно поняв причину своей нерешительности и своих сомнений там, где, по существу, все было просто и легко.
— Не бойтесь! — Чжан Пинь хлопнул по спине Ли Чжи-сяна. — На этот раз пламя разгорится и обратит негодяев в пепел. Посмотрим, как эти заговорщики встретят гоминдановцев! Давайте опередим их, вырвем сорную траву с корнем, тогда и у народа страха не будет.
Двоюродные братья спрыгнули с кана на землю и радостно засмеялись:
— Что верно, то верно. Неполная свобода — что недоваренный рис.
— Если рис недоварен, подбрось огня. Если свобода неполная, собери еще силы. Неужели мы и теперь не освободимся? Не покончим с голодом? Да, нужно глядеть вперед. Мы сейчас словно маленькое деревцо с зелеными ветками и нежной листвой. Деревцу предстоит еще расти, цвести, приносить плоды. А солнце богачей уже на закате, оно еще горит, но вот-вот скроется за горами. Правда, их еще боятся, но мир уже не тот. Все идет к лучшему. Все должны задуматься над своей тяжелой жизнью, над несправедливостью, беззаконием, что творились в феодальном обществе, тогда только наши силы поднимутся и опрокинут его. Расправиться с бывшими хозяевами надо обдуманно, чтобы они не смогли нам мстить. Передайте другим все, что я вам сказал, а ты, Ли Чжи-сян, постарайся уговорить своего дядю.
Чжан Пинь встал.
— Идем, — сказал он и, обращаясь к Чжан Юй-миню, добавил: — Времени у нас немного, нужно еще потолковать с товарищами из бригады.
Ли Чан и Чжан Юй-минь пошли вместе с Чжан Пинем к дому старого Ханя. Они не смели критиковать Вэнь Цая и по дороге сказали лишь, что у них с ним нелады. Человек он образованный — это верно, но сблизиться с ним не удается, а Ян Лян и Ху Ли-гун не могут с ним сработаться. Ян Лян предложил нынче же вечером на собрании поставить вопрос о драке Лю Маня с Чжан Чжэн-дянем и воспользоваться этим, чтобы поднять народ против Цянь Вэнь-гуя. Он уже провел беседы с крестьянами и подготовил их к выступлениям. Один лишь Вэнь Цай ничего не знал и все еще намеревался на общем собрании прощупать мнение масс. С чувством острой обиды Чжан Юй-минь говорил о том, что Вэнь Цай попался на удочку и, как деревенская кумушка, поверил сплетням, распространяемым Чжан Чжэн-дянем.
ГЛАВА XLIV
Решение
Последние дни Вэнь Цай провел в полном бездействии. Для творческой мысли необходимы уединение и сосредоточенность, объяснял он. Одобрив в принципе предложение Ян Ляна созвать собрание, он не имел понятия о том, как оно подготовляется. Он был уверен, что всегда сумеет поставить на место Ян Ляна: недаром он владеет словом, умеет держаться авторитетно, как и подобает ответственному руководителю бригады. Большинство крестьян, полагал он, примет его сторону, как и сторону середняка Цянь Вэнь-гуя с Чжан Чжэн-дянем. Собрание несомненно одобрит конфискацию помещичьих садов, и Ян Ляну нечего будет сказать.
Он был настроен очень оптимистично и в душе восхищался своими успехами. К появлению юного агитатора он отнесся как к лишней помехе, но вместе с тем ему было приятно, что агитатор из уезда одобрит работу бригады в Теплых Водах.
От встречи с Чжан Пинем в уездном центре у Вэнь Цая осталось впечатление, что это — молодой человек, каких много в Восьмой армии. Это честные и преданные делу товарищи, выносливые и отважные, но по-деревенски нерасторопные и несколько самоуверенные. Не от зазнайства, правда, а от слишком узкого кругозора. Вэнь Цаю, пожалуй, даже нравились такие люди. Он покровительственно похлопывал их по плечу и говорил со вздохом — Вы выросли на массовой работе. Вы, практики, знаете больше, чем мы. Нам надо учиться у вас. — Но это были только слова. На самом деле он не питал к ним уважения, не придавал никакой цены их опыту и уж, конечно, не собирался учиться у них.
Поговорив о деревенских делах, собравшиеся в доме старого Ханя перешли к обсуждению плана действий.
Чжан Пинь начал с поощрения:
— В нашем уезде, — сказал он, — на этот раз взялись за дело поздно. Но, к счастью, в Теплых Водах бригада оказала большую помощь. Во всем шестом районе только и разговоров, что о конфискации садов, об умелой продаже фруктов. А чтобы крестьяне по собственному почину конфисковали имущество помещика — это просто первый случай в уезде. Я доложу о нем уездному комитету как об удачном опыте развертывания массовой инициативы.
Вэнь Цаю было лестно выслушать такую оценку, и он тут же предложил:
— Мы будем теперь вести собрания по-иному. Прежде собрания всегда подготовлялись, намечали заранее, кто и как будет выступать. Теперь мы предоставим слово народу: пусть высказываются по всем вопросам. Дом Цзян Ши-жуна был опечатан по инициативе крестьян, народ уже поднялся, наше дело только сдерживать его, направлять, чтобы крестьяне не хватили через край.
